***
Окрыленный тем, что за несколько пузырьков яда удалось выручить приличную сумму, которая может позволить ему не только приобрести все нужное барахло к седьмому курсу, но и выкупить пару интересных книг, на которые он давно положил глаз, Северус вышел из лавки Боргина. Торопливо шагая по Лютному, он притормозил у неприметной двери и, недолго думая, вошел. Расплатившись с чересчур довольным нынче хозяином, он уже сам прошел знакомым путем к двери в конце коридора. Толкнув ее и подойдя к кровати, Северус замер, шоировано уставившись на вскинувшуюся от тихого скрипа петель Берту. Ее полупрозрачная тонкая кожа, сквозь которую, казалось, можно разглядеть сеть причудливо сплетенных сосудов, была щедро украшена жуткими кровоподтеками. На острой скуле темнел огромный синяк, губа была разбита... Северус пулей вылетел за дверь, за считанные секунды преодолев расстояние, ткнул в плечо хозяина, прерывая его беседу с каким-то мужчиной. — Какого черта там творится? Владелец сфокусировал на нем непонимающий взгляд: — Ты чего, парень? — Какого драккла она вся избитая?! На щекастой морде мелькнуло понимание. — А-а-а… Ну слушай, мальчик, пристрастия у людей разные бывают. Не устраивает товарный вид — доплачивай и иди к другой или вали. Зелья переводить на ту, что приносит мне дохода в день меньше, чем стоит флакон, я не намерен. Снейп сжал кулаки, крутанулся на каблуках и пошел обратно под насмешливое хмыканье. Заперев за собой дверь, он попросил подождать, аппарировал в свою комнату и, прихватив пузырьки с бадьяном, укрепляющим и обезболивающим, перенесся обратно. Берта посмотрела на него как на сумасшедшего, когда он, протянув ей фиалы, жестами приказал: «Пей» — и энергично замотала головой, рассыпая волосы по плечам. «Это лекарство, пей», — его пальцы затанцевали в воздухе. Язык жестов он освоил из любопытства той же зимой. Не сводя с него глаз, девушка недоверчиво понюхала содержимое и, зажмурившись, быстро опрокинула в себя, один за другим, и вся сжалась, словно ожидая боли. Северус, скинув обувь, забрался на кровать и потянул завязки полупрозрачной туники, обнажая белую спину. Берта не шевелилась, гадая, что собрался делать этот мальчик, и дернулась, когда холодные пальцы, смоченные зельем, коснулись темного пятна на острой лопатке. — Тш-ш-ш... Она замерла, позволяя ему делать свое дело — осторожные, но твердые прикосновения уносили боль. Девушка неверяще смотрела, как кожа приобретает здоровый оттенок, и гадала, зачем ему это нужно, о чем, осмелев, и спросила. Северус, гладящий ее по залеченной губе, не ответил, только сунул в руки остатки зелья. «Спрячь». Кивнув, Берта отставила пузырек на столик и потянулась к пуговицам рубашки. Он перехватил ее руки, так же, как тогда, покачал головой и, кивнув на часы, стал обуваться. Берта подошла к нему, когда Северус уже схватился за ручку двери. «Ты придешь еще?» Смущенно пожав плечами, он поспешил выйти.***
Он пришел зимой, через два дня после Рождества. Выставив на столик батарею склянок, скинул на спинку стула тонкое маггловское пальто. Подойдя ближе, Берта почувствовала запах спиртного. Северус стоял, опустив голову, его длинные волосы занавешивали лицо так, что было не разглядеть глаз. Берта протянула руку, чтобы заправить черную прядь, когда он сгреб ее тонкую фигурку в судорожное объятие и крепко прижал к себе. Плечи его тряслись, и, ослабив хватку, он опустился на колени, утыкаясь лбом в живот, не оставляя ей ничего другого, кроме как рассеяно поглаживать его по голове. Тогда он остался на всю ночь и утром, уходя, словно оправдываясь за свою вчерашнюю слабость, сухо пояснил, что похоронил мать. Пришел и в тот день, когда после выпускного заимел на предплечье зловещую метку. После этого Северус стал приходить чаще и оставаться дольше. Ей нравилось, когда он был рядом, и хоть она и запретила себе увлекаться, рассудив, что никаких нежных чувств проститутка-сквиб вызвать не может, все равно ловила себя на мысли, что ждет встречи, отмечая новые периодически появляющиеся шрамы, полученные в схватке с мракоборцами. Приходил, чтобы поделиться достижениями на службе и горем, которое едва не убило его в конце октября восемьдесят первого. Жаловался на тупость учеников и то, как трудно молодому преподавателю завоевать уважение среди малолетних монстров. Гордился победами своих воспитанников и язвил по поводу коллег-соперников. Неизвестно, что Северус сказал хозяину, но жестоких клиентов у нее больше не было, да и вообще их стало на порядок меньше. Их частые встречи продолжались до осени девяносто первого, пока «чертов Поттер, Мордред его побери» не пришел учиться. Теперь им оставались разве что каникулы.***
