***
«Совет» должен был собраться лишь назавтра — смешной срок, но Сецуна всю ночь не находила себе места. Казалось, что-то безвозвратно менялось и само Время не смело воспротивиться подступающей Вечности. Неужели кто-то из этих детей, не достигших и двадцати лет… страх сковывал, лишал сна и покоя, выматывал страшнее любого боя. Наутро она боялась подойти к зеркалу и увидеть там дряхлую старуху, полной мерой познавшую все прошедшие тысячи лет. Седую, сморщенную и бессильную… Нет, конечно, она не сдалась. Не теперь, когда на кону стояла жизнь маленькой девочки с огромным сердцем. Но хватит ли её сил? Иногда Сецуна ненавидела собственную древнюю юность. Рей не успокаивала — просто усадила за низенький столик, без лишних слов подала чашечку с травяным чаем и оставила наедине с собой, забрав проклятое зеркало. А вскоре подошедшие девочки принесли с собой весёлый щебет и порывистую беззаботность. И вкуснейшие пироги, спасибо мастерице-Макото, под которые замечательно пошли самые-важные-новости (сплетни, обыкновеннейшие сплетни!) и ещё полчаса покоя. Пока, наконец, не пришли Усаги и Мамору. Она всё крепче сжимала глиняную чашечку и не смела поднять глаза. Там, напротив, рядышком сидели — Великий Хронос, что же случилось всего за одну ночь? — Принц и Принцесса. Всегда — в смешном сарафанчике, в сейлор-фуку, даже в парадном платье Королевы — живая и шумная Усаги сегодня отчего-то застыла совершенно недвижимо и спокойно. И ей страшно, страшно было думать… в голову настойчиво лезло совсем иное. Вечная. Мёрт… Нет! А в чёрные провалы глаз Мамору ей — слишком хорошо знавшей цену бездне — и вовсе жутко было смотреть. Где… куда ушла вечная полуулыбка Такседо и спокойная мудрость Короля? Сейчас сжавшийся, напряжённый мальчишка напротив напоминал готовый выстрелить… нет, не ненадёжный пистолет, жалкое оружие этого века — взведённый арбалет, звенящее на кончиках пальцев смертельное заклятье. Опасный, готовый в любой миг сорваться и сражаться насмерть — откуда это пришло в самом мирном из времён? Они всё для себя решили. Понимание накрыло абсолютным вакуумом, отрезавшим её от мира. Отстранённые, далёкие, застывшие вне Времени. Не-мёртвые и не-живые. Начало и конец всего. Эти дети решили всё и за всех, весь риск уже взяли на себя. В голову колко ударила боль, и она, не выдержав, прижала пальцы к вискам. Ну как, как они не понимают? Им нельзя рисковать! .. только не они, ведь в будущем… Но даже заикнуться об этом она не посмела. Не ей, навечно запертой в безвременье, выбирать путь. И Плутон просто молча наблюдала, как эти ещё-даже-не-двадцатилетние дети вслух проговаривали давно уже решённое и утверждённое — для неё. Словно бы этим принимали — возвращали — в свой круг. – И всё же этот Агатовый Кристалл Зла может серьёзно спутать нам карты, — Венера беззвучно поставила на столик фарфоровую чашечку и подняла глаза — глубокие, серьёзные и где-то на дне уже совершенно безжалостные. Великое Время, и это — вечная хохотушка Минако? Плутон не помнила её такой — подлинным лидером Сейлор Сенши. Уранус бы одобрила, отчего-то подумалось ей, а после отвесила младшей подзатыльник и отправила выбирать платье к очередному балу. — Не лучше ли выманить противника на более удобные позиции? – Тогда проблемы будут другими, — негромко заметила притихшая в углу Ами. Тонкие пальчики проворно бегали по экрану мини-компьютера, знакомо что-то просчитывая. — Именно Агатовый Кристалл Зла создаёт искривление Времени, которое позволяет нам пользоваться силой в тридцатом веке. – Значит, без этой дряни поблизости мы не сможем превратиться? — В ярко-зелёных глазах сверкали молнии, и Плутон ни на миг не усомнилась: будь Юпитер одна, такая мелочь её не остановила бы. Но подруги… Кино Макото нервно