Я заберу тебя

Драко было страшно. Сейчас совсем по-другому, совсем не так, как при задержании, не так, как в камере предварительного заключения - в Азкабане было страшно по-животному. Драко давно ждал, что за ним придут, время шло, и большая часть Упивающихся была не только арестована, но и осуждена, а он даже успел закончить два курса Академии на отделении Зелий. Для Упивающихся в Азкабане выделили целое крыло. «Не держать же этих тварей в Аврорате», - сказал один из заместителей Министра. Дела этих самых «тварей» рассматривали долго – куда торопиться-то? Глаза не мозолят, а у государственных адвокатов дела посерьезнее и поважнее есть. К тому же, прецедентов, чтобы Упивающихся освобождали, почти не было. Удобно – перевели из одного крыла в другое, и всё. Драко помнил день своего ареста в мельчайших подробностях – ледяной металл наручников, обычных, маггловских, тычки в спину подгоняющих его авроров, бледное, словно фарфоровое лицо матери и свой страх, скручивающий внутренности. Драко вырвало в камере, едва конвоир успел завести его внутрь. Аврор брезгливо поморщился, очистил пол заклинанием и снял наручники. Стало страшно по-другому. Появилось то самое «ожидание смерти, которое хуже самой...», когда вздрагиваешь от каждого шороха, каждого скрипа. Драко помнил охватившую его панику, когда спустя месяц один из заключенных подошел к нему в душе и предложил стать его «девочкой», пока не стал общей. Драко помнил, как снова противно скрутило желудок, как холодок прошел по загривку, как к горлу подступил предательский ком. Аврор, некоторое время наблюдавший со стороны, рассек воздух заклинанием аккурат между их носами: - Ещё раз увижу рядом с Малфоем или узнаю, что кто-то распускает руки, отправлю в карцер. Без разговоров. И всем передай. Драко тогда от удивления даже, кажется, рот открыл. Только потом в промозглой холодной камере, под дерюжным колючим одеялом его накрыла истерика. Драко трясло так сильно, что подбрасывало на жесткой койке, а зубы отбивали дробь. Он изо всех сил старался не проронить ни звука, но так по-детски глупо, так до слёз хотелось к маме… Драко вели из камеры в изолятор для допроса, когда он увидел мать, мертвой хваткой вцепившуюся в отвороты пальто Поттера. Она трясла его, горько плакала и умоляла помочь. Поттер сжимал челюсти до напряженных желваков и кивал: «Я делаю всё, что могу, миссис Малфой. Я обязательно заберу его отсюда». Драко же думал только о том, как Поттеру идет это черное пальто. Только дурацкие синие джинсы он бы посоветовал заменить на брюки… Какие только мысли не лезут в гудящую от бессонницы и страха голову. Бред. На допросах Драко боялся, что будут бить. Каждый раз, когда кто-то из авроров повышал голос, он невольно сжимался и зажмуривался. Но ни одного удара так и не последовало. Драко отвечал честно – скрывать было нечего. Да, принял метку под давлением и шантажом, да, пытался убить Дамблдора, но так и не убил, да, был на собраниях Упивающихся, но даже пытать никого не смог к разочарованию змеерылого урода. Драко всегда боялся. До Волдеморта – боли, упасть в глазах окружающих, опозориться перед отцом. После воскрешения безносой твари – потерять родителей и смерти. Драко не смог убить директора, несмотря ни на что, и к страху добавилось чувство вины перед матерью. Драко помнил, как однажды ночью, когда он сидел на бугристом матрасе в своей одиночной камере, явился Поттер. Он шел по узкому, плохо освещенному факелами коридору между камерами, тяжелые ботинки четко чеканили по каменному полу. Прямая спина, плечи расправлены, руки сжаты в кулаки, губы – в тонкую линию, брови почти сошлись у переносицы. Серьёзный и даже суровый, он тогда, кажется, выглядел старше своих лет. Позади Поттера бесшумно ступал его патронус – светящийся белым большой олень. Дементоров в Азкабане давно не было, но, видимо, так Поттер чувствовал себя спокойнее. Тогда Драко почувствовал себя очень жалким – грязный, дурно пахнущий, со спутанными сальными волосами, затравленным взглядом и черными тенями от недосыпа под глазами. Каждый раз в душевой Драко видел в зеркале, во