Теперь вместо шрамов она все чаще считала его морщинки. В июне девяносто седьмого Северус был как на иголках, Берта не могла этого не заметить. «Что с тобой?» — она заглянула в глаза, которые он все время пытался отвести. Снейп дернулся, посмотрел на нее как-то обреченно и не ответил, а только попросил: «Ты, главное, верь мне». Уже позже из газеты она узнала об убийстве директора его школы. В тот год он объявился только в конце лета. Устало сбросил мантию и вместе с зельями выложил на столик свежий номер Пророка, первая полоса которого была посвящена назначению нового директора Хогвартса. «И что теперь будет?» — танец взволнованно дрожащих пальцев. «Ничего хорошего, — ответили руки, закованные в манжеты сюртука. — Времени совсем не останется». Берта опустила голову, с трудом прогоняя наворачивающиеся слезы, но быстро взяла себя в руки и, улыбнувшись, погладила чисто выбритую щеку. «Но пока-то оно у нас есть», — ответила она и развязала узел его шейного платка.***
Северус дышал ночным майским воздухом, облокотившись на перила Астрономической башни. Он знал, что Поттер недалеко, а значит, скоро он явится сюда, а за ним — и Пожиратели. Будет штурм Хогвартса, бойня, и как бы она ни закончилась, ему все равно крышка. В их последнюю встречу перед этим учебным годом, уже провожая, Берта попросила его беречь себя, после чего, приподнявшись на носочках, несмело поцеловала. Она никогда раньше не делала этого, а Северус и не просил, но этот весьма целомудренный поцелуй обнадеживал, позволяя тешить себя иллюзией, что за эти годы он смог стать для нее большим, чем просто клиент. И если думать так, то мысли о приближающемся неизбежном конце сводили с ума. В отчаянии загнанного в тупик, предаться которому он мог позволить себе только в одиночестве, Северус кинулся к лестнице и на ходу аппарировал, надеясь только на то, что она сейчас одна. Переместившись в уже почти родную комнату, он обошел постель, на которой завозилась женщина, проснувшись от хлопка. Скинув туфли, он вытянулся рядом с ней, притягивая теплое хрупкое тело к себе, не придав значения тому, как оно настороженно замерло. Прикрыв глаза, он повел носом, зарываясь лицом в выглядывающие из-под одеяла локоны: — Ты сменила запах... И вскочил, дернувшись, как от проклятия, когда незнакомый, растерянный звонкий голосок ответил ему: — Сэр? Северус неверяще смотрел на сидящую на постели совершенно незнакомую испуганную девушку. Теперь-то он все заметил: и небольшие изменения в обстановке, и обилие косметики на обычно пустом столике, и алые шифоновые одежды. Как безумный, он сорвался с места и бросился по коридору, где отыскал хозяина: — Что вам угодно, господин Директор? — Где она?! — с горящими глазами схватил он его за грудки. — Где?! — Она?.. — не понял сначала тот, но интенсивная тряска заставила его соображать быстрее. — А, Берта... Она умерла месяц назад. Снейп разжал руки и шокировано уставился на мужчину: — Как... умерла? С чего вдруг умерла?! — Ну... — помялся он, заранее зная, что ответ собеседнику не понравится. — Ну... клиент один... Пылкий попался. В порыве страсти, наверное... — Что. С ней. Произошло, — отчеканил Северус, перебив его жалкие потуги, и, теряя самообладание, рявкнул. — Ну же! — Задушил, — закончил свою мысль владелец и, зажмурившись, вздрогнул, когда почувствовал, что в шею ему ткнулся кончик палочки. — Падаль, — враз помертвевшим голосом презрительно бросил Снейп и, не медля, переместился в свои апартаменты. В дверь ломились. Он впустил в кабинет взволнованную Кэрроу, которая, захлебываясь, отчиталась о том, что Поттера видели в Хогсмиде, ученики построены в Большом зале и все ждут только его. Выпроводив ее, Северус рухнул в директорское кресло и устало спрятал лицо в ладонях. Он посмотрел на свои пальцы и, повинуясь сентиментальному порыву, привычными движениями вывел фразу: «Ну вот и все».