теребила завязки милого фартучка и тихо злилась на весь свет за эту беспомощность. – Не совсем так, — смоляные пряди Рей тяжело колыхнулись, когда мико подняла голову. Там, за воспитанием хорошей дочери и примерной жрицы — Плутон видела, чувствовала этот жар — билось, запертое в клетке смертного тела, обжигающее пламя. — Совсем не так, — медленно повторила она, – там, тогда, силу потеряют наши хеншины, но! .. — в аметистовых глазах вспыхнули миры, и за окном хрипло закаркали вороны. – Но наши планеты не покинут нас никогда, — почти неслышно закончила Уса… нет, Серенити, и этот шёпот показался Плутон громче любого из когда-либо существовавших штормов. Казалось, сами основы мироздания пошатнулись, позволяя исполниться словам Принцессы Луны. – Тогда разбираем себе цели! — с энтузиазмом подскочила Минако, и Плутон снова увидела ту, знакомую много лет певунью — только вот прозвучавшие слова… Её передёрнуло. – Я займусь Мудрецом и его Кристаллами, — впервые за весь день подал голос Мамору и прозвучало это… Плутон готова была поклясться на Святом Граале, что услышала чёткое добыча. Не враг, не захватчик — всего лишь добыча, неосмотрительно попавшаяся на глаза охотнику. — Усако, ты сможешь найти и прикрыть Чибиусу? – Конечно, — с детской непосредственностью кивнула девочка с полной мудрости улыбкой. Плутон ощутила, как скрутило всё внутри. Великое Время! .. – Значит, нам остаются Алмаз с братцем, — потёрла руки Макото, разом словно сбрасывая с плеч неподъёмный груз в добрый десяток Фудзияма. Или в парочку Ио. Буря в зелёных глазах стремительно набирала мощь. – Сейлор Плутон, — мягко, нежно – так, словно вовсе не её, Меркури, голос обычно звенел прозрачным льдом. — Если можешь, расскажи о них. Если можешь… Слова гулко отдавались даже не в голове — в самом сердце. Кажется, этих слов ей ещё никто не говорил, вот так признавая за ней право на маленькие слабости и ограничения. Ни разу за долгую вечность – она, во всяком случае, ни разу не помнит. Ради одного этого, ради тёплого комка света в груди она смогла бы схитрить и обойти непреложные законы. Гранатовый шар мягко замерцал, открывая минувшее и ещё только грядущее. Глубоко вздохнув, она начала: – Алмаз — официальный глава и представитель клана Чёрной Луны. Отрёкся от присяги Королю и Королеве, поднял бунт и был изгнан на Немезис. Неплохой дипломат, от Мудреца получит дар к ментальной магии, но не успеет в полной мере его развить. Глубоко зависим от энергии Агатового Кристалла Зла. Плутон замолчала, украдкой переводя дух, а до того тихо сидевшие и внимательно слушавшие девочки зашушукались. Ей в руки заботливо вложили чашку с обновлённым чаем и сладкую булочку — успокаиваться. Или восстанавливаться? Она только сейчас заметила, как тяжело стало дышать. – Так, а ну цыц! Сначала узнаем про второго, а уж потом окончательно решим! — рявкнула вконец, кажется, выведенная из себя Минако. И Плутон поразилась остальной троице — Ами снова уткнулась в свои расчёты, Рей хмыкнула и потянулась к остывающему чайничку, а Макото заразительно потянулась, разминая руки — между пальцев затрещали крохотные разряды. И ни единого возражения резковатому тону. Ну, про второго, значит про второго. – Сапфир, младший брат Алмаза. Вслед за старшим отрёкся от правителей Хрустального Тысячелетия и разделил его участь. Учёный, экспериментатор, логик. От Мудреца в дар получит демонические руки, а потому весьма силён ещё и физически. Мало зависит от Агатового Кристалла, но вероятнее всего поддержит брата до конца. Девочки серьёзно кивнули, словно благодаря за эту малость, и вновь зашептались. Плутон прикрыла глаза: впервые её грели не ледяные ветры времени, а мягкое ощущение сопричастности, не-одиночества. – Тогда решено, — весомо уронила, словно ставя последнюю точку, Минако и повернулась к спокойно наблюдавшему Мамору. Так серьёзно, словно докладывала стратегию войны главнокомандующему — и так по-девчачьи насмешливо. — Я и Марс берём на себя прынца, а Юпитер и Меркурий — местечкового гения. Ответный оскал настоящего принца откровенно пугал.***
