Апокалипсис

Это кажется сумасшествием. Безумием. Помешательством. Этого не может быть. Это не правда. Всё ведь было идеально. Когда-то. До тех пор, пока мир не опустел. Оставляя его среди замороженной реальности, в гнетущей тишине, повисшей в воздухе, обволакивая пространство словно удушливый кокон. В совершенно идеальном одиночестве, волнами расходящемся от единственного выжившего (?) человека... Эта улица, на которой он стоит, кажется последним оставшимся оплотом жизни. Потому что он один. Среди пустых магазинов и клубов с потухшими неоновыми вывесками, серых многоэтажек, безликими блоками уставленных вдоль дороги, словно в неправильно собранном конструкторе, и остановившихся в неизвестности машин. Везде пусто. Все выглядит как в книгах про постапокалиптические миры. Он не может в это поверить. Спустя пару часов вечер мрачной тенью опускается на город. Чанель ежится. Это оказывается намного более страшно, чем увлекательно (совсем не так весело, как описывалось в его любимом аниме). Ноги подгибаются от усталости (кажется, парень оббежал уже половину города, не встретив на пути ни единой души). Он стирает кожу на костяшках на руках в кровь, отчаянно барабаня в очередную дверь. Впрочем, делая это скорее по инерции, чем действительно пытаясь убедиться в своем одиночестве. Это уже не требует доказательств. Нет ничего. Он стоит среди обломков своего прошлого, еще сохранившего свой прежний облик. Квартира встречает лежащим на полу зонтом и недопитым кофе, вспешке оставленным на столе с утра. Чанель уже и не помнит куда он так спешил. Сейчас все кажется таким неважным. И тот разговор с мамой, когда он отчаянно доказывал, что нет, мам, мне еще не пора жениться и да, мам, я обязательно приеду к вам на праздники. Или когда он пытался бороться с накатывающей дремой, а Бекхен нежно пожимал его плечо и ставил на стол, рядом с рассыпанными в беспорядке бумагами, кружку горячего крепкого кофе. Или когда ходил на очередное подстроенное сестрой свидание с милой девушкой Сохен. А сейчас всех их просто не стало. Совсем недавно он ЖИЛ. А теперь он был один на абсолютно пустой планете. Чанель скатился вниз по стене, разрываясь в нарастающих рыданиях. Хотелось кричать, стонать и орать от безысходности. Неделя прошла так, будто Чанель был в длительном и принудительном отпуске, среди трущоб какого-нибудь старого заброшенного города. Он ждал. В ужасающе безмолвном ожидании неделя тянулась словно годы. Это ожидание было похуже средневековых пыток, о которых он узнал на лекциях по истории, которые посещал за компанию с Бекхеном. Каждое утро он просыпался с надеждой оборвать свой самый страшный кошмар и увидеть недвольное лицо друга, готвого вылить на него чашку так услужливо принесенного в постель кофе. Каждый вечер он включает телевизор в надежде увидеть что-то кроме жужжащего и исходящего в странных полосах экрана. Каждый день в течение этой мучительной недели он выходит на знакомые улицы, прогуливаясь меж домов в бессмысленной надежде встретить хоть кого-то. Но надежды бессмысленны. На исходе третьей недели квартира, город, в котором он обитает давят на него словно груз, повисший на его плечах. Он собирает пару вещей в небольшую сумку, много еды и воды, и выходит из квартиры бессмысленно запирая дверь на замок, будто кто-то (хах!) сможет проникнуть туда. Не сможет. Потому что никого нет. Пыльные дороги с оставленными на них машинами, развалины словно веками стовяших домов, улица за улицей, квартал за кварталом, город за городом он идет изо дня в день, продолжая слепо волочить ноги. Надежды уже и нет. Кажется она осталась на пыльных дорогах пару городов назад. В конце второй недели он перестает есть, потом и пить, и незаметно даже для себя превращаясь в скелет, движущийся уже по инерции. Каждая новая улочка встречает его знакомым пейзажем. Ему не нужно поднимать головы, чтобы понять, что перед ним лишь безжизненные кирпичные коробки вдоль пустующих улиц. Вскоре он приваливается к стене одного из осиротевших зданий и смыкает глаза в безвольной надежде избавиться от тяжести своего кошмара. Пробуждение выдается не самым лучшим. Все тело ломит словно он раздавленный катком по асфальту кусок мяса, а каменные веки не желают даже открыться. Зато спасительная прохлада ложиться на лоб, словно высасывая в себя всю боль из головы. Ощущение слишком нереально, словно фантомное. Возможно он умирает, и наконец увидит белый свет в конце его страшного туннеля. Но Чанель лишь вновь падает в кромешную тьму, чтобы при следующем пробуждении обнаружить себя в каком-то необычно чистом и обжитом помещении. Поднять руку или сказать хоть слово все еще трудно, а каток, давивший сверху во сне оказывается всего лишь одеялом. Чанель продолжает немо оглядываться вокруг, не веря в сюрреалистичность картины, представшей перед ним. Комнатка смотрит на него своими уютно бежевыми стенами. И хоть помещение не выглядит новым, скорее заново возрожденным из затхлой заброшенности, в нем чувствуется присутствие еще кого то. - Я вижу, Вы проснулись,- чуть хриплый приятный мужской голос заставляет Чанеля повернуть голову к только открывшейся двери. Сердце Пака пропускает пару ударов. Спустя две недели одиночества на "мертвой" планете, он наконец видит перед собой настоящего живого человека!