Право на собственность

Делай что хочешь, но пусть сделанное приносит радость. Делай что хочешь, но пусть сделанное вызывает экстаз. Генри Миллер. "Тропик рака"

- Не вредить, увечий не наносить. И не разговаривать. Никак себя не обозначать. Никаких имён. В номере вы сможете найти всё необходимое. И ещё, - мужчина остановился около очередной двери. Он был высок, в дорогом, прекрасно сидящем костюме. Спокойное лицо, никаких сальных ужимок. – Когда закончите, можете остаться и отдохнуть, или же сразу уйти. Но клиента не трогать. Не развязывать. Не говорить. Это тоже часть контракта. Крису было любопытно. Всё это походило на какой-то розыгрыш, который ему устроили парни из команды каскадеров. Их предводитель, Рик Фергюсон, человек с английской фамилией и австралийским гражданством, быстро сдружился с Хемсвортом. Как-то раз по синей лавочке они обсуждали свои сексуальные предпочтения, и Рик столько понарассказывал, что Крису стало немного не по себе от того, какую скучную половую жизнь он ведёт. Был один момент, когда они в шутку… Но это было давно. И вот теперь Рик решил над другом подшутить. Только шуткой это перестало быть сразу, как за Крисом закрылась дверь. Глаза быстро привыкли к полумраку. И то, что он увидел, не укладывалось в голове. Долгие две минуты Крис мялся на месте. Никак не мог пошевелиться. Так же, как и человек, лежащий на кровати. Он обнажён. Руки в тонких перчатках связаны, запястье к запястью, толстой красной верёвкой, и покоятся у головы. Глаза завязаны, рот красным шариком заткнул кляп. Живот уляпан спермой. Мужчина возбуждён, но никак не может облегчить своих страданий – колени его разведены распоркой сантиметров в тридцать. Если прислушаться, можно различить тихое жужжание. Уловив, что в комнате появился ещё кто-то, мужчина заизвивался, стал тереться о простыни. Подтягивать ноги повыше, выставляя себя напоказ. Меж слегка натёртых розоватых ягодиц темнела рукоятка какой-то игрушки, что массировала его изнутри. Чудесные ягодицы, отличная задница. Небольшая, упругая, крепенькая. Блестящая от смазки. Ноги длинные, тренированные бёдра. Поджарый живот, грудь с отвердевшими маленькими сосками. Красными, словно ягодки. Жилистая шея, которую так и хочется сдавить. Высокие скулы и розоватые щёки, сейчас измазанные слюной… А ещё Крис знает этого человека. И ему нет нужды возбуждать себя или идти на попятную. У него уже стоит. Крепко и болезненно. Увидеть эту трепливую сволочь в таком виде? Лучшего подарка и придумать нельзя! Второе Рождество, не иначе. И никто не посмеет отнять его подарочек. Крис подошёл ближе. Хочется, а боязно… Пальцы, коими он коснулся бедра пленника, чуть подрагивали. Но стоило распробовать гладкость и тепло кожи, ладонь легла полностью. Пальцы смяли напряжённую плоть. Пленник, подаваясь вперёд, явно вымаливал, чтобы клиент коснулся его члена. Крис повёл ладонью ему между ног, так услужливо раздвинутых. По внутренней стороне бедра, по мягкому нежному пушку. Этого хватило. Пленник захрипел, выгнулся дугой, и плеснул на напряжённый торс очередной порцией семени. Но совсем немного. Член его лишь слегка опал, теперь прижавшись к мокрому животу. Он тяжело дышал, постанывал тихо. Хм, кончить от одного прикосновения? Как интересно. Крис коснулся его груди, собрал пальцами вязкие капли. Обвёл натёртый сосок. О, да! Пленник взвился, застонал громче. Тогда Крис обхватил его нахальный сосок губами. Прикусил, оттянул чуть. Отпустил, отстранился. Он чувствовал себя учёным, лаборантом, изучающим подопытную мышку. А что будет, если потереть вот здесь? И его рука сжимает мошонку. А вот тут? Его руки, едва касаясь, скользят, чуть царапая короткими ногтями, по неровно ходящим рёбрам. А здесь?... Крис резко отстранился, поднялся с кровати. Его собственный член уже вовсю стягивало тканью белья. Не хочется запачкаться. Хотя… Выглядит заманчиво. Он – хозяин, полностью