пока без названия

Ещё немного. Вот так. Надеюсь, на этот раз меня не засекут. Нет, в этот раз меня уж точно не должны обнаружить и всё получится. Но… как же тут тесно и неудобно и как неприятно ползти здесь. Но оно того стоит. Да, если на этот раз у меня всё получится - оно того безусловно будет стоить. Награда с лихвой окупит все мои страдания, и не только здесь, но и за все мои неудачи. Но нужно быть как можно осторожнее. О, Силы, моё дыхание замирает то и дело от опасения выдать себя лишним звуком, но пульс столь част и силён, что кажется, что его невозможно не услышать, и утихомирить его не получается, как и пульсирующее и давящее чувство рядом с желудком. К счастью, желудок пуст и больше меня не стошнит от перевозбуждения. Тихо, не дрожать… Не дрожать, я говорю! Дышать медленно и спокойно и подтянуться ещё немного. Тело скользит по выросшей в трубе склизкой массе. Как по-научному называется эта осклизлая гадость - я не могу вспомнить, но она регулярно вырастает, не смотря на огонь и прочие средства избавления от неё. Но ничего, я отмоюсь и награда окупит и эти страдания. К тому же, благодаря такой смазке, ползти по этому узкому проходу легче. Хотя я и так не боюсь тут застрять, да и оплавленный от многовековой обработки огнём камень и без того так гладок, что даже странно: за что эта гадость тут цепляется. Так что даже хорошо, что тут так тесно - не выпаду. Главное не терять самообладания и сохранять спокойствие, чтобы ни чего не случилось. Вот, ещё немного… вот оно, это место. Немного поковырявшись с заклёпками, максимально тихо убрать последнюю преграду - металлический лист, перекрывавший мне обзор и вот я, наконец, вижу это помещение. Запах сырости, воды, пара, чистящих средств и антисептиков и я почти материально ощущаю на языке Его чудесный запах. Так, тихо, не нервничать, не дрожать. Спокойствие, только хладнокровное разумное Абсолютное спокойствие. Отличная позиция, видно почти всё помещение, и вид не совсем сверху, а скорее сбоку. Главное удержаться и не провалиться в уходящую вниз часть трубы и не разломать гонкую перегородку, отделяющую моё убежище от душевой. А тут красиво: гладкие каменные стены, переходящие в куполообразный потолок, пол не столь гладок, но оно и к лучшему. Из стены торчат выступы, внизу в полу под ними - небольшие углубления, с отверстиями. Вода течет с выступов, широкими потоками падая вниз и стекая в воронки. Что это? Лёгкие, всё усиливающиеся вибрации начали явно ощущаться, проходя от стен моего убежища по моим костям. Кто-то приближается. Мне с трудом удаётся сдержать возглас, когда, вскоре, я узнаю эти шаги. Без сомнения, они принадлежат обладателю самых прекрасных копыт во всём секторе! Быстрее, прикрыть дыру и замереть, ожидая. Вот, Вот, ВОТ! Его шаги. Возня. Жди. Не шевелись. Не выдай себя ни чем: ни звуком, ни толчком, ни даже мыслью – НИ ЧЕМ!!! Подождать, ещё чуть подождать, пока он остановится и продолжит то, за чем сюда приходят. Ждать, обратившись в чувства, пока не изменится вибрация падающей воды и не запахнет сильнее его шампунем. Снова медленно приоткрыть отверстие. О, как ты великолепен. В мире нет слов, чтобы описать то, насколько ты прекрасен, и даже не найти образов, чтобы передать твою красоту как-то иначе, кроме твоего собственного образа и сравнения тебя с тобой же самим. Ты прекраснее, чем жизнь, прекраснее и желаннее самого сытного и изысканного блюда… И ни одно блюдо не является достаточно изысканным, чтобы быть достойным тебя... Ты бываешь разным, но всегда прекрасен, ты можешь быть грозным, можешь быть сильным и даже пугающим, но ты всегда вызываешь во мне восхищение. А сейчас, сейчас ты вроде бы не столь могуч, но в твоём милом теле, не смотря на некоторую угловатость и хрупкость, по-прежнему ощущается сила, ведь даже сейчас можно различить намёк на рельеф мышц и некоторую поджарость, не смотря на мнимую мягкость. И я любуюсь твоим телом, не сразу осознав, что мой рот открыт, и слюна течёт по лицу. Поспешно его закрыв, я чуть не откусываю себе язык и почти падаю вниз, но с трудом подтягиваюсь и продолжаю любоваться… Твою голову венчают два массивных чёрных рога, гордо смотрящих вверх. Не могу не поражаться тому, как ты умудряешься их носить, не жалуясь ни на боль в шее, ни на то, что они за что-то цепляются. Впрочем, это ведь неотъемлемая часть твоего тела, очень важная часть, и такая прекрасная, что побороть желание их потрогать почти невозможно (не по этой ли причине ты их часто скрываешь?). И сейчас я поражаюсь тому, как они не задевают уступ, с которого падает вода и не задевают стену, когда ты наклоняешь голову. Поток воды падает на них и на саму голову, смачивая короткие коричневые волосы, немного