– Вы уверены? — она ещё никогда так не боялась, ни в одной из битв. Смелости сказать, что даже тысячу лет спустя ни одна из них не сможет достучаться до мёртвых планет, не нашлось. Недостало воли сорвать их спокойные полуулыбки. Лучше… лучше она сама поставит всё на кон в этом сражении и настежь распахнёт Врата, давая девочкам шанс превратиться. Только бы выстоять достаточно долго… Пальцы крепче сжались на холодноватом металле посоха: она сможет. – Плутон, — входивший последним Мамору внезапно задержал её. В уже-не-синих глазах чернела первозданная бездна. — Закрой дворец, запри короля и королеву, хорошо? Пусть их это не коснётся. И пошёл вперёд, не оглядываясь. А она осталась смотреть, как высокую фигуру облекает золотистое сияние, очертаниями напоминающее доспехи давно мёртвого принца. Истрескавшаяся земля вокруг медленно наливалась жизнью. Плутон медленно, глубоко вздохнула, унимая заходящееся сердце. Теперь она и впрямь поняла. И, пожалуй, Королю с Королевой действительно… ни к чему знать, кем им суждено было стать. Даже если всё ещё откликались на имена, так и не ставшие – их. Губы покорно выводили заклятья на эпохи назад забытом языке мёртвой планеты, а в Гранатовом шаре неохотно разгоралась яркая искорка. Вечность, как же давно она не призывала эту силу! Щит вздымался тёмным куполом, густой кровью вен закрывая серебрящиеся купола Дворца. Никто и ничто теперь не потревожит покой последнего оплота умирающей Земли. Плутон наконец позволила себе оглянуться на девочек и застыла, рассматривая знакомо-незнакомые фигуры, такие живые в этом царстве тлена. Светлые. Обманчиво-беззаботные, видимо-беззащитные… юные настолько, насколько могут быть лишь бессмертные. Без края верящие в собственную вечность. Они готовы были сразиться с любым врагом. С честью встретить, дать достойный отпор — и победить. Спасти планету и дорогого человечка. Как и всегда. И тем невероятнее, тем чудовищнее оказалось появление Тёмной Леди. Её собственный отчаянный крик эхом пронёсся по коридорам застывшего Дворца, и прибежавший Король с силой ударился о щит. В синих как вечернее небо глазах горел гнев. – Сними щит, Плутон! — впервые за тысячу лет он приказывал так явно и непререкаемо, и впервые она — не подчинилась. Зажмурилась, пережидая боль собственного… почти предательства, и крепче сжала посох. Прости, Король, но ты — уже проиграл эту битву. А вот мальчишка в прозрачно-золотых доспехах и с бездной в глазах по ту сторону щита — победит. Так что не стоит вмешиваться в приближающийся бой. Незнакомый визгливый и почти омерзительный смех совпал с судорожным вскриком рядом и глухим ударом вошедшего в плоть Земли Агатового Кристалла. Плутон не хотела даже представлять, как невыносимо больно сейчас было застывшему статуей Эндимиону. По сжатым в кулак пальцам Принца стекала кровь, падая на иссушенную землю тёмными звёздочками. Бездумно бросившихся в атаку братьев встретили самые обычные девочки — ни сейлор фуку, ни церемониальной формы — и Плутон уже знала победителей этой схватки. Обжигающей вспышкой духа пламени яростная и честная Марс отвергла подчиняющий взгляд Алмаза, а через мгновение из-за спины подруги вышла Венера. Золотая Принцесса, Богиня Красоты — так когда-то прозвали дочь Утренней Звезды в их Системе, но мало кто мог в полной мере вообразить, какая немыслимая власть таилась в обманчиво-слабых руках. Самозваный принц был повержен одним мимолётным взглядом