одет. А этот, его пленник – обнажён и возбуждён. «Он ваш на всю ночь», так, кажется, Крису сказали, когда провожали сюда? Прямо-таки пожелали «приятного аппетита»! Пока Хемсворт раздевался, он успел рассмотреть «приборы для ужина»: стеки, плётки, хлысты, наручники и бандажи всех мастей. Горящие свечи видимо тоже входили в набор. Бутылки и флаконы с массажным маслом и смазкой. Фаллоимитаторы любого размера, формы и цвета. Кольца, стяжки для члена, зажимы… Ему не нужна эта дребедень. У него есть пара жадных, сильных рук. Пока хозяин избавлялся от одежды, пленник повернул голову в его сторону. Прислушивается. А Крис медлит. С чего бы начать? Игрушечка моя. Хочется исследовать его всего, наставить меток. Распробовать на вкус. Крис так и делает. Гладит, целует, кусает. Вжимает своим мощным телом хрупкого пленника в матрас. А тот и рад, едва дышит, трётся изнывающим членом о пах клиента. После непродолжительной бесполезной борьбы, Крис отстегнул и вынул изо рта пленника кляп. Тот закашлялся. Продышался немного. Забормотал хрипло: - Зачем ты?... «Сейчас узнаешь». Все слова потонули в надсадном крике. Не наносить явного ущерба? Крис очень старался, но… у пленника слишком нежная кожа! С такой только по бдсм-барам шляться! Под левым соском тут же вспух кровоподтёк. Стоны и крики сладкой музыкой текли в самые уши. Подстёгивали что-то внутри. Что-то нехорошее, тёмное, вязкое, совсем как то семя, что теперь украшает его живот. Интересно, сколько он ещё протянет? Сколько протянет сам Крис? Хотя, а зачем себя томить?... Хемсворт поднялся, перевернул пленника на живот. О, тот опять вскрикнул, так хорошо и громко. Его измучившийся член теперь прижат его же телом к матрасу. Финтифлюшка, что массирует его изнутри, чуть переместилась, и теперь ритмично давит в самый узел. Пока Крис оглаживал его задницу и спину, пленник кончил ещё раз. Хемсворту самому не помешал бы кляп. Он беззвучно рассмеялся, когда любовника затрясло опять, а после тот обтекал мягким воском. «Мда, уже устал? - Крис поставил его в коленно-локтевую, но тот почти сразу опустился обратно, проехавшись грудью по влажным простыням, и выставив лишь зад. – Мы же только начали! Как же ты устанешь сегодня, бедняжка, как устанешь…» Распорка была очень кстати. Не давала совсем зажаться и не позволяла слишком развести ноги. Крис вконец одурел, увидев всё это… Натёртые ягодицы, застенчиво-розоватые, блестящие от смазки, и эта фитюлька, что едва приметно, ритмично крутится в покрасневшем отверстии, раздвинув створки, что так плотно её сейчас обхватили. Пошатываясь, словно был в подпитии, Крис поднялся, взял с кресла большую подушку. Вернулся к кровати и сунул её пленнику под живот. Тот тут же притёрся к ней. «Ну-ну, не торопись расслабляться». Крис всё гладил его попку. Персиковые половинки так и просились на ладонь. Чуть прихватил мякоть, чуть прихлопнул. Пленник тихо ахнул. - Не… надо так… Крис повторил движение. - Нет! Перехватил покрепче за талию и размахнулся. Тяжёлая ладонь опустилась на правую ягодицу. Отвёл руку и шлёпнул ещё раз. Ещё и ещё. С небольшими перерывами. Пленник вновь кричит. Вновь умоляет сорванным голосом. После пяти-шести ударов ладонь начала пульсировать и болеть. Взять плеть? Нееет. Крис перехватил его уставшей рукой – кожу пленника обожгло, ладонь хозяина горела огнём - и ударил по левой ягодице. Кожа давно покраснела, отпечатала удары полосами. Ярко-красная попка и бледные бёдра. Бледная дрожащая спина и гибкая поясница, по которой так и хочется размазать свою сперму. Пометить. Очередной удар, и пленник вновь забился. Он уже не кричал, лишь всхлипывал тихонько. Стыдно. Крис не стал ждать, когда его отпустит. Взялся за финтифлюшку. Выключил её. Сам поводил внутри, помассировал, рассматривая, как она двигается в тугой щёлке. Но пленник даже не дёрнулся. Слишком устал. Слишком много для него на сегодня. Но это его проблема. Крис