что он превратился за эти несколько месяцев. Руки тряслись, а колени подкашивались – от волнения, страха, бессонницы, да и кормили в тюрьме совсем ужасно. Поттер остановился напротив камеры Драко. Два ряда начищенных до зеркального блеска пуговиц на его аврорской форме казались какими-то совершенно нереальными в скудном освещении. Будто ртутные шарики, или жемчужины. Драко почему-то тогда не мог отвести от них взгляда. - Заключенный Малфой, - обратился к нему надсмотрщик. Драко вздрогнул, поёжился и, встав с матраса, привычно повернулся к стене лицом – лбом в камни, руки за спину, ноги на ширине плеч. Однако наручники так и не надели, а спустя пару минут он почувствовал, как на плечи опустилась тяжелая теплая материя - Поттер набросил на него свою мантию и мотнул головой в сторону выхода. - Пойдём? – тихо сказал он. - К-куда? – спросил Драко, хотя тогда хоть на край света был готов, лишь бы подальше от этого страшного места. - Поговорим. Пока поговорим, а там посмотрим, - просто ответил Поттер, взяв за плечи и направив к двери. В комнате для свиданий Драко обычно разговаривал с матерью, и видеть здесь Поттера было… странно. Не подходило ему это место, совсем не подходило. И аврорская мантия смотрелась куда хуже того пальто. И о чем Драко только думал? - Я тут с Кингсли посоветовался… В общем, на вас в целом ничего серьезного, но… - начал Поттер, так и не присев на стул напротив. Он вообще, казалось, старался избегать встречаться с Драко взглядом. - Но Упивающихся бывших не бывает, и нас с отцом всегда можно найти, за что посадить, - вздохнул Драко, кутаясь в мантию. Материал был грубым, тяжелым, но очень теплым и пах… Поттером. Уютно пах. Драко нравилось. - Вроде того, - кивнул Поттер и остановился напротив маленького окошка, вглядываясь в темноту. – Но я нашел выход. Я заберу тебя. Обязательно заберу. - А отец? – Драко замер. - И Малфоя… в смысле - Люциуса, тоже освободят. Позже. В общем, я же твоей матери должен. Она мне жизнь спасла. Короче, ты не думай, что я это специально или еще как-то, просто… - он поморщился. Да уж, связная речь плохо давалась ему еще в школе. Драко поднялся и подошел ближе. Отчего-то то, что Поттер не смотрел на него – обижало и злило. Чего приперся, если глаза прячет? С другой стороны, было бы на что смотреть. Сейчас Драко наверняка напоминал хорька. Грязного, вонючего, немытого. И всё равно было обидно. Драко шмыгнул носом и отвернулся, чтобы сесть обратно на стул, а Поттер… Поттер обнял, крепко-крепко, и зашептал в грязные спутанные волосы, что вытащит и заберет, обязательно заберет, что Драко ничего не должен будет, что аврором Поттер быть всё равно не хотел, и уходит он вовсе не из-за Драко, что бы он там себе ни думал… А ещё - что пригласит куда-нибудь, и что это совсем не свидание, и Драко даже соглашаться не обязательно, а тот стоял и ничего не мог ответить, потому что в горле застрял ком, а пальцы сводило оттого, что вцепился в поттеровские руки. Глупо, так глупо, но Драко думал лишь о том, что у него немытая голова, и что так не вовремя не хватает смелости, чтобы повернуться и потребовать объяснений, потребовать, чтобы забрал прямо сейчас, чтобы всё то же самое сказал в глаза. Поттер резко отступил на шаг, и спине стало холодно, так холодно, словно Драко падал в пропасть. Он сдерживался изо всех сил, чтобы не протянуть руки вперед и вновь не ухватиться за Поттера. Только никто никуда не падал – они оба твердо стояли на ногах в обшарпанной комнате для свиданий в Азкабане. - Мне пора, - как-то жалко и скомкано попрощался Поттер, не поднимая глаз, и почти выбежал из комнаты, так и не забрав свою аврорскую мантию с начищенными до блеска пуговицами. Только когда дверь захлопнулась, только когда охранник вновь надел наручники, Драко осознал, что произошло. Здесь был Гарри Поттер! Он приходил к Драко! Не проходил мимо, не из вежливости или случайно. Поттер был тут ради него. Драко, наверное, списал бы это на полуночный бред от бессонницы, если бы не мантия, так приятно и так успокаивающе лежавшая на плечах. Потом началось общение с