небесно-синих глаз — и мелькнувшим вслед кристальным клинком. Плутон отвела глаза — и впрямь… безжалостная. Увидевший конец брата Сапфир страшно, по-звериному завыл и кинулся на оказавшихся поблизости Юпитер и Меркурий. Стремительная ветвистая молния не причинила вреда обезумевшему мальчишке, а колючие ветви цветов задержали лишь на миг — но и этого достало. Юпитер уже перехватила уродливые руки, сжимая до отвратительного треска костей и не позволяя приблизиться к быстро высчитывающей слабости врага сестре. Короткое «Есть!» — и ледяной дождь насквозь пробил слабое человеческое тело, превращая то в кровавое решето. Рядом захлебнулся вздохом Король, но Плутон не отреагировала. Что ж, о некотором равнодушии Стража Льда она знала всегда, и глупо было бы пугаться сейчас. Важнее было иное: одна за другой пробуждались от едва не ставшего вечным сна планеты, отзываясь на зов дочерей. Звёздные сердца — ни на искру не слабее Лунного — разноцветно полыхали в уже-не-смертных телах. И в свете этих огней прахом осыпались тела осмелившихся напасть на Принцесс. Уже-не-люди обернулись, в упор разглядывая щит — и её саму за винной пеленой. Король отшатнулся, словно не в силах поверить глазам, а она невольно подалась вперёд. Знаки ушедших в забвение Королевских Домов нестерпимо ярко сияли, и Плутон чувствовала, как запекло её лоб. Винно-алым, гранатовым, вечным. Казалось, ещё миг — и где-то на задворках Системы окончательно сбросит пелену сна и Девятая Планета… Отвлёк её бессильный крик, и от удара вложившего всю мощь Короля содрогнулся Хрустальный Дворец. Тёмная Леди — о, Великое Время, куда делась милая девчушка с задором в глазах? – трясла в ладонях обломок хрусталя и звала. Бессмысленно, бесполезно. Именно это короткое, как приговор, слово она прочитала по губам спокойно стоявшей Серенити. Плутон знала, всю свою долгую жизнь помнила этот взгляд — почти белое, слепое серебро и свет первородной звезды. Свет Хранительницы, которой не нужна — была, будет — блестящая корона. – Заставь его работать! — с угрозой, но Принцесса лишь печально улыбнулась и отрицающе качнула головой. Чужая злость вспыхнула исчерна-багряным. — Сияй, чёртова стекляшка! Было больно смотреть, как истерично кричит слишком похожее на Серенити дитя — не выросшее ещё, не перерождённое, глухое к шёпоту вечности. Почему, Маленькая Леди? Что заставило тебя отречься от дома и семьи? Ответом стала фигура в тёмном балахоне, что жадно вцепилась в драгоценный камушек, разливая вокруг удушливый смог торжества — и бессильно-яростно завыла, когда сгусток света брызнул искрами солёной влаги. Глупо было забывать, что Священный Серебряный Кристалл — всего лишь застывшая слезинка, впитавшая всю силу сердца светлейшей из Принцесс Системы. – Ах так! — чужие ярость, страх и обида горчили на языке, собираясь – там, за щитом — в тёмные остовы. Плутон сжалась — если ещё и эти кристаллы вопьются в обессиленную Землю… Но они лишь рассыпались безобидной серой крошкой — наконец началось. Она будет помнить это до скончания времён. Помнить, как нездешне и призрачно вспыхнула Серенити, создавая вокруг недоумённо замершей дочери сферу из собственной души. Свет стекал с тонких пальцев — густой и непрозрачный, как молоко. Когда-то его так и называли — Млечным, сиявшим лишь в день рождения дочерей Лунного Дома. И сейчас это сияние окружало Тёмную Леди, сжимаясь и пульсируя в такт сердцу Серенити. Тёплое, нежное, любящее. Защищающее, словно утроба матери. И только тогда Земля задрожала под ногами, отзываясь расцвеченной золотом бездне, и порождённые ею ветры рванулись через Врата Времени — безжалостно и дико. Отчего-то вспомнилось, что когда-то Эндимиона называли Неистовым лишь чуть реже, чем Предвестницу Перемен. А и