трахнет его, даже если тот будет в отключке или уснёт. Ему уже всё равно. Так даже лучше. Слаще. Безвольный, зависимый, уставший, мягкий. Никакого тебе сопротивления. Моя игрушечка. Крис вытащил замысловатую фитюльку. Выдавил смазку на пальцы. Приятно. Руки горят, а крем с анестетиком холодит кожу. Повёл по кругу вновь стянувшегося отверстия. Таким маленьким кажется. Припухшее, бархатное. Два пальца вошли легко. Третий тоже. Крис недовольно, ревниво зарычал. Вцепился, разводя ягодицы, раскрывая для себя. Пленник только тогда и подал признаки жизни, когда в его повреждённую кожу вцепились жадные пальцы. Застонал, замычал. Бёдрами повёл. То ли подставляется, то ли наоборот не хочет. Только кого это волнует? Крис приставил головку члена к крохотному отверстию и натянул пленника на себя. Оба взвились, захрипели. От мощного рывка верёвка опасно натянулась. Крис придвинул любовника выше. Руки ему ещё пригодятся. Дал себе немного передохнуть, чтобы не кончить сразу. Надолго его конечно не хватит, но… Туго, жадно обхватывает его дырочка. Хлюпает громко, пошло. Крис накачивает пленника, ритмично, неторопливо. Мнёт в руках его горящую плоть. И не ясно от чего тот так мучительно дёргается. От мясистого, большого члена, который и не каждая девчонка сможет принять, или от пальцев, что с силой мнут его хорошенько отбитые ягодицы. Эта покорность, вседозволенность пьянит. Кружит голову, заставляет руки трястись. Но не только это… Сам пленник такой, каким и должен быть, жилистый и сильный, стонет хорошо и правильно, не сопротивляется всерьёз, чтобы не навредить себе в первую очередь. Принимает охотно, с благодарностью. Хороший мальчик. Правильная игрушечка. Крис задвигался быстрее. Нет нужды сдерживать себя. Он кончает сильно, долго, глубоко в теле любовника. Тот послушно зажимается, выдаивает его. А после отпускает. Крис наваливается на пленника всем телом, ощущает его всего. А тот придушенно дышит, уткнувшись носом в свою руку. Он не разрядился, но возбужден порядком. Хемсворт полежал так, потерся, лениво и полно осознавая, кто под ним. И какую Крис имеет сейчас власть. Потом опять поднялся, подтянул пленника и вновь вошёл. «Никакой фантазии, - усмехнулся про себя австралиец, - Хочу кончить тебе на поясницу. И на лицо. Но это потом». Он так и сделал. И предсказуемость ничуть не смутила. Вновь накачивает тугую, забитую смазкой и его же семенем щёлку. Ласкает пленника между ног. Пожимает его член, а тот и знай себе толкается навстречу, только не очень ретиво. Сдерживает себя. Он вроде бы на радостях пытался двигаться быстрее, но Крис осадил его. Насадил глубоко, задержал так. И пока любовник дрожал от напряжения и пищал, что ему больно, шлёпнул пару раз по нетронутому ещё бедру. Тот без слов усвоил приказ. Крис сам себя чуть не покусал, когда пленник начал зажиматься во время новой порции легкой порки. Зажимался он хорошо, терпко, со сладкой дрожью и заморенными стонами. Когда начало накатывать, Крис ускорился. Пленник вновь начал ритмично зажиматься и толкаться назад, вжимаясь ягодицами ему в пах, насаживаясь с силой на крепкий член. - Пожа… аалуйста!... Ещё немного! Совсем немного! - Сильнее! Крис отклонился назад и заработал бёдрами так, что у самого искры из глаз посыпались. Под ним вновь закричали, стали вырываться. Это безумие тянулось и тянулось, пока пленник в очередной раз не начал выплёскиваться на измочаленную подушку. Он уже не стонал, он кричал в голос. Выдирал верёвку из пазух, обхватив её руками. Он бился и выворачивался, пока Хемсворт не придавил его к постели. Вытащил, догнал себя и изукрасил дрожащую взмокшую спину с натёртыми позвонками своей спермой. Размазал по пояснице и ягодицам. Пришлёпнул напоследок. Моё! Моя игрушечка. Потом ещё долго в себя приходил. Никак продышаться не мог после такой гонки. Кажется, уснул. Потом очнулся, когда под боком завозились. Крис сыто