напросился

      — Тихо, тихо, не ори, — горячий раздражённый шёпот в ухо, вспотевшая ладонь зажала накрепко рот.       Крик рвался из самой глубины, но послушно гас на выдохе, обжигая чужие подрагивающие пальцы. Ему было больно, чертовски больно там внизу, где твёрдый член разрывал упругие мышцы. Резкие хлёсткие движения отдавались в груди тянущей ломотой, подчиняя сердце тому же безумному ритму.         В ухо ударила новая влажная волна чужого дыхания, принёсшая с собой сдавленный звериный рык, мигом наполнивший ошалелый мозг кратковременной эйфорией, оттесняя даже боль.         Внезапно рот оказался свободным от душного плена пальцев и Луффи вдохнул свежего морского воздуха, разрывая грудную клетку непосильным объёмом. Как оказалось, не зря. Та же рука, рванув за волосы, запрокинула голову. Жёсткие губы жадно накрыли рот, язык втолкнулся внутрь, загоняя хрипы обратно в глотку, даря новое острое наслаждение. Он ещё пытался поймать ускользнувшие жестокие губы ещё более беспощадного партнёра, как нос вновь забороздил пахнущие смолой доски, а после несдержанного вскрика искусанная мозолистая ладонь снова закрыла рот, оставляя пальцами синяки на скулах.         Ноги и руки стали ватными, крупная дрожь пронзала тело, перед глазами плыло и двоилось, Луффи уже не чувствовал под собой другой опоры, кроме самого Зоро, державшего его сильными руками. Но пронзительная рваная боль не давала уйти в сладостное забытье, заставляла кричать вхолостую, извиваться в попытке найти более приятное положение, выдавливать постыдно слёзы и мысленно желать скорейшего прекращения этой пытки.         Вот только жаловаться было глупо. Ведь сам напросился.         После той злополучной игры в карты прошёл уже месяц. Нами забыла. Зоро не вспоминал. Все остальные вычеркнули инцидент из памяти. Только один капитан никак не мог выбросить озвученное вслух желание из своей головы. Нестерпимая жажда заполучить обещанное самой судьбой — ведь картами руководит фатум, а Нами так и, вообще, всегда права — свербила в известном месте, не давая покоя ногам и рукам, замутняя разум и взводя до предела тело.         Он преследовал Зоро с грустной миной и широкой улыбкой, норовил прикоснуться, прижаться или поцеловать, изводил нытьём и криками. Ежеминутно спотыкался о него. Падал сверху при каждом удобном случае. А неудобные устраивал сам — неуклюже настолько, что даже Чоппер не попадался.       Всё это старпом легко игнорировал или пресекал. Кроме долгих затяжных взглядов в упор потемневшими от явного желания глазами в сочетании с упрямо сжатыми в линию обветренными от постоянного облизывания губами. Такое лицо выводило бесстрастного Зоро из себя прямо в искушение, преодолевать которое становилось всё труднее с каждым днём. Он ведь тоже не железный, в самом деле. И до ближайшего острова ещё далеко…         В одну из ночей Луффи перехватил его на палубе во время дежурства. Молча сунул в руки бутылку саке, явно украденную с камбуза. Непривычно замялся:       — Зоро…       — Я буду груб и жесток. — Убегать старпому уже надоело, а упрямству капитана позавидовали бы сто ослов, поэтому единственным способом осталось сделать так, чтобы больше неповадно было.       —  Ладно! — Луффи мгновенно повеселел и расплылся в счастливой улыбке.       — Потом не жалуйся. Сам напросился! — Если бы капитан был чуть старше или опытнее, то, вероятно, увидел в привычной ухмылке накама другой смысл, а может быть, даже и поостерёгся.       Они устроились в конце палубы, подальше от дверей, укрытые тенью деревьев. Зоро выхлебал бутылку в три глотка, Луффи за это время успел дырку в палубе протереть от нетерпения. Лишь пустая тара коснулась досок, как неугомонный капитан потянулся к чужим губам, снящимся вот уже который месяц каждую ночь. Зоро легко уклонился — за поцелуи он и так уже ведьме сполна задолжал — а Луффи и тем более теперь перебьётся. И не целованного оттрахает в отместку за настойчивое домогательство.         Он просто развернул капитана лицом к морю и поставил на колени. Сдёрнул небрежно шорты вместе с бельём, обнажив задницу и пах. Луффи обернулся с доверчивой улыбкой, поёжился от порыва прохладного ветра. От этого его невинного жеста плечами Зоро мгновенно вставило, и он шумно сглотнул вязкую слюну. Почти нежно провёл пальцами по торчащим шейным позвонкам, резко стащил жилетку, обвёл руками острые лопатки и грубо толкнул в спину, вынудив опереться руками о палубу.         Зоро облизнулся от предвкушения. Вид получился настолько невинно-соблазнительный, что аж дух захватило и в пах кровью ударило. Настоящее, теперь уже животное желание запульсировало в каждой клетке мечника, оттесняя даже месть в сторонку, оставляя лишь самый её остро-едкий край.         