Что же я натворила?

Её холодный, словно бы безучастный взгляд устремлён в чёрную пасть — вход в туннели, что простираются далеко под обширными территориями племен котов-воителей, и, может, даже больше. Сейчас она всего лишь исчезнет в этой непроглядной тьме, навсегда распрощаться с прежней жизнью и начать новую, с чистого листа, и в ней не будет ни лжи, ни обмана. Она выйдет через туннели в каком-нибудь другом месте — конечно, это не составит труда, разве что придётся немного побродить в поисках этого другого выхода. Но она обязательно найдёт дорогу наружу, к свету, и уйдёт далеко-далеко, исчезнет за горизонтом и отыщет лучший мир, нежели этот, полный бессовестных предательств. Она зажмурилась и, всего-то за один миг, перед глазами Остролистой промелькнули тысячи кадров. Вдруг она осознаёт, как была счастлива, живя в племени, среди таких знакомых и родных кошачьих лиц, и горечь, нерешительность подступает к горлу. “Но я жила во лжи”, — напоминает она сама себе, — “И, тем более, ничего уже не изменить. Ты уже решила свою судьбу, назад дороги нет”. Надрывающийся голос Воробья сыграл для Остролистой роль шпор, пришедшихся по бокам, заставивших очнуться. Бывшая воительница, не оборачиваясь, оттолкнулась от земли и белкой прыгнула в туннель, плотно прижав уши к голове, стараясь не слышать криков братьев. Дальше всё завертелось слишком быстро. В следующую секунду громыхнул гром, который словно разрубил мир пополам — такого ужасного грохота юная беглянка ещё не слышала в своей жизни и не услышит больше никогда. Он застал её врасплох и оглушил. Остролистая вскрикнула, если бы её только можно было услышать, но тут же крик сменился кашлем, но пасть тут же захлопнулась, едва не наглотавшись пыли. Сквозь звон в ушах кошка уловила жуткий треск — неужели небо рухнуло? Да, оно всем своим немыслимым весом обрушилось на неё, едва не размазав по земле, как какую-то козявку. Остролистая задыхается, чувствует невыносимую боль, ломающую кости, которая тут же притупилась паникой. Отчаянно скребёт когтями по земле, камням, но бесполезно. Небо уже уволокло ее в забытье... В эту минуту, вместо ожидающейся нескончаемой тьмы или угодий Звёздного племени, на Остролистую нахлынули воспоминания. вот она убивает Уголька, затем умывает в ручье лапы от его алой-алой крови. Как же просто — всего лишь покрепче сжать зубы в ненавистном укусе, и уже нет на земле одной из многочисленных жизней, но сколько боли это приносит близким умершего. Далее — ночь Совета, когда она объявляет практически всему лесу о том, что Листвичка и Грач — настоящие родители Львиносвета, Воробья и Остролистой. А вот и неудачная попытка убийства матери... Остролистая открывает глаза, тяжело дыша. Боль непрерывно переливается во всём теле. Мученица пытается вылезти из-под завала, скрипя зубами, игнорируя жгучую боль, но в итоге лишь злобно захрипела не столько от боли, сколько от понимания своей жалости. Но бывшая воительница предпринимает вторую попытку, и вот, с большим трудом, ей удалось высунуть голову наружу, жадно глотая душный воздух. Кругом царит темнота, такая непроглядная, что, хоть открывай глаза, хоть закрывай, разницы абсолютно нет, и это не придавало и капли оптимизма. Остролистая измученно стонет и в очередной раз вспоминает все произошедшие за день события, горько усмехается сама себе: “Что же я наделала?”.