ПАСКУда

Часть 1. Гейджу и Черчу, жертвам обстоятельств.

Я в облака запускаю бумажного змея, Думает змей, будто сам он умеет летать, Кажется змею, он в небо умчаться сумеет, Если удастся ему тонкую нить оборвать. Рвется из рук на упрямую птицу похожий, Злится на тонкую нить за то, что прочна, Жаль, но пока одного понять он не может — Жизнь для него эта нить, что в руках у меня! Лети-лети, за облака, Меня с собой зови-зови, Но не забудь, что нить тонка — Не оборви, не оборви! Мы на бумажного змея похожи немного. В жизни большой над землей, помогая парить, Тянется, тянется к нам от родного порога Детства и юности нашей незримая нить. Нам эта ниточка всем нужна, словно воздух, В радостный час или в час, когда нелегко, Помни о тех, кто нас любит, о тех, кто нам дорог, Кто научил нас летать высоко-высоко! Лети-лети, за облака, Меня с собой зови-зови, Но не забудь, что нить тонка — Не оборви, не оборви!*

Маленький клочок фотографии, с которой смотрит трехлетний мальчик с удивительными, переполненными детской радостью и восторгом глазами, уютно расположился в старушечьих руках, словно кошка в коробке. Эллин Крид никогда не думала о том, что судьба отведет на её долю столько испытаний. Находясь в возрасте восьмидесяти пяти лет, Элли считала, что прожила свой век и уже давно звала смерть. Но нет. После событий, что произошли, казалось вечность назад, ей пророчили только сумасшествие. Она попала в приют для сирот, когда её бабушке сделалось смертельно плохо от новости, что ни Луиса, ни Рейчел больше нет… А ещё сказали, что дом Крендела сгорел, но очевидцы видели маленькую фигуру, так похожую на умершего Гейджа, перед тем, как случился пожар. У Элли произошла жуткая истерика, она пыталась выпрыгнуть из полицейской машины, которая глубокой сырой ночью увозила её в детский дом Чикаго. Эллин поселили в особое отделение для детей, у которых были психологические травмы. Она познакомилась с Майклом — пареньком, который видел, как отец расчленил мать. Они нашли общий язык на радость медсестрам и воспитателям — у тех стало меньше работы. Элли не могла держать в себе накопившийся страх и рассказала о кладбище домашних животных Майклу. Поскольку мальчик не разговаривал, риска быть обнаруженной у Крид не было. Достигнув совершеннолетия и на удивление не сойдя с ума окончательно, Эллин вышла замуж за того же Майкла Сартенса и уехала с ним на Запад. Там они поселились в пригороде и обзавелись фермой, хоть Элли и не доставляло удовольствия выгребать навоз за мустангами, коих хотел приручить Сартенс, но с работой она вполне успешно справлялась. У Эллин был страх заводить детей — она никак не могла отделаться от чувства, что стоит только родить ребенка, как кладбище Миг-Маков тут же об этом узнает и заберет его… Майкл успокаивал её, как мог, однако скоро ему это надоело, и он потребовал, чтоб Элли немедленно родила. Кто знает, почему он так наседал? Может, чувствовал, что скоро его не станет, а может, боялся, что Крид уйдет к другому. Элли родила дочь Марту уже после того, как муж умер. У него обнаружилась прогрессирующая онкология и врачи были бессильны… Элли Крид и сама торопилась умереть, потому что знала — кладбище манит к себе тех, кто хоть раз там был. Она никогда бы не решилась поговорить с дочерью об этом, но рассказать хотя бы вкратце о несчастье, настигнувшим её семью, должна была. Марта росла в Чикаго. Элли решила переехать для того, чтобы дочь нормально ходила в школу. Дом, оставшийся в наследство Элли от родителей матери, был плох, но они сумели прожить в нём достаточно долго, он не разрушился прежде, чем Марта вышла замуж. — Знаешь, если ты хочешь до конца дней подносить ей успокоительное и менять подгузники — пожалуйста! — Кевин взмахнул рукой. — Но я – пас! Слышишь?! — Ну что ты так заводишься? Мы съездим туда на пару дней. Это важно для мамы… — На пару дней?! — завопил мужчина, взъерошив волосы. — У нас завтра суд! — Ах, да, — сказала Марта, чуть усмехнувшись. — Как же могла забыть! — Объясни мне, только внятно, — Кевин подошел к жене и взял её за плечи. — Зачем туда ехать? Или ты так хочешь прибрать дом? — Прибрать? — Ты боишься, что я окажусь такой скотиной, что оставлю вас с детьми на улице? — это был не вопрос, но