причмокнул. Посмотрел на пленника. Тот так и лежал на животе, подобрав связанные руки к груди и выставив пылающий зад. Голова повёрнута в другую сторону. Дышит он тихо и размеренно. Умаялся. Крис повалялся ещё немного, потом поднялся, пошёл в ванну. Краем уха услышал, как пленник завозился на кровати. Ожидал, что хозяин пошёл за новым инструментом? Хемсворт поотмокал в душе. Главное, не думать. Главное, делать. И не задумываться. На пороге ванны Крис остановился. Пленник чуть поводил плечами, недовольно покусывал губы. Крис присел на кровать. Погладил любовника по спине. Тот замер под его рукой. А после тихо зашипел, когда его кожи коснулась влажная ткань. Крис плеснул воды на полотенце и теперь вытирал следы своего вторжения. Спина, кожу на которой уже стягивало подсыхающей спермой. Выставленная услужливо попка. Тут надо совсем осторожно. «Вот он, кнут и пряник в действии», - усмехнулся про себя Крис, когда проходился, едва касаясь мягкой тканью по изукрашенным его стараниям ягодицам. По бёдрам. И между ног. Пленник болезненно зажался. Попытался, по крайней мере. Крис отстегнул распорку. Помассировал покрасневшую перетянутую кожу. Осторожно перевернул любовника на бок, чтобы задница ему не сильно досаждала. Утёр грудь и живот, повёл ниже, обхватил член в мягкий плен. Ласкал его теперь медленно. И всё смотрел на укрывающую глаза повязку. «Ты же видишь меня! Видишь. И знаешь, кто я! Так чего же?...» Нет, пленник его не видел. И это заводило. Такое чувство бывает в детстве, когда пытаешься стащить конфету из-под самого носа продавца. И знаешь, что тебя поймают, а потом спустят штаны и отходят по жопе докрасна. И всё равно тянешься за конфетой и прячешь её в карман. «Ты же видишь…» Пленник хрипловато дышит, облизывает пересохшие губы. Крис оставляет его член в покое. Достаёт ещё бутылку воды. Крышка резко и неприятно скрипит. Пленник поднимает голову. Думает, что хозяин отвернул крышку у новой банки с… чем? С маслом или со смазкой? Крис придерживает его голову и подносит к искусанным губам горлышко бутылки. Сообразив что это, любовник неуклюже обхватывает бутыль связанными руками, пьёт вначале жадно, торопливо, но потом начинает цедить по глоточку. Крис смотрит, как двигается его кадык, как он тяжело глотает, и улыбка сама растягивает губы. «Хорошо-хорошо, попей. Сейчас я угощу тебя кое-чем посытнее». Как бы пленник не растягивал удовольствие, вода заканчивается быстро. И теперь он ждёт, а Крис почти ощущает его страх. Вроде бы всё по правилам, по сценарию. Разве нет? Ну, подумаешь, задницу отбили. Чуток совсем. Да и задница эта создана, чтобы её стегали. И сам владелец иногда прямо-таки напрашивается на ремень. Или на кое-что покрепче. Крис забрал бутылку, откинул куда-то в темноту. Держит его всё так же, чуть приобняв, подтянув к себе. Пленник затаился, ждёт. Влажные губы теперь имеют здоровый, раздразнённый вид. Хочется коснуться. Искусать. Но Крис отпускает его. Опять возня, пленник тревожно поводит головой. Верёвка ослабевает. - Так… этого нельзя! Так и хочется рявкнуть, чтобы заткнулся. Но вот этого точно нельзя. Крис грубовато обматывает обмылок верёвки вокруг запястий. Неприятно поскрипывает тонкая кожа перчаток. Пленник прижимает руки к груди в жесте покорности. Так-то лучше! Крис вновь обнимает его, держит за подбородок, направляет, поднимает его притворно-покорное лицо. Целует губы. Обводит языком по кромке, ласкает каждую трещинку и едва приметный шрам под нижней губой. Проникает в рот. Подчиняет себе. А пленник не отвечает, только позволяет пользовать себя. Это тоже часть игры. Хотя, Хемсворт уверен, что его пленник даст фору любому по части поцелуев. Ведёт ладонью по рёбрам, по талии к бедру. Этот восхитительный изгиб и… Любовник дёргается, стонет хозяину в губы. Всхлипывает, когда тот опять легко сжимает его ягодицу. Крис отвлекает его поцелуями. Потом легко подталкивает, давит