адвокатом, допросы, выезды на судебные заседания… И всё это время Драко снова боялся. На этот раз поверить Поттеру, в Поттера, что он действительно найдет способ забрать их с отцом отсюда, а главное - поверить в то, что он это делает не из тупого гриффиндорского благородства. Драко так боялся. Поверить, понадеяться и ошибиться. Снова. Драко помнил, как его надежды рушились раз за разом – сначала на дружбу с Поттером, потом просто на мало-мальски нормальное общение. Помнил, как боялся за Поттера в мэноре, когда его поймали Упивающиеся, как прижимался к его спине в пылающей Выручай-комнате, чувствуя жар Адского пламени. А потом снова боялся поверить, что Поттер спасал его не просто так, не потому, что герой на всю голову и спасал бы любого, а потому что… Как и сам Драко. Но в этом он тоже боялся себе признаться. Ненормальный Поттер снова достал этот страх наружу, снова дал надежду, снова заставил бояться. Будто у Драко без этого страхов мало. У него впереди приговор, или оправдание, ему бы бояться тюрьмы, сидящих в соседних камерах, обсуждающих, какой он сладкий мальчик и какая у него рабочая задница, а мысли, как привязанные, всё равно возвращались к тем неловким, но таким согревающим объятиям, к шепоту и обещанию, что Поттер заберет его, обязательно заберет… Драко теперь ждал не только освобождения, или осуждения, но и встречи с Поттером, чтобы выяснить, чтобы понять и больше не мучиться, не бояться. Драко так хотел, но так боялся верить, что это не просто желание помочь очередному убогому, попавшему в беду, и в то же время Поттер ведь обнимал его, держал крепко и обещал. А может, Драко от страха и одиночества принимает желаемое за действительное, ведь Поттер не смотрел в глаза, отворачивался. Может, он и обнял только чтобы поддержать? Поттеровскую мантию так и не отняли, хотя Драко ждал, что вот-вот войдет надзиратель и конфискует ее, но тот лишь показательно отворачивался, когда Драко накрывал мантию одеялом, пытаясь спрятать. А ночью, вместо того, чтобы обдумывать разговоры с адвокатом, снова терзался сомнениями – зачем Поттеру всё это нужно. Тогда Драко накрывался мантией с головой и согревался, принюхиваясь. Иногда даже удавалось заснуть. Правда, редко. Больше Поттер так и не появился – ни на допросах, ни в изоляторе, ни на судах. Да и не до Драко ему было – он из Аврората уходил. Закончив Академию, блестяще защитив диплом, получив «Превосходно» по практическому применению всех темных заклинаний и защите от них – Поттер ушел. Так по-геройски глупо и наверняка из-за Малфоев. Выкупил их свободу? Сторговался за должность в угоду какому-нибудь чиновнику? Дурак. Драко оправдали, он уже подписал все документы на освобождение, он знал, что там, за воротами, его ждет мать, и что на следующей неделе они вместе с ней будут забирать отца. Еще немного, и он станет свободным. От тюрьмы, от страха, от затхлого сырого запаха, от ненавистной камеры. - Держи, - аврор, так часто отводивший Драко в комнату для допросов, протянул ему пергамент. - Спасибо, - Драко быстро пробежал глазами по строчкам и едва заметно выдохнул на заветном: «Все обвинения сняты. Полностью оправдан». Драко вышел из помещения, зажмурился от яркого света и глубоко вдохнул. Свобода. Полная и безоговорочная. Драко сделал всего пару шагов, когда увидел Поттера. Тот сидел во внутреннем дворике и, по всей видимости, ждал его. Драко остановился, зажмурился, потряс головой и для верности щипнул себя за бедро, а затем открыл глаза. Поттер продолжал сидеть на том же месте. Драко старался дышать ровно. Казалось, его сейчас разорвет от распирающей грудь надежды – пришел, ждет… Поттер явно видел, как Драко вышел и… Он был очень напряжен и явно нервничал. Румянец вспыхнул на щеках и пропал, Поттер поднялся, потирая ладони о бедра, открыл рот и закашлялся, будто у него першило в горле, а затем сел обратно и отвернулся, пряча глаза. И от этого стало еще обиднее, чем тогда, в камере. Это переполнило чашу терпения. Драко бы смолчал. Когда-нибудь, в другой день, но не теперь. Он свободен. И это официально подтверждено, с печатью. А раз свободен, то