спускающиеся с головы на сильную шею. Вода стекает по ней и по забавным большим ушам, что сейчас опущены вниз и прижаты, чтобы в них не попала вода, но всё равно забавно подергиваются то и дело. Видя это, мне трудно побороть мысль, что ты всё-таки что-то заметил и пытаешься инстинктивно прислушаться. Вода течёт и по рукам, намыливающим голову и, вперемешку с мыльной пеной, сползает по пусть и не очень широкой, но всё равно крепкой спине, заканчивающейся крохотным, почти незаметным рудиментом хвоста, добавляющим твоему образу ещё немного милого и забавного. Вот твои руки приступают к намыливанию тела, сгоняя пену по туловищу до бёдер и дальше по ногам. Ты напеваешь какую-то песенку, слов которой мне не понять, и, в такт ей, подёргивается твой маленьких хвостик и чуть покачиваются бёдра. О нет, такое ты ни когда бы не позволил себе, если конечно не был бы одурманен или не был бы уверен, что тебя ни кто не видит, но сейчас даже левая нога чуть притопывает, разбрызгивая воду вокруг, ударами копыта. Ох, эти массивные раздвоенные чёрные копыта на длинных сильных ногах! Они блестят почти так же, как твои рога и ни как не менее опасны. Я помню, сколь неприятно, когда ими лягнут… Но, на этот раз, всё получится! Да, у меня чёткая уверенность в этом… Вот, наконец, мне удаётся опомниться, и я достаю то, что позволит мне любоваться тобой подольше и познакомиться нам поближе. Изо всех сил упираясь в стенки и стараясь не шуметь по-прежнему, я, дрожащими руками, достаю прибор и навожу на тебя его, глядя в прицел. Остаётся только поймать ракурс, поймать правильный кадр. Красивый мой, ну повернись же чуток, чтобы можно было увидеть и небольшой животик, и твои большие голубые, в данный момент, глаза, и всё твоё милое мирное личико, всегда кажущееся таким серьёзным или грустным из-за больших глаз и своеобразного строения губ. Но тебе это идёт. Что? Нет, дело совсем не в том, что мы внешне так не похожи или ты бываешь таким разным. Всё проще: ты прекрасен! Ну же, хватить играть со мной! Не отворачивайся. Нет, нет! Да, вот так. Молодец…. Повернись ещё чуточек… Вот, почти. Ещё немножечко, мой хороший, ещё мгновение. Снова какая-то вибрация, новая. Что-то приближается. Странное ощущение. Неужели, неужели сюда так некстати несётся поток воды или огня?! Или ещё какая гадость? Не то, чтобы это очень опасно, но это крайне некстати, особенно сейчас, особенно с этим приспособлением. Упираюсь, стараясь удержаться, прикрываюсь, прикрываю собой прибор и пытаюсь-таки завершить то, зачем я здесь, но это ещё одна ошибка. Жаль, понимаю я это слишком поздно - только услышав роковой треск перегородки. Я пытаюсь удержаться, но, даже если выронить прибор, тут слишком скользко и я падаю, ударяясь о каменный пол. Как же это неприятно. Кости целы, но ушибы тканей - это очень неприятно. Зато ты повернулся ко мне, и я вижу тебя всего снизу. Вот только любоваться мне тобой удаётся не так уж и долго. Ты в шоке, в недоумении, но понимая всё, ты смущаешься, а потом и возмущаешься. Ты, с твоими широко распахнутыми глазами, чуть приоткрытым, обнажая крупные зубы, печальным ртом, прижатыми к телу в попытке прикрыть что-то мочалкой руками, поджатой ногой и отклонённым от меня в сторону стены телом столь очарователен, что любоваться тобой можно было бы вечно. Но ни что в этом бренном мире не вечно. И негодование в тебе при виде меня нарастает сильнее и переходит в злость. Что тебе не понравилось? Моя поза или моя улыбка, или жадный взгляд и истекающая слюна и пошло вываленный язык? Или то, что ты не в первый раз засекаешь меня за наглым подглядыванием и тебе это ни когда не нравилось? Или то, что, ещё немного, и я не смогу устоят от соблазна потрогать тебя и, видимо, это легко можно прочесть в моём взгляде и дрожащих пальцах? Нет, это не важно, ведь ты так прекрасен, когда злишься, а сейчас ты почти себя не контролируешь и ещё и меняешься. От злости ты краснеешь и раздуваешься. И вот я уже вижу тебя во всей красе, упирающегося хребтом согнутой спины в потолок. Теперь раздувшиеся мышцы играют под твоей пламенного оттенка шкурой, не кажущейся уже мягкой и нежной. Лицевая часть скелета вытянулась в хищную морду, при этом ставший широкой пастью рот ощерился острыми зубами (довольно крупными, загнутыми, торчащими в ножницеобразном прикусе клыками), из-за которых пробиваются язычки пламени. Это пламя подсвечивает твои черты и бросает отблески и на влажные стены, заставляя там плясать тени. Я слышу, как выросший хвост с силой нервно лупит по стенам, иногда задевая потолок и тебя самого. Но больше всего внимания сейчас заслуживают даже не блестящие рога, не мощные копыта, не хвост, не руки, обзаведшиеся шипами на локтях. Больше