на плечо. Пленник понятливо кивает. Неуклюже сползает вниз, по пути выцеловывая живот Криса. Он слепо тычется, исследуя хозяина губами и руками. Жаль только они в перчатках. Крис тоже вздрагивает. В нём опять щекотится то любопытство. А ещё он подумывает об ошейнике. О, да, и это здесь имеется. На столике, сервированном к «ужину». Хемсворт отвлекается, рассматривает экспонаты, что поблескивают в полумраке цепочками и креплениями. И дёргается, когда пленник обнимает его член губами. Совсем немного. Отпускает, проглатывает вкус. Облизывается и ведёт от основания к головке. Губами, потом языком. Медленно вылизывает, прихватив непослушными пальцами у основания. Утыкается носом, дышит глубоко. - Как же ты пахнешь… ммм… - с урчанием трётся лицом о его пах. Весь ластится и извивается. А голос-то как дрожит! Крис запускает руку ему в волосы, и тот замирает. Сглатывает громко и расслабляет глотку. Ждёт, что его будут трахать в рот. Но нет, не сейчас. Крис просто его поглаживает. Посматривает на оттопыренную задницу, что до сих пор горит огнём. Следы от его пальцев кое-где проступают едва приметной синевой. Красота! А пленник старается, причмокивает, заглатывает и вновь выпускает, вылизывает. Посасывает и берёт глубоко, до рези в глазах! Тёмная злоба опять поднимается, ревность сжимает в кулаке упругие, взмокшие кудряшки. «Где же, с кем ты научился такому?!» Крис поддаёт бёдрами, требуя своего. И любовник понятливо расслабляется, принимает его, позволяет иметь себя так. А после, когда его отталкивают, пленник податливо открывает рот и подставляет ладони. Крис догоняет и спускает ему на лицо. Густое семя украшает его лицо, надоевшую повязку, натёртые губы, щёки, туго капает с подбородка на светлую кожу перчаток. Возбудился? Хорошо. Хемсворт дёрнул его к себе, толкнул на спину. Тот сразу же дёрнулся, заорал сорванной глоткой. «Да, задница болит, знаю. И ещё долго болеть будет». Быстро отмотал верёвку, накинул обратно на рейку, вытягивая любовника в ниточку. Тот всё хнычет, возится. - Хватит… Я устал… Даже здесь командует! Сука… Крис перевернул его на бок. Вместе со смазкой подцепил и кляп. Обтёр его и сунул пленнику в рот. Еле застегнул - пальцы не слушаются, руки ходуном ходят. Тут только от одних приготовлений кончить можно! А любовник совсем жалобно захныкал. Думает, что хозяин уходить собрался. Ага, сейчас, только закончу начатое. Подхватил стройную ногу под коленом, поднял почти под прямым углом, устроил на своём плече. Пленник протестующе замычал. Попытался выпрямиться, замотал головой. Крис мягко сжал его яйца в кулаке, а тот послушно унялся. Развёл пальцами дырку – с этого ракурса тут всё сильно стянулось, стало таким аккуратным. Крис упёрся головкой члена в поджавшуюся щёлку. Любовник вновь попытался увильнуть, освободиться. Но Крис не обратил на это внимание. Ведь это часть игры. Пленник артачится, закрывается, умоляет остановиться или же трахнуть поскорее. Погружаться, так полностью. Крис вошёл сразу до самого основания. Любовник глухо вскрикнул. В этот раз ему дали пару секунд пообвыкнуть. Хемсворт покусывал, поглаживал напряжённую голень. Разминал узкую лодыжку. Двинулся осторожно. Потом ещё и ещё раз. В этой позе так крепко зажимает, и любовника так хорошо вытянуло. «Гибкий. Хороший. И дырка у тебя что надо». Припухшая и тугая. Забитая спермой. Пленник держит её в себе, как самый ценный дар. Можно добавить ещё. Пока не забьётся под завязку. Сейчас… Только самому не очень удобно. Непривычно. Хемсворт поворачивает притихшего любовника на спину. Поднимает колени к самой груди, почти сложив его пополам. Примеряется, дразнится. А тот старается вида не подать, что хочет. Только щёлка его призывно, жадно пульсирует. Теперь Крис входит резко. Как и должно быть. Любовник под ним стонет и мечется. Как и должно быть. Вжимают в постель, и пленник хрипит от болезненного удовольствия, когда