Зоро не впервой — Луффи это не поможет.         Старпом спустил штаны, прижался напряжённым членом к белым в лунном свете ягодицам, неторопливо потёрся, чувствуя, как задышал капитан чаще обычного. Не дал повернуть голову, прикусив нежную шею чуть ниже загривка. По-хозяйски огладил напряжённые бёдра, издеваясь, провёл жёсткими пальцами по сведённому животу. Луффи под руками задрожал. Зоро прошёлся языком по линии скулы, жадно облизал ухо, сжал мочку зубами под тихий сдавленный всхлип. Решив, что нежностей довольно, сдавил шею и прижал к палубе лицом. Грубо всунул в рот два пальца, нетерпеливо задвигал ими, царапая нёбо и щеку.         Луффи принялся старательно облизывать языком, давясь слюной и едва сдерживая рвотный рефлекс от слишком глубокого проникновения. Причин не доверять Зоро у него не было — раз суёт, значит нужно. Напряжённый член тёрся между его ягодиц, вызывая странные, но приятные ощущения. Место укуса на шее слегка ныло, в паху сладко тянуло, от запаха Зоро кружилась голова. Секс, казался ему весьма приятным и интересным занятием, а саднение колен и ладоней, упирающихся в шероховатые твёрдые доски — лишь незначительным дискомфортом.         Чужие пальцы быстро покинули влажный раздразнённый рот, приятная тяжесть чужого тела исчезла, и мышцы непроизвольно сжались от пронизывающего холодного ветра с моря. Луффи в испуге приподнялся и обернулся. Сердце бестолково забилось в костяной клетке. Ушёл?         Вздох облегчения вырвался едва глаза в полутьме разглядели высокий силуэт совсем рядом. Луна, высунувшись из-за тучи, добавила света, и у Луффи от восхищения свело в животе. Атлетичное обнажённое тело мечника привлекало даже на расстоянии. Пальцы закололо от нестерпимого желания дотронуться до него: ощутить упругость мышц, почувствовать жар кожи, провести по тонкой полоске шрама. И во рту слюны набралось, будто перед Луффи оказался неохраняемый таз с жареным мясом. Он сглатывал и сглатывал, давясь и задыхаясь, жевал и облизывал губы пока не понял, что целует холодные шершавые доски, а затылок гудит от хорошего удара.         — Расслабься! — Зоро грубо развёл ягодицы и засунул палец на две фаланги разом. Луффи от неожиданности вздрогнул, но боли не почувствовал — так дискомфорт. И палец вроде двигался медленно и плавно, но дальше процесс не пошёл — Луффи сжался намертво. Везде.         — Подрочи, — Зоро недобро шипел прямо в ухо, такой поворот его не устраивал. Луффи покорно потянулся рукой к собственному члену, задвигал неуверенно, потом вошёл в раж и в потоках нарастающего наслаждения почти не заметил, как уже два пальца протиснулись сквозь сфинктер и затолкались внутри, вызывая приятные ощущения.       Резкий звучный шлепок по ягодицам и Луффи неожиданно рано кончил с громким несдержанным криком. Старпом зло ругнулся. Этак олуху-капитану ещё и понравится — вовек потом не отстанет.         Со стороны трюма громко затопали — раздался нервный шёпот Усоппа:       — Кто там?       Зоро, заткнув рот капитана рукой, вдавил его в палубу всем своим весом и замер, надеясь, что механик побоится отойти от двери далеко. Через какое-то время, показавшееся раззадоренному старпому вечностью, донёсся хвастливый возглас Усоппа, возвещающий о его победе над ночными монстрами, и восторженный писк Чоппера, восхваляющего Великого Воина Моря.         Вот тогда-то Луффи и ощутил всю разницу между своими радужными представлениями и жестокими реалиями секса с Зоро.         Он поднялся сам, вновь вернул капитана в прежнюю позу. Зажав предварительно провинившийся рот своей ладонью, приставил влажную головку к анусу. Провёл несколько раз, размазывая смазку, и резко надавил, продираясь сквозь мышцы. Луффи ощутимо вздрогнул, вцепился в пальцы зубами, завырывался. Зоро сжал бедро до синяка, удерживая на месте, снова толкнулся с силой и протиснул головку внутрь. От острого наслаждения перехватило дыхание и потемнело в глазах, отключило остатки разума. Не обращая больше ни на что внимания, он вошёл полностью, выпустил сдерживаемый звериный рык в ухо подрагивающего капитана. Затолкался резко со всей возможной силой, вбиваясь до самого основания. Луффи извивался под ним, кричал в мокрую теперь ладонь, обжигая своим дыханием, прикусывал мозолистые пальцы, норовил завалиться плашмя — усиливая ощущения Зоро стократно, вводя в эйфорию не только от физического контакта, но и от чувства абсолютного обладания.         Толчок. Член раздвинул упругие, плотно облепляющие стенки. Тщетные попытки вырваться. Чей-то сдавленный хрип. Пот залил и так невидящие глаза.       