утверждение. — Послушай, Марта, я пока ещё себя уважаю. Обещаю, что квартира останется вам. — Твои обещания не стоят и трех центов! — женщина вырвалась и отошла к окну. — Если мама сказала, что это важно, значит… — Значит ей стоит выписать ещё больше снотворного! Неужели ты не видишь, что ей давно пора на покой?! — Как ты смеешь! — закричала она, может, слишком громко. — А кто ещё тебе скажет правду? Помяни моё слово, что увезя мать туда, ты только усугубишь её состояние! Впрочем, раз уж ей самое место в психушке, то ваш Ладлоу подойдет для этого по всем статьям! Достаточно вспомнить её истории и крики по ночам… — Замолчи! — зашипела Марта. — Немедленно! — Хорошо, давай так: сперва нас разведут, а потом ты можешь катиться на все четыре стороны! — предложил Кевин, завязывая галстук двойным узлом, который под врачебным халатом всё равно никто не смог бы увидеть. — Договорились? Кевин Портер в свои тридцать семь был далеко не счастливчик и думал, что достаточно наошибался на всю дальнейшую жизнь. Первая и роковая его ошибка случилась несколько лет назад, когда к нему в клинику пожаловала Марта Сартенс с престарелой матерью, страдающей раздвоением личности. Марта была привлекательной, а он так любил короткие романы, которые быстро оставались в прошлом. Кевин считал, что и с ней всё будет так же… И что за странность ударила ему в голову, когда он предложил ей жить вместе, пока мать лечат? С этого совместного проживания и началось — скандалы, упреки, дети… Чертова свадьба с кучей левых приглашенных! Марта Сартенс отличалась общительностью. — Договариваться будешь со своими платными пациентами, а мы летим в Ладлоу! — процедила женщина и вышла из спальни, хлопнув дверью. Кевин глубоко вздохнул и резко выдохнул — он дождаться не мог того дня, когда снова будет холостым! Он долго добивался развода. Слишком. Дело в том, что имея двух несовершеннолетних детей, это сделать не так-то просто. Снизу доносились голоса мальчишек. Портер взял свой кейс с очередной премией, выписанной ему за «отличную службу на благо народа» и спустился. — Стив, не бегай! — крикнул он семилетнему мальчику, чуть не врезавшемуся в отца. — Я Стэн, пап! — донеслось до Кевина. Он снова перепутал сыновей-близнецов. — Всё равно — не бегай! Из кухни выглянула Марта и с укором покачала головой. Она всегда так глядела, когда Кевин путал Стивенсона и Стэнли. А как их различать, если они абсолютно одинаковы во внешности?! Не было ни малейших опознавательных знаков: родинки, шрама, цвета волос, глаз, формы носа и так далее. Разве что характеры отличались налицо, впрочем, этим утром что Стив, что Стэн носились одинаково резво. С чего вдруг? — Что с ними? — Портер обратился к супруге, хватая на ходу бутерброд. — Магнитные бури? — Во всем-то ищешь подвох, доктор Портер! — А что прикажешь ещё делать? — мужчина приподнял одну бровь. — Серьезно, почему они не в школе? — Потому что лето! — Стив вихрем ворвался в раздвижную дверь и плюхнулся на своё место. — Каникулы! Ну ты даешь, папа! Кевин и Марта, не сговариваясь, засмеялись. И правда. Дети. Они всегда на шаг впереди взрослых. — Видимо, я заработался, — сказал задумчиво Кевин, когда Марта принялась суетиться вокруг сына. — А где Стэн? — Он на улице. — Стив сказал это совсем тихо. — С Барри… Барри — черный пекинес, которого бросили умирать нерадивые хозяева. Въехав в дом, семья решила не усыплять, а выходить собаку. Это было года три назад. Барри тогда стукнуло одиннадцать лет. Для собак мелких пород это не возраст, но пережитые катаклизмы сказались на организме. Пекинес сдал. Стэнли, особенно привязавшийся к нему, постоянно спрашивал, что будет, когда Барри окончательно состариться. Кевин вышел во двор и увидел на заросшей лужайке сына, сидевшего на траве с пекинесом на руках. Собака тяжело дышала и почти не шевелилась. Благо, не было солнца — черная, как смоль, шерсть плохо отражала лучи и мог случиться солнечный удар. — Эй, — Портер положил руку Стэну на плечо. — Иди позавтракай. — А Барри? — мальчик с опаской посмотрел на отца. — С ним всё будет хорошо. Он просто устал. Ложь. Кевину не впервой было врать. Он врал многим своим пациентам, говоря, что любую болезнь можно преодолеть, если верить в выздоровление. Такова природа