Стакан молока

Это были странные отношения. Пожалуй, самые странные из тех, что были в его жизни. У него было много женщин и до нее, и после, но таких как она ему больше встречать не доводилось. Он даже не мог однозначно и определенно сказать, какими были их отношения. Что их связывало? Любовь? Простой флирт без последствий, который устраивал обе стороны? Или дружба? Что это было? Он часто задавался этим вопросом, но чем больше размышлял, в тем больший тупик его заводили рассуждения. В конце концов, он сдался. И пусть эти отношения не вписывались в привычные рамки, зато они были яркими, живыми и непредсказуемыми. Впрочем, такой была и она сама. Необычная девушка. Не такая, как все. Словно с другой планеты. Порой ему действительно казалось, что она из какой-то другой галактики, уж очень сильно она отличалась от всех его знакомых. Непредсказуемая, таинственная. Сплошная загадка, разгадать которую он стремился, но так и не смог. Она была неуловима словно дымка. Постоянно ускользала сквозь пальцы как туман. Он никогда не мог сказать, о чем она думает, что ее волнует. Она закрылась от него, отгородилась стеной. Его манила и увлекала тайна, которой она себя окружила. Хотелось проникнуть под ее покров. Но стена была неприступна, штурмом ее было не взять. Долгая и плотная осада – единственное решение в данном случае. Но все это требовало времени. Много времени, которого у него не было. Он чувствовал, что она исчезнет из его жизни прежде, чем он успеет пробить даже маленькую щель в этой броне. Она удивляла и поражала. Была то по-детски наивна и предсказуема, то устраивала нечто такое, чего от нее никак нельзя было ожидать. Странно, но он даже не помнил, как она выглядела. Ничего из ее внешности не отложилось в его памяти. Он не помнил ни цвета ее глаз, ни цвета волос, ни черты лица. В памяти остался только пряный и острый запах имбиря да смутный силуэт на подоконнике в его кухне, где она всегда сидела. Она приходила только тогда, когда сама того хотела, когда решала, что пришел тот самый момент. Приходила исключительно по ночам. Ее любимое время суток. Не считала нужным предупреждать о своем визите, несмотря на все его многочисленные просьбы. Ее не волновало, дома он или нет, коротает время в одиночестве или в компании. Все эти условности казались ей глупыми, только усложняющими жизнь и ограничивающими свободу. Она жила так, как сама того хотела, вне рамок, установленных обществом и навязанных извне. Это была ее жизнь. Ее любимым местом в его квартире была кухня. Сбрасывая обувь и верхнюю одежду в коридоре, она сразу же шла туда. Открывала холодильник, находила пакет молока и наливала себе стакан. Молоко всегда пила только холодным, теплое не признавала, смешно морща нос от этих плавающих по поверхности пенок. Если молока вдруг не оказывалось на привычном месте, она недовольно хмурила брови и молча, но с явным укором во взгляде смотрела на него. Он только вздыхал, пожимал плечами, тихо бормоча что-то себе под нос, одевался и брел в ближайший магазин за молоком. Из недр кухонных шкафчиков тут же доставалась пачка имбирного печенья. После этого она со своими сокровищами забиралась с ногами на широкий подоконник и устраивала себе маленький пир. Он любил смотреть на нее, пока она с явным удовольствием поглощала печенье и молоко. Нравилось просто наблюдать за ней, ловить каждое ее движение. Это были минуты истинного наслаждения, которые хотелось превратить в вечность. Один взгляд на нее, такую умиротворенную и счастливую, заставлял его забыть обо всех своих проблемах, поверить в то, что мир за стенами этой кухни не так уж и плох. Она редко изменяла своим привычкам, но время от времени соглашалась променять молоко с печеньем на бутылку хорошего вина. В такие ночи он разжигал небольшой камин в гостиной, расставлял свечи. Из обширной библиотеки она наугад выбирала какую-нибудь книгу и просила его почитать. Устраивалась как можно удобнее на диване, закутывалась в плед. Всегда слушала молча, немного склонив голову набок. Ему казалось, что она витает где-то далеко, настолько отстраненной и безучастной она казалась. Но она слушала очень внимательно, не пропуская ни единого слова. Потом они неизменно обсуждали прочитанное, делясь впечатлениями и эмоциями. Но однажды волшебство рассеялось. Она исчезла. Без объяснений причин, без прощальных слов. Он и не ждал от нее ничего подобного. Это было бы не в ее правилах. Она просто ушла и больше не вернулась. Возможно, нашла другой подоконник в чьей-то кухне, где кто-то предлагал ей более вкусное молоко. Возможно, случилось нечто, заставившее ее изменить своему кочевому образу жизни и остаться где-то навсегда. Тем ранним утром, закрывая за ней дверь, он вдруг понял, что это конец. Что-то подсказывало ему – она больше не придет, больше не будет сидеть на его подоконнике со стаканом молока в одной руке и печеньем в другой. Больше не будет этих бессонных ночей за долгими разговорами. Они не будут больше вместе встречать рассветы, слушать шум дождя по черепичной крыше, любоваться ночным городом. Ему больше некому читать книги и не с кем их обсуждать, яростно споря и отстаивая свое мнение. Он не делал попыток разыскать ее. Зачем? Она сделала свой выбор. Он уважал ее решение. Потребовалось время, чтобы принять ее уход, но другого выхода все равно не было. Как бы ему не хотелось, она не вернется. Никогда… Постепенно время сделало свое дело. Он стал забывать. Ее образ размылся, потускнел, словно старое столовое серебро. Иногда ему казалось, что ее вообще никогда не было, что она была только сном. Приятным, красивым, волшебным… но все-таки сном. Он смирился с ее уходом, но чувство тоски осталось. Чувство легкой грусти от потери чего-то очень важного и дорогого преследовало его постоянно. Он тосковал по ней так, как тоскуют о детстве, о счастливой, но безвозвратно ушедшей поре. И понимаешь ведь, что его уже не вернуть, что это невозможно, но в тайне мечтаешь о тех беззаботных деньках. Теперь он всегда держал в холодильнике пакет свежего молока, а на полке в кухонном шкафчике - пачку имбирного печенья. Надежда на чудо не покидала его, особенно сейчас, в канун Рождества, когда воздух насквозь пропитан пряным запахом имбиря, когда так сильна вера в волшебство и сказку.