Я хочу, чтобы...

Было неимоверно весело убегать из дворца. Всегда, но сегодня как-то по-особенному. Ночь была непростой. Темнота отливала винно-красным, а зелень, промытая вечерним дождём, сейчас, в свете поспешно выкатившейся луны, была как перья сороки, дразня всеми оттенками синего. Воздух по-летнему свежий, и звезды на небе такие яркие, что хоть сбивай их камушками, забравшись на самое высокое дерево! Рюуко бежал чуть впереди, перекинув через плечо огромную, чуть не больше него самого, сумку. Широгане юркой тенью поспешал следом. Пещера встретила их влажной и грузной темнотой, гоняя запыхавшееся эхо от стены к стене. Внутри было жарко и душно, будто июльский полуденный зной пришёл сюда заночевать и по-хозяйски налип на стены из серого песчаника. Рюуко сразу полез в сумку, извлекая из неё всякий любопытный хлам. Свечи и огарки свечей, ключи, тонкий портновский мел. Высохшее крыло рябчика. Галька, выуженная из реки – на каждой по странной выщербленной закорючке. Неизвестного назначения бумажные фигурки со следами чернил. Все это бережно раскладывалось на полу, под огоньками потрескивающих свечей. Но самое главное сокровище было прибережено, конечно, напоследок… - Вот он! – Рюуко с самым серьезным видом достал из синей замшевой коробочки маленький лунный камень. Размером с детский ноготок. Идеально круглый и выгнутый, как крохотная линза. - О-о-о… - только и произнёс Широгане, скептически оценивая драгоценность. - Не «о-о-о», а именно то, что надо! – поправил рей. - Надо для чего? - Желание! - радость Рюуко можно было под потолок повесить, вместо свечки. - А-а-а… - И ночь сегодня та! И луна подходит по размеру! Смотри! – мальчишка восхищенно указал на кусочек лунного диска, видневшийся за порогом их убежища. Луна и правда была, как… Как большой апельсин, который зачем-то водрузили на крошечную пиалу из черного калёного стекла. Её свет то и дело выплёскивался через край. - Сегодня ночью можно загадать желание. И оно обязательно сбудется. Для этого нужно взять лунный камень. Трижды потереть его об лоб. Шепотом, так, чтобы никто не услышал, сказать то, чего ты желаешь больше всего на свете. Только честно. Приложить камушек к луне, вот так, - мальчишка вытянул руку с камнем перед собой, - Чтобы края совпали… Ой, а еще, чтобы желание точно-точно сбылось, нужна жертва! Широгане понимающе кивнул. - Какая жертва? - Кровавая! - Тьфу на тебя! - Ты чего-о-о??? – обиженно выдохнул Рюуко. – Всего-то и надо, что капельку крови! - Что, опять??? - син передёрнул плечами, предвкушая, как тонкая иголка в очередной раз проткнёт многострадальный безымянный палец на левой руке. - Тсссс! Спугнёшь волшебство! – одёрнул друга Рюуко, напустив строгости. - Потом ищи его, ветра лысого, в поле… Не опять, а снова! - Ну хорошо, - Широгане нехотя протянул ему ладонь. И мученически вздохнув, сосредоточился на сокровищах, аккуратно разложенных на полу. *** Под свечами бусинка крови казалась неестественно красной и какой-то живой. И никак не хотела высыхать. - Надо ждать, - Рюуко с видом знатока, устроился поудобнее. Син последовал его примеру. Оба притихли, глядя, как капелька едва заметно подрагивает в самом центре камня - как маленькое бьющееся сердце. Что же загадать? Как оказалось, придумать желание было куда сложнее, чем совершить ритуал. Хотелось так много всего! И в то же время многого-то как раз и не хотелось… - Ты уже придумал, что загадать? – Рюуко первым нарушил тишину. - Не-а. - И я… - озадаченно кивнул мальчонка и тут же выпалил, как на другую волну переключился: Я знаю, знаю!!! Уже через секунду этот мелкий вихрь нёсся к выходу из пещеры, налету протягивая луне свой бесценный артефакт. - Я хочу… - почти выкрикнул и тут же осекся: нельзя, чтобы кто-то услышал. Даже если это Широгане, даже если сама ночь! И все равно, как ни старался Рюуко говорить тихо, шепотом, почти не дыша, ночной воздух то и дело выхватывал отдельные слова и швырял их об стены пещеры, протаскивал по земле, уносил со светляками в заросли крапивы и репья. - …хочу такие часы… чтобы управлять