Авиакатастрофа на двоих

Используя мой глубокий опыт художника, скажу одно - пейзажи рисовать тяжело. Деревья, озера, реки, кусты, животные - каждая деталь важна по-своему. Но сейчас... Именно этим вечером все когда-то непосильное стало для меня легким и очень реальным. Я с легкостью смогла сделать первый набросок этого прекрасного места. Но он не такой подробный, скорее, схематичный, без четкого выделения деталей. Я не боялась забыть, как выглядит это место. Потому что забыть я уже не смогу. Ведь этот вечер нашел для себя место в моем сердце, как и рядом сидящий человек, внимательно смотрящий, что я делаю. После поцелуя мы перенесли кресла на помост. Пока я делала наброски, Эйдан смотрел на мои руки, на меня и иногда касался моих волос и шеи. Он аккуратно запускал в небрежные локоны, оттягивал их и отпускал, а после откидывал волосы мне на спину и кончиками пальцев дотрагивался до шеи. И все смотрел, смотрел с нежностью, которую можно было почувствовать порами. А я все никак не могла на него посмотреть. После поцелуя между нами появилось больше доверия, расширился спектр прикосновений друг к другу. Но я стеснялась снова смотреть ему в глаза, как делала в последнее время - со всей решительностью и смелостью, которая мне характерна. Я стеснялась прикоснуться к нему, поцеловать или просто что-то сказать. Что же со мной происходит? Мне хочется прикоснуться к его щекам, запустить пальцы в волосы и притянуть к себе, чтобы поцеловать, но что-то мне мешает. Что-то внутри, как кирпичная стена, не дает мне ничего сделать. Заставляет относится к нему как к незнакомцу. Закончив набросок я отложила карандаш с тетрадью на колени и откинулась на кресло, наблюдая на потемневшим небом. - Я могу посмотреть? - неожиданно спросил Эйдан. От неожиданности я вздрогнула и посмотрела на него. Мои щеки моментально вспыхнули и я тут же поняла, что не услышала вопроса, так глубоко я ушла в размышления. - Что прости? - спросила я, смущенно и девственно улыбаясь. Я снова посмотрела в глаза Эйдану и, кажется, он просек, что со мной происходит. Улыбнувшись, он запустил ладонь в мои волосы и, приблизившись, поцеловал. Но этот поцелуй был совсем другим и в корне отличался от первого. Своими губами он приоткрыл мои, углубляя поцелуй; его язык уже то сплетался с моим, который двигался медленно и неуклюже, не поспевая за темпом Гиллена, то касался неба, щекотя его. Наконец, оторвавшись от меня и взглянув потемневшими, как вечернее небо над озером, глазами он снова спросил: - Я могу посмотреть твою тетрадь? Я обезоружена. Этот взгляд, улыбка дьявола-обольстителя и более наглый поцелуй заставляли меня чуть ли не гореть изнутри. - Конечно, - прошептала я, прикрывая глаза и выдыхая. Аккуратно сняв с колен мой скетчбук, Эйдан открыл самое начало и принялся рассматривать мои наброски. На первых страницах были лица людей. Четкие, со всеми деталями, тенями и рефлексами. Так же был набросок лица Мэйс в обнимку с Ганди, чьи-то руки, я уже смутно помню, кому они принадлежали. Затем следовал мой набросок Биг-Бена и здания Парламента. И еще, еще, еще больше старых, но очень памятных зарисовок. Я словила себя на мысли, что я не стесняюсь показывать Эйдану свои каракули, а прикоснуться к нему или поцеловать я себе почему-то не позволяла. Перед самым наброском озера и елового леса было два листа. Они были почти пустые, не считая анатомического строения головы и линий, обозначающих первые черты лица. Гиллен нахмурился, прикусил губу и тут же улыбнулся. - Почему ты не закончила этот эскиз? Очевидно, что из этого наброска выйдет шикарный портрет! - Это Неизвестный, - ответила я с ноткой загадочности в голосе - На этих эскизах я лишь прорисовала анатомические черты, чтобы не запутаться, когда буду работать с холстом. А детали я не хочу оставлять