врачебной души. Убеждать собственного сына в том, чего никогда не случиться он боялся, но ещё больше боялся открыть правду. Когда подходит тот возраст, когда можно рассказывать детям о смерти? Раньше семи лет или позже? Портер хоть и занимался исследованиями в области психики, но точного ответа не было даже в самых продвинутых книгах. Стэн знал гораздо больше Стива, потому что интересовался всем подряд. Если первый испытывал непреодолимую тягу к знаниям, хотел знать всё больше, то вот второй упирался всеми возможными способами. Близнецы — одно слово. — Мама сказала, что ты остаешься здесь, пока мы будем в штате Мэн с бабушкой. — Стэнли погладил Барри. — Ты присмотришь за ним? — Конечно, сынок, — вяло улыбнулся Кевин, уже представляя, как вместо вечеринки он вызовет ветеринара и будет слушать не попсу, а пропаганду рецептов от глистов! Не бывать этому! Вечер выдался довольно жарким. Кевину хотелось зайти в какой-нибудь бар и выпить хорошего пива, но Марта к тому времени достала его звонками в лабораторию с требованием нигде не задерживаться — она собирала вещи. Портер знал, что ему придется до ночи сидеть с детьми и старухой, которая, кстати, не была к нему благосклонна. Наплевав на все угрозы, Портер всё же махнул пару банок светлого и не стал садиться за руль, оставив машину на стоянке возле клиники. Такси попало в пробку, и когда Кевин вошел в дом, то услышал недовольные реплики по поводу того, где можно столько шляться. Барри пустили в дом. Стэнли с радостью уступил собаке свою кровать. Кевин недолюбливал псину, но вслух никогда этого не говорил. Пекинес лежал на боку, свесив обросший густой шерстью хвост, время от времени похрапывая, хотя не спал. Такие звуки издают все породы собак с маленьким и приплюснутым носом. — Что, приятель? — Кевин сел перед кроватью сына. — Тяжко? Барри посмотрел на Портера большими, довольно неглупыми глазами на выкате и облизнул нос, зевая, при этом Кевин сморщился, так как увидел не самые приятные вещи, творящиеся во рту питомца — воспаленные, местами кровоточащие десны и пошатывающиеся гнилые, почти что разрушившиеся зубы. — Ничего, скоро пройдет, — сказал Кевин, поднимаясь с пола. — Правда? — на пороге возник Стэн. Черт возьми — не вовремя же! Портер понял, что сказал ту самую фразу, за которой последует либо большая ложь, либо вся правда. — Ложись-ка спать, парень! — лучше отмазки не придумать. — Утро вечера мудренее. Завтра большой день. Стэнли послушно переоделся в пижаму и, чуть подвинув Барри, лег под пуховое одеяло. Ещё одна привычка, унаследованная от матери. Марте всегда и везде было холодно. — Спокойной ночи! — Кевин помедлил секунду, но потом всё же наклонился и поцеловал сына в лоб. Прикрыв дверь в комнату практически сразу заснувшего Стэна, Портер отправился в соседнюю — к Стиву. Тот привычно рубился в свою электронную игру. — Папа, а почему ты не едешь с нами? — мальчик услышал отца по шагам и задал вопрос до того, как Портер оказался в комнате, непосредственно у его постели. — Потому что я работаю. Да и вы едете на пару дней, — мысленно Кевин передразнил Марту. — Да и вообще, кто же за Барри будет смотреть? — Быстрей бы он сдох! — сказал с негодованием Стив. — Ты тоже не хочешь, чтоб он мучился? — Кевин испытал некоторое облегчение, ведь единомышленник в этом щепетильном вопросе, пусть и в лице сына, ему был крайне необходим. — Нет! — отрезал Стивенсон. — Он меня укусил и пусть за это гниет в аду, паскуда! У Кевина просто челюсть отвисла — он никогда не слышал, чтоб семилетние дети так выражались. Во всяком случае, он старался не подавать своим дурной пример. — Стив! — Протер грозно склонился над кроватью. — Не смей такое произносить при мне! Понял?! — Ладно, не буду, — немного испуганно выдавил покрасневший Стивенсон. — Откуда ты вообще взял эти ругательства? — Бабушка часто так говорит, когда общается с кем-то ночью… У Портера пересохло во рту. Он знал, что с матерью жены не всё в порядке, но услышанное сейчас заставило его усомниться в правильности принятого решения о том, чтобы Эллин жила с ними под одной крышей. — Значит, Барри укусил тебя? — Кевин перевел тему специально. — Покажи. Мальчишка продемонстрировал лишь ссадину на запястье. Зубы пекинеса были столь