всего внимание привлекают сейчас твои прекрасные глаза. Твои глаза, они не просто налились кровью - они горят желтым пламенем и смотрят на меня, все три смотрят на меня. Это завораживает. Это должно пугать, я знаю, но ты красив, и это восхищение, этот интерес превыше страха. И я пытаюсь нашарить прибор, надеясь, что он не пострадал, но звук смачного хруста и специфические на вкус брызги из-под копыта, почти наступившего мне на голову, говорят об обратном. Ты великолепен, и, если бы мне не было чётко известно: какие могут быть последствия у того, что я останусь тут валяться, разглядывая тебя, можно было бы ещё поваляться. Но я знаю, что ты способен на многое, если тебя действительно из себя вывести, и от этого инстинкт самосохранения снова заработал. Снова получить тумаков или иначе прийти в состояние или местоположение, из которого мне ещё долго не удастся за тобой наблюдать мне совсем не хочется. Увы, в таком виде ты гораздо крупнее и сильнее меня, впрочем, в этом помещении тебе тесновато теперь и моя скорость и гибкость даёт мне шанс. Я проскальзываю по мокрому полу между твоих широко расставленных ног, затем подныриваю под рукой и умудряюсь не дать тебе схватить меня. Ты злишься, поворачиваешься слегка и я, (откуда только силы взялись?!), оттолкнувшись от пола и чуть задев тебя, допрыгиваю до провала, из которого моя тушка не так давно столь некстати выпала, и скрываюсь, быстро соскальзывая вниз. Ещё бы миг или чуть в сторону и мне не выскользнуть из твоих пальцев. Мне вслед ты просовываешь руку, но ни рука твоя, ни твой огонь не могут достать меня. Зато по тоннелю доходит звук твоего громогласного рёва и грохот того, как ты, ломая стену, пытаешься достать меня. Ещё ощущаются твои возмущения и негодования. Ты такой забавный. Тебе не понятны и надоели мой интерес к тебе и моя манера знакомства, а моя манера общения тебе неприемлема. Моя персона тебе, судя по твоим уверениям, тебе тоже надоела и омерзительна. Вот только как тебе не надоело пытаться вести со мной диалог и пояснять мне, что подглядывать неправильно, но ты в очередной раз задаешь не те вопросы, возмущаясь, предупреждая и спрашивая про то, как мне не стыдно так себя вести? Да и, увы, как я могу заговорить с тобой открыто? У меня не просто твёрдая уверенность, я чётко знаю, знаю, что ты, с твоими знаниями, сможешь посмеяться надо мной или одарить снисходительным презрением. Как я смогу это вытерпеть? И у меня нет ни каких гарантий, что разошедшись во мнениях со мной и утратив надежду на компромисс или переубеждение меня, ты не способен сделать мне неприятно или просто повернуться и уйти. Да и смогу ли я вообще издать хоть какие-то звуки, не имея твёрдой уверенности, что мне удастся доказать тебе свою правоту? Не могу, тем более что в ведении дискуссий у меня вообще нет опыта. Так что выйти к тебе открыто и заговорить мне никогда не позволит моя робость, скромность и инстинкт самосохранения, да и как столь прекрасное создание, как ты, сможет вообще захотеть пообщаться со мной добровольно? Добровольно - никогда! Ты не станешь со мной нормально общаться, сколь бы терпимым и добрым ты не был с виду, мой красивый. А ведь сколько интересного мы могли бы сделать, будь всё иначе. Сколь много опытов можно было бы произвести и схем зарисовать, начиная с твоего строения. Жалко прибор, придётся создавать новый. Жалко место… оно ведь было столь удачным для наблюдения. Мало того, следуя наипримитивнейшей логике, ты теперь перегородишь все вентиляционные и прочие шахты, тоннели, и сточные трубы, чтобы не допустить моего или ещё чего-то перемещения по ним. Мало того, ты ведь теперь опять будешь внимательно прислушиваться к каждому звуку, запаху, импульсу, особенно в стенах. К огромному счастью, мне удалось уцелеть, а, следовательно, у меня ещё будет шанс. Я вернусь, я найду тебя, я снова смогу полюбоваться тобой (а может и не только), когда ты снова чуть утратишь бдительность. Но это уже в другое время и в другом месте. А что же мне остаётся делать сейчас? Сейчас мне нужно отчистить с себя всю эту гадость, подкопить сил, выждать и продумать новый план. Не надейся, я не забуду про тебя и не отстану от тебя! Я достану тебя даже из анабиоза!!! И, возможно, однажды мы пообщаемся действительно и найдём общий язык. И я смогу как следует рассмотреть, потрогать и изучить твоё тело, твоё прекрасное тело и его великолепную конструкцию, столь прекрасное, что почти невозможно устоять на ногах, представляя, что его можно будет потрогать. И на этот раз тебе не удастся меня лягнуть, боднуть или ударить, а уж тем более засунуть или закинуть куда-то, ведь это весьма неприятно… хотя и закрепляет уроки куда лучше простой неудачи.