проезжается отбитой задницей по простыням. Крис склоняется ниже, наваливается на него. Задирает его голову, присасывается к шее, прихватывает губами кадык. Чувствует, как каждый его мощный толчок отзывается в теле распятого под ним любовника. Тот загнанно сопит над ухом. Когда Крис кусает его костистое плечо, пленник вдруг прижимается щекой к его виску. Эта незатейливая ласка, это простое движение заставляет на мгновение остановиться. Чуть снизить темп. Крис почти жалеет, что заткнул ему рот. Но мгновение проходит. Видеть его таким слишком сладко, слишком заводят эти его жалобные стоны. Крис обнимает его, держит за бока. Ведёт вверх ладонями, большими пальцами поглаживает, давит выемки подмышек, что так удобно выставлены. Пленник стонет теперь недовольно. Ноет, а потом начинает странно хрипеть, будто его душат. Выходит из роли. Дёргается раздражённо. «Ага, знаю, ты боишься щекотки». Крис изучает, ведёт ладонями дальше, выше, по задранным, напряжённым рукам. Сам вытягивается, вцепляется в связанные запястья. С места берёт такой темп, что пленник и стонать перестаёт. Лишь дышит рваными урывками. Скулит хрипло на одной ноте, пока его мотают и дрючат со страшной силой. В теле будто не остаётся ни одной косточки, не остаётся самого тела, веса, мысли. Всё исчезает в этой круговерти, где важно только одно. Не останавливайся. Не позволяй мне кончить. Хочу так. Всегда! Под потолком из невидимых динамиков зазвучала ненавязчивая лёгкая мелодия – перестук ветряных колокольчиков. Крис потянулся, вздохнул полной грудью. Приснится же такое! … пахнет пачулями? И едва различимо - шоколадом?! Хемсворт резко сел. «Ёб твою мать!» По правую руку от него, свернувшись в угловатый, костистый калачик, сопел Хиддлстон. Он лежал на боку, спиной к Крису. Руки, всё так же стянутые верёвкой, он привычно прижал к груди. Глаза всё так же завязаны. Только кляп и распорка, отброшенные в изножье широкой кровати, потерялись где-то в складках сбитых простыней. «Блядь, не приснилось…» Он поднялся и быстро оделся. Заглянул в ванну, умылся. Мда, сразу ясно, что ночь он провёл больше, чем просто хорошо. Посмотрел на Хиддлстона. Трепливая зараза! Игрушечка. Спит или притворяется? Сбегать, едва подобрав штаны, не хочется. Крис склоняется над ним. Похлопывает по бедру. Целует в щёку. Если бы всё было иначе. Если бы… *** Том сидит, привалившись к подлокотнику дивана. - Неудобно, да? – сочувственно спрашивает гримёрша. - Немного. Жарко очень, - отвечает актёр с улыбкой. «Ага, жарко ему. Конечно!» Крис топчется чуть поодаль и ждёт, пока на него наденут сбрую из страховочных канатиков. Тонких. Не то, что та… На площадке творится привычная средней громкости суета. Роберт развлекает девушек своими «пижамными» штанами, которые на экране станут бронёй Железного человека. Эванс пытается незаметно поправить труселя и не помять при этом костюм. Он вечно жалуется, что ему больше всех не повезло с костюмом. «Много ты знаешь», - хмыкает про себя Крис. Он потягивает остывший кофе и незаметно косится на Хиддлстона. А тот веселится, смеётся вовсю над ужимками Роба. Мимо проходит Рик, и Том – Крис замечает – чуть вздёргивает подбородок. Ухмыляется неприятно. Потом они снимают сцену в самолёте. Крису легко даётся роль взбешённого бога грома. А Тому хорошо даётся роль перепуганного бога лжи. Но на этом всё. Сколько бы Крис ни присматривался, как бы ни пытался подловить, но… Нет в Хиддлстоне ни капли от той вздрагивающей и молящей, текущей дырки, что хотела быть трахнутой, да пожёстче. Ночью он подчинялся. Ночью требовал власти над собой. Полной власти. И безропотно, почти безропотно, принимал всё, что ему собирались дать. Ни следа не осталось, а ведь прошло всего несколько часов. Том напористый, уверенный, громкий, неотразимый. Уверенный в своей неотразимости человек. И абсолютно закрытый. Крис заметил это ещё в первую их встречу, и с тех пор