здесь. Я запомнила каждый миллиметр лица это человека, каждую морщинку и тень... Я буду сразу работать маслом, без угля. Чтобы вместе с краской остались мои мысли и чувства к человеку. Эйдан улыбнулся и снова посмотрел на меня. Я почувствовала его взгляд на себе и, пересилив свою взявшуюся из неоткуда стеснительность, подняла глаза. Теперь же мне хотелось поцелуя. Хотелось чего-то нового и запретного. Я начала припоминать все свои мысли об Эйдане. Боже, до чего же они откровенны и развратны. Надеюсь, Эйдан не понял по моим глазам, о чем я думаю. А может, было бы даже и хорошо, если бы он прочел мои мысли. Все равно долго в себе я их держать не смогу. Эйдан хотел мне что-то сказать и уже было начал, но в кармане у него зазвонил телефон. - Прости, я отойду на минуту, - сказал он, улыбнувшись, после того, как посмотрел на экран. Поднявшись, он заправил пару локонов мне за ухо и пошел куда-то в сторону дома. Я повернулась в кресле и посмотрела на него со спины. Эйдан стоял, засунув одну руку в карман. Иногда он перекатывался с пятки на носок, поджимал губы в какой-то задумчивости, облизывал их, как он часто делает, а потом просто улыбался. Как по мне, удивительно наблюдать за людьми, в особенности за ним. В голову мне пришла очень интересная мысль, которая мне обычно приходит в торговых центрах: мне захотелось его нарисовать. Закинув ногу на ногу и уложив на колено раскрытый скетчбук, как на той странице, где была анатомия Неизвестного, я принялась срисовывать его профиль. Прямой нос, немного щетины на щеках, усталые глаза и проседь на висках - даже в небольшой зарисовке я видела уже родные мне черты Эйдана. С тенями закончу дома, сейчас нет времени на это. Я успела закрыть скетчбук (снова стеснительность?) до того, как Эйдан закончил разговор и вернулся ко мне. - Прости, звонил Джо, я не мог не ответить, - пальцы Эйдана снова были у меня в волосах, снова расчесывали их и убирали за ухо. Его губы коснулись моего лба, а мои ладони лежали на его шее. Он поднялся, утягивая меня за собой; от неожиданности мои ноги стали ватными и я оперлась на Эйдана, ухватившись руками за его плечи. В кроссовках я была ему до подбородка, отчего носом утыкалась в его шею. Ощутив его запах, тот самый мускат с табаком, я снова погрузилась в мысли. Я представила себе, как он курит. Глубоко затягивается, отчего его щеки впадают, а затем, задержавшись на пару секунд, медленно выпускает изо рта серый дым. Мне очень захотелось это увидеть в живую, курить вместе с ним и за одну ночь задымить всю комнату. - Хочешь вина? - тихо спросил Эйдан, зарывшись носом в мои волосы на темени. Я лишь кивнула. Отстранившись от меня, Гиллен усадил меня обратно в кресло и вернулся к столику. Захватив бокалы, вино и, на радость мне, пачку сигарет, он поднялся ко мне и сел в свое кресло. Заполнив наши бокалы, один из них Эйдан вручил мне. - За что выпьем? - По-моему, - задумчиво протянула я - это уже третий бокал. Так что... - За любовь? - За любовь, - улыбнулась я, чокнувшись бокалами. Какое же это восхитительное вино! Сладкое, легкое, оно совсем не давало в голову. Здесь пьянил не алкоголь, а воздух. Свежий, уже изрядно похолодевший он хмелил не хуже виски. Эйдан, осушив свой бокал полностью, поставил его рядом с вином на пол и закурил. Все происходило так, как я себе и представляла: затяг, щеки, задержка и быстрый выдох, наполненный табачным дымом. Он курил не спеша, прикрыв глаза. Я аккуратно взяла сигарету из его пальцев, чему он совсем не сопротивлялся, и так же глубоко затянулась, откинувшись назад. По горлу прошлось тепло, во рту я почувствовала знакомый и уже приятный вкус хорошего табака. Задержав дыхание на несколько секунд, я приоткрыла рот и позволила дыму вылетать самому, наблюдая за его движением в воздухе. Эйдан вытащил из моих