Цикл: Клетка

Никола устало опустился под указателем на землю. Солнце спряталось за пелену бледно-синих облаков. Фотограф прицеливался, искал нужный ракурс, но заметив совсем расстроенного друга, спрятал фотоаппарат в чехол. Июль шел на убыль, но, не смотря на это, природа, казалось, предпочла остаться в тени и прикинуться угрюмым октябрем. Юноша поднялся на ноги, застегнул серую ветровку. Обогнул зловещий чёрно-желтый указатель, бросил на него надменный взгляд и пошел вглубь леса. Товарищ лишь молча вздохнул. Заморосил мелкий дождь. Николай накинул на голову капюшон и все шел. Что-то манило в чащу: не то интуиция, не то желание искупаться в альфа-лучах. Мокрые ветки хлестали по лицу, волокна паутины смешались с прядями волос, кеды совсем промокли. Он остановился, прислушался – треск старых сосен, крик злой птицы. Услышанное вполне его устраивало и он, уверенный, что находиться на нужном месте, залез на какую-то корягу. Моросивший дождь начал спадать. Парень прикрыл глаза, выдохнул. В голове блуждали всякие мысли о том, что надо сделать, куда следует успеть. «Дурак, ты на природе, забудь обо всем!» - подумал он и, устроившись поудобней на сыром дереве, задремал. Он появился здесь тоже. Совершая свой путь куда-то в сторону Украины, группа людей устроила привал на опушке соснового леса. Один мужчина из группы решил исследовать близлежащую местность и вскоре уже брел где-то в глубине чащобы. Изредка останавливался и наблюдал за лесной живностью. Николай очнулся, когда услышал характерный для размеренного шага хруст сырых веток. Кто-то приближался. Юноша встал на ноги и тихо зашел за дерево. В поле зрения появился Он. Странные чувства мелькнули у Него, когда Он вышел к старой коряге. Огляделся, заметил торчащий из-за широкого ствола рукав. Что-то заставило подойти его к дереву и посмотреть. Он увидел свои же глаза… - Откуда ты такой только взялся? – спросил Он, поглядывая на Николая. - Я здесь отдыхаю на природе, а ты откуда взялся? – пожал плечами юноша. - Предпочитаю первым встречным не сообщать о своих намерениях, - сухо отозвался Он. – Тебя зовут как? - Николай Валерьянович Савинов, как-то так. - Никита Валерьевич Сибиров, - сказал мужчина. – Не находишь это странным? Ответа на вопрос не последовало. Они бы так и сидели молча, если бы не зашипевшая вдруг рация. Одна, другая. Синхронно вытащили их, каждый что-то сказал в свою, затем спрятали. С каким-то интересом и грустью посматривали друг на друга совершенно одинаковые собеседники. Прежней ненависти в них уже не было, были капли растерянности и спокойствие. - Я много думал после нашей первой встречи…- Вдруг подал голос Никола и посмотрел вверх, где среди крон прятались птицы: - Нас объединяет какое-то родство? Но мы не являемся братьями. Никита смотрел перед собой и о чем-то напряженно думал. - Безусловно, мы не родственники. Они бы еще долго молчали, если бы не пришедшая одновременно мысль: - Божена!.. Они еще долго обсуждали происшедшее, пока рации вновь не зашипели. Встали и молча разошлись. Это была их последняя встреча. Сибиров впервые за всю свою недолгую жизнь ошибся. Ошибка впоследствии забрала жизнь экстраординарного юноши. Савинов же узнав случайно о трагедии был очень расстроен. Еще 20 лет Никола работал на закрытом концерне. За это время сменил пару раз место жительства, в конце концов получив квартиру создательницы после смерти упрямой тетки. Жил с 10-ю женщинами, всех отпускал или уходил сам по каким-то не ясным причинам. Все же наладил свою мастерскую и успешно вел свое дело. В конце второй декады он присоединился к открытому восстанию, которое пронеслось по востоку Европы. Инсургенты не добивались ничего конкретного, кроме пары значительных в жизни общества реформ. Новая революция помимо «свежей» жизни принесла много крови и страданий. Никто не мог догадываться, что когда-нибудь вполне спокойных регионах Западной Европы вдруг вновь поднимутся стяги, среди которых будет сиять белым светом «погоня»… Николай летел куда-то подальше от разбоя на улице мира. На него что-то сыпалось, в ушах звенело, летели какие-то пестрые тряпки. Вдруг в самом огне он вновь увидел тех двоих. Он сидел на крыше поврежденного дворца и гордо смотрел в небо. Она же в белом халате стояла рядом, смотрела вдаль. Пролетела газовая шашка. За ядовитой пеленой они пропали из виду. Николай, приткнув рукав к лицу, бежал в ту сторону, в надежде снова увидеть их. Гремящая толпа бежала на живую стену, а он стоял посреди всего этого безумия и пытался увидеть их. Разочарованно выдохнул кровью, из груди бежала струя алой крови, заливала запыленную и грязную куртку. Безумные повстанцы бежали, стреляли, орали какие-то непонятные лозунги, топтали окровавленное тело. Вечером, когда все стихло, пару человек вынесли его тело за город, где и похоронили. Теперь там стоит бетонный столб электросетей, и, говорят, что там, на верхушке столба, царит хромированный бог. Он прилетает каждое пятое число восьмого месяца и бродит вокруг этого места. В этом году он приходил в последний раз, как об этом догадались – просто. На столбе висела деревянная планка, на ней прожженными лазером буквами читался наказ: «Каждый, кто умер - воскреснет в последний раз, когда о нем помянут недобрым, но правдивым словом, но навсегда умрет для тех, кто вечно и бестолково будет его слепо восхвалять». Когда через тысячу лет здесь будут копаться наши потомки, то они возможно ничего не найдут толкового в тот дощечке. Пусть тогда найдут два идентичных тела. Жаль только, когда притронутся, кости рассыплются в прах.