Обратно почти до конца. Колени подкосились, зубы разжались. Холодный воздух заполнил лёгкие слишком глубоко и резко до спазма. Руки Зоро на мгновенье ослабли, едва не выпустив из-под контроля чужое тело.       Он грубо вздёрнул ускользающее тело партнёра вверх, подхватив под каменный от напряжения живот. Новый толчок до самого основания и снова горячий поток запертого крика ударил в ладонь. Сладостная волна прокатилась вдоль позвоночника.       Снова и снова под короткие рваные гортанные рыки и смачные шлепки мошонки о промежность до полного изнеможения.       Он не сдерживался. Луффи ведь резиновый. Он сам бесчувственный.       Зоро толкнулся ещё несколько раз и, чувствуя приближение оргазма, высвободил руки и резко вышел. Провёл по члену пару раз и кончил на повалившегося плашмя Луффи. Грудь ходила ходуном, воздух с силой выплёскивался из него, оставляя лишь чувство сладкой опустошённости. Пришлось прислониться к опоре, чтобы не упасть. Взгляд не отрывался от обессиленного, непривычно тихого, забрызганного его спермой капитана, сдерживающего хрипы и стоны боли.       Он отдёрнул руку, тянущуюся погладить острые вздрагивающие лопатки, сдержал желание впиться в соблазнительно бьющуюся жилку на доверчиво открытой шее. А то ведь этот олух не поверит, подумает, будто старпом не всерьёз. А Зоро этой ночью был серьёзен как никогда. Обнажил край своей сути из-под каменной маски. Позволил увидеть себя без прикрас и иллюзий.         Капитан сам напросился. Получил вдосталь. Вынесет ли теперь?         Зоро сплюнул на палубу горькую слюну, быстро оделся и молча, нетвёрдой походкой направился к месту дежурства.         Сжав зубы, Луффи пытался отдышаться и не стонать. Тело превратилось в выжатую тряпку. Мышцы ныли, саднило колени и руки от трения по доскам, жгло в местах, где Зоро удерживал его. Дрожь пронзала его неприятными волнами, и почему-то тошнило. Но все это перекрывало стойкое ощущение не хилого стручка очищенного жгучего перца в собственной заднице, уже не такое острое, но ещё сильное.       Он услышал сквозь гул в голове удаляющиеся шаги. Рука потянулась вслед, но силы иссякли и пальцы схватили лишь воздух. Из пересохшего горла вырвался скрип, неспособный никого удержать. В груди стремительно разрасталась ужасающая пустота, потеснившая вскоре даже физическую боль.         Жаловаться глупо. Ведь сам напросился. Отчего же так плохо теперь?       На следующий день Луффи даже не думал — ощущал. Больно. Обидно. Пусто.       Он был такой же, как раньше, только всё равно другой. Он смотрел вдаль — не видел даже моря. Кусал мясо и не ощущал вкуса. Облизывал сухие губы — чужой солёный пот. Он спрашивал, но не понимал ответов. Говорил что-то сам и получал удивлённые взгляды накама.       Ложился рядом на палубу, но оказывался на другом конце света. Откуда не дотянутся рукой и не докричаться словами. По ночам вслушивался в чужое дыхание и беспокойно ёрзал. Слюнявил пальцы и дрочил.       Обидно больно. Пусто.       На третий день к Луффи вернулся аппетит и вздорный нрав. Он бесчинствовал на камбузе, мешал Нами рисовать карты, разнёс в щепки новое изобретение Усоппа, утопил несколько книг Робин — якобы при рыбалке, катал истошно вопящего и отбивающегося Чоппера между мачтами и реями. Старательно обходил Зоро за несколько метров. Смотрел в сторону и слишком громко смеялся. Команда заподозрила неладное.       Больно обидно. Пусто?       На пятое утро капитан проснулся без ощущения боли в собственной заднице, но жизнь отчего-то лучше не стала. Он вернулся на стезю сталкера — другого способа всё равно не знал. Луффи больше не отрывал от цели глаз, следуя тенью, наступая на пятки, тяжело дыша в затылок. Хватался рукой хоть за одежду и обиженно сопел, обнаружив в ней лишь воздух.       Пусто до боли. Наполнить бы. Да хоть жгучим перцем.       Луффи едва дождался ночи и проворно залез в воронье гнездо. Зоро сегодня дежурил. Капитан поставил перед невозмутимым старпомом две бутылки саке, и, немного подумав, добавил кусок жареного мяса. Неуклюже ткнулся в шею, вдохнул одуряющий запах. По-детски обслюнявил чужие губы, заглянул преданно в зелёные омуты. Пусто.       — Зоро, я больше не буду так громко кричать, честное слово!       Не дождавшись ответа, потянулся к поясу. Обидно!       — Если тебя снова услышат — накажу, — Зоро ухмыльнулся и, сжав до синяка перехваченную руку, впился сухими губами в запястье. Больно?       Оставив красный зудящий след, переключился на подношения — отхлебнул почти половину из горла, остальное влил в доверчиво раскрытый рот Луффи. Ночь только началась, а его капитан наивно полагал, что во второй раз уже не больно.       Напросился.