пальцев сигарету и затянулся второй раз, так же медленно и спокойно отправляя дым в свободный полет. - В Лондон поедем на поезде, хорошо? - спросил он, взяв меня за руку. - Давай, - соглашаюсь я - только во сколько он? - Ну, минут через пятнадцать, - подытожил он, глядя на часы - И прямо сейчас можно выдвигаться. *** До станции мы дошли быстро. Дошли держась за руки, иногда даже дурачась и просто болтая ни о чем. К нашему приходу приехала электричка и, взяв билеты, которые в такое время были ни к чему, сели друг напротив друга в пустой вагон. - Отсюда до твоего района станции две, не больше, - сказал Эйдан. - А до твоего дома? Умилившись моим беспокойством, он, широко улыбнувшись, пересел на мою сторону и крепко обнял за плечи. - Не волнуйся, родная, я пройдусь. К тому же, идти мне совсем недалеко, я прогуляюсь. Боже, если бы он только знал, как мне нравится, когда он называет меня "родной"... От одного слова и тут же начинала краснеть, что сейчас и произошло. В его теплых объятиях я снова погрузилась в размышления (в который раз за этот вечер?). Он же из Ирландии и, по идее, должен жить там, вместе со своей семьей. Хотя, зная его беспокойную профессию, не позволяющую сидеть на одном месте, наверняка в Лондоне у него есть отдельное жилье. Но все равно я беспокоилась. Переживания за человека, к которому что-то чувствуешь, свойственны каждому. Но все же. Я сжала его ладонь, а Эйдан в ответ сжал мою. И вдруг мне стало как-то уютно, тепло. Как будто я укутана в мягкий плед из его объятий. Слегка поежившись, я устроилась поудобнее и уже начала глядеть в окно, как вдруг объявили мою станцию. Неужели я так долго думала, что пропустила аж две станции? Взглядом Эйдан показал мне, что нужно выходить и, к моему разочарованию, выпустил меня из своих теплых объятий. На платформе уже давно было темно и не было людей, кроме дежурного. Спустившись, мы пошли вдоль дороги, которая вела к пригородным домам моего района. Снова держась за руки и болтая о какой-то чуши. - Кстати, я все хочу спросить у тебя о твоей соседке. - А, миссис Кент? - Точно. Тебе не кажется, что она немного, ну, - Эйдан почесал за ухом и в сотый раз облизал губы - не от мира сего? Засмеявшись, я начала припоминать все выходки милой старушки, в которые я тоже была замешана. - Честно, не знаю сколько ей лет, но энергии у нее, как у подростка! А что? - я хитро улыбнулась и посмотрела на Гиллена, как бы подкалывая его - Понравилась? - Эй, она не в моем вкусе! - засмеялся Эйдан и обнял меня - Любишь ревновать? - Может и да, а может и нет, не знаю, - отвечаю с улыбкой - А ты? Гиллен остановился и развернул меня к себе. Положив мне руки на талию, он заглянул мне в глаза. - Честно говоря, не очень, ведь для меня это очень тяжело. Когда я что-то чувствую к человеку, именно к тебе, а рядом появляется другой, я... - Стой-стой-стой, ты меня ревнуешь? Серьезно? К кому? Эйдан опустил глаза и снова облизал губы, только немного нервно. - Ох, солнце, - вдруг он поднял на меня глаза. Видимо, ему понравилось, что я его так назвала - Я уже говорила тебе и снова повторю. Как мне может понравится человек, который не может отличить Пикассо от детской мазни? В сфере искусства ему интересны лишь деньги. Для него мой талант - золотая жила в бизнесе и больше ничего! А нравлюсь я ему только с лица. Думаешь, ему интересно о чем я думаю, почему мне грустно или весело, что я собираюсь дальше рисовать и выставлять? Нет, ему лишь интересно, как использовать меня снова. Поверь мне, если бы он мне был хотя бы симпатичен, то я согласилась на свидание еще два года назад! После моих слов Гиллен просиял как настоящее солнце. В момент его руки оказались в моих волосах, а губы на моих губах. Это был поцелуй благодарности. Благодарности за ответные, чистые и необычайно сильные чувства.