временем… чтобы время шло, как я захочу… чтобы, если захочу, отмотать его назад или вперёд… или куда еще… например, вверх... или вниз… или… Широгане, который, конечно, все прекрасно слышал, но виду не подавал, ожидал как раз чего-нибудь в этом роде. Рей всегда что-то изобретал. Вечно от его рук пахло железками, гайками и винтиками от бесконечных конструкторов. Лицо его было чумазым от машинного масла, но абсолютно счастливым – когда ему удавалось соорудить очередное чудо конструкторской мысли. Широгане вдруг подумалось, что уж чего-чего, а это желание с часами обязательно сбудется. Это даже не спортивно! Если не луна, то Рюуко сам их изобретёт, «…и начнётся тогда у всех веселая жизнь…» - хмуро заключил про себя син. Хмуро было еще и оттого, что сейчас подойдёт его очередь загадывать желание, а он так и не придумал, что пожелать. Прикрыв глаза, Широгане в очередной раз попытался представить то, чего у него нет. В голову, как назло, лезли только никчемные обрывки воспоминаний о минувшем дне. Вот он, застегнутый на все пуговицы, сидит за партой и обдумывает, как бы пораньше смыться из библиотеки - слишком по-летнему светлой… Вот зануда-учитель отчитывает его за невыполненный урок… Скука! А вот он, подгоняя стрелки настенных часов, ждёт, когда же, наконец, придёт Рюуко, и они, тайно от всех, умчатся творить настоящие чудеса! Вместе… А все-таки – полезная штука будет, эти его «часы»! Он еще раз взглянул на рея – тот уже закончил говорить с луной и теперь вел с ней какую-то неведомую и очень тихую игру в гляделки. И так спокойно было в безлюдной и прохладной темноте, с этим невозможным, неугомонным реем, с луной, оранжевой и спелой, как апельсин, с запахом горькой травы и стрекотом сверчков… Пока лунный камешек не перекочевал в его резко похолодевшую ладонь. - Твоя очередь, - глухо произнёс Рюуко, загадочно улыбаясь непонятно чему. Син отошёл на место, где только что стоял рей, и, убедившись, что тот не подслушивает, засунул камешек под смешную пепельно-белую челку. Внутри все так и переворачивалось, ведь сейчас должно будет свершиться что-то очень-очень важное! Он уже знал, что загадает, но все еще трусил сформулировать как-то не так, боялся, что луна не поймёт и сделает всё неправильно. - Я хочу… - произнёс он, примеряя громкость и опасаясь, что его услышат. Обернулся. Рюуко, заметив внимание к себе, оживился, вздернул смоляную макушку, улыбнулся и поспешил ретироваться обратно в пещеру. Вот умора! Да. Единственное, чего боялся Широгане всегда и сейчас в особенности – это то, что когда-нибудь Рюуко станет угрюмым и бесцветным, как все взрослые. Как все реи, которые, достигнув определенного возрастного предела, вдруг начисто теряют способность улыбаться. Светлые и холодные, как один, черноволосые, белокожие, с уголками губ, опущенными вниз. Это неправильно! Это… Это… - Я хочу, чтобы Рюуко никогда не повзрослел! Даже когда вырастет. Чтобы всегда был таким, как сейчас… в эту ночь волшебства! - и почему-то так больно стало от этих слов, от прошлого и будущего, заключенного в них, что луна поплыла по щекам, быстрая, как вода и солёная на вкус... - Ты чего ревешь? – Рюуко. Подошел неслышно и встал рядом. - Вот еще! Не реву я… - замешкался Широгане, шмыгнув носом, и грозно, дабы сменить тему, добавил: - А ты чего, подслушивал? - Нет, я только что… - смущенно ответил рей. – Мне вдруг стало жутко. Я испугался, вдруг что стряслось?.. *** Домой возвращались молча. Уже не спеша, держась за руки, вымотанные и счастливые. - Я спа-а-а-ать... – протянул Рюуко, зевая… - Это я – спа-а-ать... – зевнул в ответ Широгане. *** На рассвете Рюуко ураганом ворвался в покои тёмного принца, светясь от радости и на ходу включая все солнца, до которых только мог дотянуться с высоты своего роста. - Широгане, смотри, что у меня теперь есть! – с его перепачканной, исцарапанной железяками руки маятником свисал серебряный медальон… с циферблатом… и четырьмя минутными стрелками. Син, с трудом разлепив глаза и щурясь от непривычно яркого для зари света, откинулся обратно на подушку. - Я знал…