Никто не узнает

Мира с благодарностью принимает из его рук чашку с кофе, делает один глоток и тут же едва заметно морщится – слишком крепкий. Она отставляет напиток чуть в сторону, почти сразу же роняя тяжёлую голову на сложенные руки, и тяжело вздыхает. Ещё одна бессонная ночь отзывается пустотой в желудке, но сейчас у неё нет никаких сил, чтобы обращать на это хоть какое-то внимание. Взгляд Дэна прожигает в затылке дыру и ощутимо сверлит её спину. Ему не нравится, когда она в таком состоянии. Немой укор витает в воздухе, электризует его, и хочется спрятаться, чтобы не чувствовать этого. Ещё сильнее не хочется оставаться наедине со своими мыслями, хотя это самое естественное из того, к чему она привыкла. Как привыкла к тому, что о своих эмоциях надо молчать, преобразуя накопленную энергию в бесконечные планы, вихри действий, постоянные сражения, думая исключительно о настоящем. О привычном ритме жизни: отдаче приказов, выработке новых стратегий, постоянной смене местоположения. У Дэна на удивление спокойно и тихо. Волны тоски накатывают с размеренной неспешностью, забирая с собой напряжение. Хочется вернуться на несколько лет назад, поменять ход событий, но эти мысли о невозможном не приносят ничего хорошего, напоминая бомбу замедленного действия: ещё чуть-чуть, и рванёт так, что придётся спасать всех от самой себя. Если к тому моменту не будет поздно. Если кто-то сможет ещё держаться на желании отомстить, свергнуть, стереть в пыль. Если это ещё можно будет назвать справедливостью. Ладони парня ложатся на ей на плечи так, будто это уже давно отработанный и самый естественный жест. Плавно скользят по шее, зарываясь в волосы, и осторожно массируя голову. Мира не понимает, зачем это, почему это происходит, но всё, что она может – лишь поддаться разливающемуся по телу расслаблению и откинуться назад, вцепившись в несчастную чашку с уже остывшим кофе. Время ощутимо замедлило свой ход, стоило ей задержать дыхание, а затем начался новый отсчёт. Отсчёт до конца этого безбожно приятного безумия. Они давно успели прочитать друг друга, но ни разу об этом не говорили – пустые разговоры об очевидном оставили бы ещё больше смятения в их душах и головах. Особенно с учётом сложившихся и без того не самых простых обстоятельств. Она невольно упускает момент, когда срывается с места, залпом осушая всю чашку и с раздражением ставя её обратно на стол. Дэн дышит размеренно – она это чувствует, когда он осторожно прижимает её к себе со спины, зато её дыхание пустилось в бешеный пляс. «Нельзя, нельзя, нельзя», - тревожно бьётся в голове, но она сама идёт против внутреннего голоса: резко разворачивается, сразу же утыкаясь Дэну куда-то в шею. Она не знает, можно ли считать это предательством по отношению к тем, кто их ждёт уже давно, кто уже их выбрал, но абсолютно уверена в том, что об этом никто не узнает. Они могли пойти по другому пути, но разрушать и без того шаткие остатки нормальности не было никакого желания. Сухой поцелуй в щёку вместо пустых слов благодарности, случайное пересечение взглядов и еле ощутимая дрожь в руках. Всё в порядке. Это лишь временно. Просто временное помешательство. Просто временная необходимость в ком-то, у кого невозможно выбить почву из ног, в ком-то, кто может удержать. Минутные слабости – когда-то она бы возненавидела себя за такие мысли, за такое поведение, но сейчас не то время. Чёрно-синее небо постепенно сменяет свой цвет на более светлый. Самый невозможный и ненавистный, приносящий ничего хорошего. Девушка едва заметно вздрагивает, понимая, что их время закончилось. Дэн молча целует её в лоб и сразу же отпускает, не желая тянуть этот момент дольше, чем он заслуживает. Мира еле сдерживает себя, чтобы не кинуться обратно в это чувство защиты и умиротворения, но разум в итоге берёт своё. Они оба молчат о том, как это невыносимо, и тихий щелчок закрывающейся двери ставит не жирную, но вполне ощутимую точку в этом непозволительно долгом немом диалоге.