всё пытался подкопаться. Но Хиддлстон успешно ухитрялся притупить бдительность Криса. И вроде бы Том такой же, как все. А всё равно что-то в нём не так, что-то будоражит и не даёт жить спокойно. Теперь Крис увидел, что это. И это что-то ему очень понравилось. Постановщик трюков в который раз разжёвывает, как нужно прыгать и группироваться. - Крис, ты это… присмотри за Томом, чтобы он опять не убился! О, да, ещё одна притча во языцех! Том всё время в синяках и ушибах. И вовсе не потому, что ночи проводит… - Ага, без проблем. Актёры смеются. Отшучиваются. И всё вроде бы как всегда. Только Крис отчего-то злится. Но этого никого не касается. Особенно Тома, что пытается унять улыбку, дабы не запороть очередной дубль. Дают хлопушку. Тор хватает Локи за шиворот и тащит к разверзнутому люку. Отшвыривает Железного человека, как букашку. Раскручивает молот и взлетает. На деле же эта сценка складывается в тридцать дублей того, как Крис с Томом неизящно вываливаются из декорации джета. Крис разбегается, обхватывает Тома за талию, и они в унисон спрыгивают с трапа. - Цел? - Ага! – Том опирается на его руки и поднимается с мягких матов. И так раз за разом. Том морщится, охает и смеётся. Делает вид, что всё хорошо. Крис тоже притворяется. А вечером ему вновь звонит Рик. В этот раз Том, его покорный пленник, сидит у кровати, положив голову на скрещенные руки. На жилистой шее, в обрамлении темных кудрей, поблескивает широкий грубый ошейник. Крис тяжело сглатывает. «Он что, мысли читать научился?!» Пленник поднимает голову в направлении хозяина. Он садится, подобрав под себя ноги, и придерживает в руках поводок. Держит его на уровне груди. Слепо, наугад чуть подаётся вперёд. Глаза его завязаны, руки облечены в перчатки под цвет ошейника. Тонкая рейка которого потом очень ярко расписала его спину и бёдра. Но следы эти затянулись к следующему разу. И Том, словно чистый холст, был готов к новым изыскам. Так продолжается две недели. С перерывами в день-два, Крис отправляется около полуночи в тот элитный бордель. На раскалённых простынях его неизменно ждёт Том. Уже готовый для него. Чудесная игрушечка. *** «Надо поговорить. Надо всё ему сказать! Так же нельзя!» Крис тягает штангу с таким остервенением, будто эта она виновата в его сумасшествии. А как это ещё назвать?! Днём он весёлый простачок, добрый друг всем и каждому. Шуточки пошутить, перед камерой покривляться, побалагурить с хитрюгой Хиддлстоном – так он первый! Все в нём души не чают. И Том в первую очередь. Потом наступает ночь. И в нём будто зверь - Халк блядь! - просыпается, и он дёрет этого самого солнечного милаху Тома до кровавых соплей! А тот и не ропщет. Сам подставляется. Но как его вывести на разговор?! Разговор нужен. Просто необходим. Потому что без этого помешательства, без этого сладенько скулящего Томми на липких от смазки и спермы простынях, Хемсворт точно мозгом съедет. Хиддлстону вроде тоже нравится, раз он приходит… Острая мысль вспорола сознание. Горькая, жгучая ревность, что зародилась практически с первой их ночи, отравила вены. «Кто его готовит? Кто его… так касается, растягивает, связывает? Сам он? Нет, конечно! Значит, кто-то… » Крис отшвырнул штангу в руки страхующего его тренера. Поднялся, утёрся полотенцем и вышел из спортзала. Моё! У лифтов образовалась небольшая пробка. Плюнув на всё, Крис помчался по лестнице. Семь этажей нахрапом – не шутка. Но его сейчас мало что могло остановить. Разве что, обвалившийся на голову потолок. И то вряд ли. - Том? Том, это я. Открывай! Моя игрушечка. - Чего ты колотишься? За двери сам платить будешь, если что, - с улыбкой тянет Хиддлстон, и отходит в сторону, пропуская Хемсворта вперёд. - А у тебя тут мило, - Крис несёт какую-то херню, лишь бы что-то сказать. - Ага, так же, как и у тебя. Они живут на одном этаже, в идентичных номерах. - Выпьешь? - Не, спасибо. Я тут это… хотел обсудить