и говорить может, что думает. - Здравствуй, Поттер. Я всё еще не достоин, чтобы ты на меня хотя бы посмотрел? Поттер мотнул головой. Он был в том же пальто, которое так ему шло, и без очков. Надо же. - Какого драного пикси тогда вытаскивал, если сейчас нос воротишь? Брезгуешь? – Драко зашипел сквозь стиснутые зубы. Поттер снова замотал своей дурацкой лохматой башкой и поморщился, словно от зубной боли. - Ты всё не так… - Ты же меня вроде на свидание позвать хотел, а теперь морщишься, будто тебе под нос гиппогриф нагадил! Что, Герой, только в камере обжиматься смелости хватало, да? На свободе кишка тонка?! Или я не так понял, и это было твоё грёбаное благородство?! Поттера словно подбросило на скамейке, он, наконец, посмотрел в глаза, и его лицо приняло такое страдальческое выражение, что Драко растерялся и так и замер с приоткрытым ртом – слова как-то сами собой испарились. - Кишка тонка?! Малфой, ты мне нравишься, понимаешь? В том самом смысле нравишься! Со всеми твоими закидонами, сморщенным носом и ядовитым языком, понимаешь? Я сижу тут уже четыре часа и сочиняю, что тебе сказать! Я не знаю, как себя вести и как смотреть, чтобы не выдать свои чувства, не знаю, куда деть руки, чтобы не кинуться обниматься, как последний дебил… - Поттер, слова – не твой конёк. Смирись. И да, ты и есть последний дебил, раз, как ты выразился, я нравлюсь тебе в том самом смысле и со всеми закидонами. Так что кончай сдерживать руки и… Договорить Драко не успел - Поттер сгреб его в охапку, да так крепко, что кости захрустели, и щекотно засопел куда-то в шею. Одну руку Драко неудобно зажало между ними, а во второй он держал драгоценный пергамент с заветными словами, и всё равно объятие было таким идеальным, самым лучшим из тех, что могли быть. - Малфой, ты же понимаешь, что тебе конец? Я никуда тебя не отпущу. Ты попал. - Это угроза? - Понимай, как хочешь. Но я никому тебя не отдам. Я дементор знает что пережил, пока ты был там. Очень боялся, всё Министерство на уши поставил. Теперь только переждём все эти газеты, обмороки, а там легче будет, - Поттер обнял еще крепче, будто пытаясь укрыть. - Поттер, я ужасный трус, - хрипло признался Драко, жадно вдыхая горьковатый аромат туалетной воды и травянисто-хвойного мыла. - Ничего. У меня смелости на двоих хватит, - Поттер погладил его по спине, успокаивая, как маленького ребенка. - У тебя не смелость, а безрассудство. Ты из Аврората ушел… - Это не из-за тебя. - Оно-то понятно, но как ты меня теперь содержать собираешься? – Драко потерся щекой об упругие вихры Поттера. Что он несет? Какое содержание? - За это не переживай – я на Диагон-аллее открыл кафе. - Булочный магнат Гарри Поттер? - Пирожновый, - серьёзно поправил Поттер. - Пирожновый, - повторил Драко, стараясь истерически не рассмеяться от абсурдности их разговора. Взгляд упал на погон с пуговицей, и Драко вспомнил, что давно хотел сказать. – Это пальто тебе очень идет. - Сп…пасибо, - Поттер чуть отстранился и удивленно моргнул, а затем, словно взяв себя в руки, серьёзно добавил: – Помни, ты всегда можешь отказаться. От меня. От встреч там, и… - Дохлого наргла тебе за пазуху, Поттер! Так просто, какими-то дурацкими комплексами и домыслами, ты от меня не отделаешься, так и знай! Ты меня вытащил, тебе меня при себе и держать. Оберегать, холить, лелеять, не давать в обиду. Пока. А дальше я еще что-нибудь придумаю, что со мной делать нужно будет, - Драко старался не выдать своего страха. Он так боялся, что Поттер сейчас отшутится, откажется… Стараясь унять дрожь пальцев, Драко поправил освободившейся рукой отворот пальто счастливо улыбающегося Поттера. - А ты не очень раскомандовался? Я просто хотел сказать, что ты теперь свободен и можешь выбирать, что делать дальше. Я выбрал. Дело за тобой. - Не здесь же. Меня уже тошнит от этого места, - Драко поёжился и передернул плечами. - Пойдём уже. Там мама ждет. И это… Поттер, ты как хочешь, но теперь ты за меня в ответе. Поттер кивнул и снова обнял, порывисто, коротко, а потом взял за руку. Да, пусть будет в ответе за того… кого обещал забрать. И забрал.