Наваждение

      Четвертый класс. Десять лет. Тео. И первый поцелуй. Настоящий, такой, как показывают во взрослом кино. Наверно это слишком ранний возраст, чтобы можно было ощутить что-либо кроме интереса и легкого стыда после. Поэтому Скотт никому и никогда об этом не рассказывал, даже Стайлзу. Да и не вспоминал он этот самый его первый поцелуй уже очень давно. Так почему же память всколыхнулась именно сейчас? Впрочем, это даже не вопрос, итак ясно, что неожиданное возвращение Тео, растревожило забытые воспоминания. А его пристальный взгляд, незамечающий никого и ничего вокруг кроме Скотта, его вызывающая усмешка, все говорило о том, что он тоже помнит. Надо было видеть выражение лица Стайлза, когда Тео упомянул о поцелуе во время расспросов в раздевалке. Такой растерянности, такой паники оттого, что он, оказывается, чего-то не знает и, конечно же, удивления, вплоть до отвисшей челюсти, Стайлз еще не показывал. А какой Скотт получил от него выговор позже — заслушаешься.       И после этого все понеслось более быстрыми темпами, чем Скотт мог себе позволить. Тео слишком резко вновь ворвался в его жизнь и не думать о нем он не мог. Сначала мысли вполне невинные и в большей степени, перемешанные с переживаниями, вызванными очередными неприятностями в городе. Это ведь вполне невинно поздно ночью не спать и думать о том, что мальчик, с которым он впервые серьезно поцеловался, вырос очень привлекательным молодым человеком? Но затем мысли о привлекательности Тео начали роиться, множиться и как-то незаметно Скотт стал размышлять, а каков их поцелуй был бы сейчас? И почему-то нестерпимо захотелось прикоснуться к его губам: льстивым, обманчиво-правдивым и до боли притягательным. Возможно, Скотт еще сомневался, стоит ли полностью доверять слишком уж внезапно появившемуся парню, Стайлз-таки сумел зародить в нем сомнения, но это нисколько не мешало желанию обладать им. С каждым новым взглядом, с каждым, как будто случайным, прикосновением, Тео все больше и больше проникал в разум Скотта, подавляя собой здравый смысл.       Последним сдерживающим фактором была Кира, а точнее разнообразная гамма чувств по отношению к ней. Он вне всяких сомнений был влюблен в девушку, однако чувствовал за собой вину и беспомощность, когда его мысли, раз за разом, возвращались к Тео. Но апогея он достиг, когда занимаясь любовью, он перестал видеть под собой свою девушку и кончил, едва сдерживая себя, чтобы не простонать чужое имя. Нужно было срочно что-то делать с этой одержимостью, и выход здесь был только один.       — Тео, можно тебя на минутку?..