кое-что. Том кивает и устраивается на диване. На журнальном столике разложены бумаги, ноутбук мигает, пузатый бокал с… ага, с коньяком. - Точно не хочешь выпить? - Точно. - А где сценарий? - В смысле? - Ты же по сценарию хотел что-то обсудить? - А, да. Сейчас схожу. Том махнул рукой и похлопал по дивану рядом собой. - Возьмём мой. Всё равно у нас с тобой почти все сцены вместе. Что-то ёкает, что-то цепляет в этой фразе. И в этом Хиддлстоне, что сейчас сидит, согнув одну ногу, подтянув колено почти к самой груди, а вторую устроив на столике. В мягких штанах и свободной майке с «Мстителями», которых им надарили пару ящиков. Том отчего-то взял на пару размеров больше того, что носит. Крис присаживается рядом. И Том морщится в притворном недовольстве и качает головой – Хемсворт весь потный, в мокрой одежде. Потом томительные десять минут они оговаривают сцену. Том потягивает коньяк. А Крис пытается собираться с мыслями. Разговор вскоре переходит от дел к шуткам. И всё бы хорошо, только Том придвигается совсем близко и со смехом утыкается Крису в плечо. Вдыхает глубоко. Смешки его обрываются на полузвуке. Том вдыхает ещё раз. И если бы Крис не следил за ним так пристально, даже не заметил бы, как и без того бледный англичанин, вдруг сравнялся цветом с белёными страницами сценария. - Наверное, сегодня уже не получится нормально поработать. Том так же едва приметно отодвигается. В голосе его проскальзывает… агрессия? Теперь Крис смотрит на него не таясь. Том смотрит в ответ с вызовом. Хемсворт отбирает у него стакан и сценарий. - Это я. - Знаю. Понял уже, - медленно, и да, с угрозой, проговаривает Том. - И? Чего ты хочешь? - Тебя. Злость сменяется недоверием. Хиддлстон молчит добрую минуту. - Ты, что же, не собираешься меня шантажировать? Или что-то в этом роде? Вот оно. Всего лишь пара слов, всего лишь взгляд. И Крис понимает, что заставляет его делать с Томом все те… не очень нормальные вещи по ночам. - Нет, - Крис берёт его запястье и с силой сжимает. До хруста тоненьких косточек. – Но мне надоело дёргаться каждый раз, когда Фергюсон проходит мимо тебя. Надоело держать себя за яйца, чтобы не переубивать всех в том заведении. Надоело платить деньги за то, что я могу получить бесплатно. Слушавший его очень внимательно Том, вдруг прыснул и захохотал. Ловко выкрутил руку из крепкого захвата. - Однако! Ты оказывается ревнивец, да ещё и жмот?! – Хиддлстон продолжал смеяться. Потом всё же притих немного, приметив, как помрачнел Крис. – Так чего ты хочешь? Понравилось, и теперь хочешь добавки? Или… - Хочу, чтобы ты был со мной. Хиддлстон чуть не заорал от восторга. Как у Хемсворта всё просто! - И только со мной. Том покивал. Посмотрел в сторону и, стараясь унять нервный смех, заговорил: - Мы бы так и… Мы бы ещё месяц могли - пока не закончатся съёмки - хорошо проводить время. А ты всё… - Я не хочу месяц! Я хочу… всегда. - Всегда? - Я не гей, но с тобой мне нравится. И я не хочу, чтобы тебя кто-то другой… трогал. Том покусал губу. - Ты понимаешь, что по-другому я… Я могу, но не люблю? Хемсворт кивнул. - И ты согласен? Австралиец вновь кивнул. И тихо добавил: - Если согласен ты. Если тебе… нравится со мной. Том больше не отворачивался, а смотрел Крису в глаза. Заговорил без улыбки. Но и без чрезмерной серьёзности: - Я не люблю, когда очень больно,…а ты делаешь хорошо. Правильно. С тобой хорошо. Крис так и не понял, к чему относилось это незамысловатое «хорошо». К их совместным, полным сладкой боли ночам или к их светлым, наполненным глупыми смешками, дням. Надо бы… Решительным торовым жестом Крис положил руку Тому на шею. Пробормотал тихо и с надеждой: - Можно? Теперь настала очередь Тома кивать. «Ну, и кто из нас хозяин и владелец?» - усмехнулся про себя Хиддлстон, заметив, как просиял Хемсворт, и подставил ему шею для поцелуя. - Только в следующий раз разрешения не спрашивай. Слышишь? Fin?...