плохими, что этот укус таковым и не считался — нужно просто помазать йодом. — До свадьбы заживет, брат! — подмигнул сыну Кевин, но его не оставляли мысли о старухе за стенкой. — Спокойной ночи! И прекрати играть! Глаза испортишь и мозги! — Да ладно, пап! — проворчал Стив и уткнулся лицом в подушку. Портер, скрепя сердце, подошел к облезлым дверям, наглухо закрытым и днем и ночью — комната Эллин была словно крепость, осадить которую решился бы только идиот. Видимо, он и есть тот самый недалекий храбрец. Постучав несколько раз костяшкой указательного пальца, Кевин толкнул дверь. Та с треском и скрипом чуть приоткрылась, выпустив затхлый и, казалось, осязаемый воздух. Комната была самой маленькой и темной. Здесь стояли только стул и небольшая прикроватная тумбочка ну и, естественно, кровать старого образца с тяжелыми спинками и пружинным матрасом. — Эллин, — довольно громко позвал старуху Портер. Крид сидела на кровати, свесив босые и в мозолях ноги, спиной к двери. На тумбочке Кевин заметил стакан с водой и нетронутые лекарства. Понятно. Снова будет бунт. — Почему вы пренебрегаете предписаниями вашего лечащего врача? — строго спросил он, сделав шаг за порог. — Ты — не врач, — голос Элли звучал глухо, будто она находилась не в полуметре, а за толстым стеклом. — Твои пилюли делают мне только хуже. — У вас есть лекарство лучше? — наигранно удивленно спросил Портер, чувствуя, что может сорваться. — Есть. Да. Кто бы сомневался. Кевин расхохотался про себя. — Смейся, пока можешь! — вдруг сказала Эллин, повернувшись и впившись едким взглядом карих глаз в мужчину. Кевина передернуло от этого взгляда. Чертова бабка! — Ни в коем случае не смеюсь, — он старался говорить твердо, но слова еле срывались с губ, будто приклеились к глотке. — Я хотел бы с вами побеседовать о завтрашнем отъезде в Ладлоу. — А что тебя интересует? — она снова отвернулась. — Я поеду умирать домой. Радуйся. Кевин на этот раз побоялся что-то думать про себя и сразу сказал первое, что пришло в голову: — Пытаюсь, но не получается. — Вот видишь! — крякнула или чихнула Крид. — Будьте здоровы! — сразу отреагировал Кевин, но внутренне чертыхнулся. — Не стоит, — утробным голосом сказала Эллин. — Я хочу тебя об одном попросить перед кончиной — позаботься о Марте и детях. Вот тут Портер просто не знал, как себя вести. И с сыновьями и со старухой получилось как-то глупо. Он теперь вынужден был всем вокруг врать! — Не волнуйтесь за них. Они же в ближайшее время будут рядом с вами… — Что?! — Крид резко повернулась и кровать издала писк как мышь, которой прищемило хвост. — Марта мне сказала, что вы не против взять Стива и Стэна в Ладлоу. Разве нет? — он наглейшим образом врал. Жена ничего ему не говорила, да и Крид, похоже, что тоже. — Я меньше всего хочу этого. — Но как же… — растерялся Кевин. — Там же свежий воздух и… Он сам никогда не был в штате Мэн и понятия не имел, что там и как. Кевин вырос в мегаполисе, где бетонные многоэтажки с кучей офисов и воняющие машины не давали свободно вздохнуть, но обилие ресторанов и баров, бутиков и парков развлечений заменяли всякие там походы в лес и купание. — Кроме воздуха там полно дряни! — задыхаясь, произнесла Эллин и знаком попросила подать воды. Два глотка пошли хорошо, а потом старуха начала изрыгать наружу свой скудный ужин и Кевин чуть было не бросился бежать, но пересилил себя и, стоя в дверях, позвал жену. Успокоив мать и поменяв постельное белье, Марта вышла в коридор, закрывая дверь и желая Эллин спокойной ночи. — Что ты ей сказал?! — накинулась женщина на Портера. — Её тошнит только тогда, когда она нервничает! — Почему ты меня не предупредила, что она и знать не знает о том, что ты берешь детей?! — А с кем их оставить? — Марта стиснула зубы, и почти не раскрывая рта, добавила: — С тобой что ли?! — Давай увезем её в дом престарелых! — снова завел старую пластинку Кевин. — Заплатим хорошие деньги — о ней позаботятся! — В данный момент ты заботишься только о себе! — женщина развернулась и ушла в спальню. Портер спустился вниз и сел возле дверей. Он смотрел сквозь витринное стекло на засыпающий город. Он не хотел спать — он был взбудоражен. Завтрашний день обещал ему хоть толику свободы. Свободы, которой он так ждал…