того чаще — Безумным. И ныне это безумие пробудилось от вековечного сна. – Нет! Остановись, мальчишка! — Король за её спиной бился в преграду, не жалея себя. Он никогда бы не призвал эту власть… а если бы и решился однажды, она же и не позволила бы. Напомнила о правилах, воззвала к рассудку… даже просто запретила бы. И великий тысячелетний Король — Плутон знала это — подчинился бы старшей из Солнечного Круга. А безумец, ливший на мёртвую Землю драгоценную кровь, никого не спрашивал, ни о чём не раздумывал — он просто делал. Не колеблясь, он отдавал всего себя породившей его планете. И вся власть Хранительницы Времени, все её знания и предчувствия стали не больше чем безмолвием, несомым ветрами Вечности. Потому что нет на планете закона выше воли Хранителя — снова мальчишки неполных двадцати зим, от сотворения равного ей во всём. На самом деле, всё закончилось уже в этот миг. И даже пылавший ненавистью и страданиями Немезис, призванный Фантомом Смерти с другого конца Системы, этого не изменил. Гнев Терры не знал границ. Не знал границ гнев истинного принца, на землю которого пришёл очередной самозваный король — и яростная, живая бездна взметнулась из самых глубин ядра планеты, из чудом ещё существующих Заповедных Земель Иллюзиона. Два сердца, человека и планеты, – она, оказывается, помнила ещё, как это было — бились как одно, и вся ненависть Фантома не стоила ничего. Потому что некогда он тоже был рождён на Земле и не мог противиться власти её Хранителя. И лишь её гранат, свет умирающих солнц, и млечное серебро Луны разрывали нестерпимо давящую тяжесть. – Безумец, — едва слышный шёпот Короля был полон обречённого смирения. — Земля слишком истощена, чтобы перенести такое… – А это и не нужно, — как Эндимион мог услышать почти безмолвные слова, Плутон не знала. Но услышал и даже ответил, не скрывая, впрочем, раздражённого презрения в голосе. А потом повернулся спиной к сгорающему в бездне Фантому и подошёл к сияющему кокону, бесстрашно погружая руки прямо в слепящее серебро. И бережно вытаскивая… Плутон вытерла побежавшие по щекам слёзы: в объятиях золотой силы отца мирно сопела Маленькая Леди. Король наконец-то выдохнул, и она только теперь поняла, как же волновался за дочь этот мужчина. И, наверное, только бестелесность не позволила ему выхватить драгоценное дитя из рук вошедшего под сень Дворца Принца, а только лишь невесомо коснуться пушистой чёлки, открывая тускло светящийся полумесяц. Маленькая Леди пробудилась. Новая звезда родилась. А за щитом Серенити наконец отпустила свой свет, и млечное сияние залило Землю, напитывая её жизнью. Плутон не могла оторвать взгляд от исходящей силой хрупкой фигурки в смешной школьной форме. Такого в их Системе ещё не было. Даже Селена, да будет её вечность безмятежна, в последний день ушедшей эпохи не призывала такую мощь. Свет, способный осветить всю Галактику.***
– Совершенно не похожа на Принцессу! — надменно фыркнула какая-то разряженная в пух и прах девица, и стоящие рядом мальчишки радостно загоготали. Плутон едва сдержалась, чтобы не выйти и не настучать посохом малолетним мерзавцам по пустым головам. – Это обычный ребёнок. Эй ты, покажи нам свою силу! Как у Королевы! — а вот это перешло все границы. Плутон уже шагнула вперёд, намереваясь разобраться, когда Маленькая Леди вдруг подняла голову и улыбнулась — светло, мудро. Совсем как Серенити. – Сила не для глупых демонстраций. Сила — это всегда ответственность за планету и её жителей. Даже дети знают столь очевидное, – и, одним взглядом отпугнув стайку насмешников, гордо проплыла к выходу на балкон. И лишь плотно притворив за собой двери, маленькая Принцесса совсем не по-королевски съехала по стене на пол. Плутон тихонько рассмеялась и присела рядом, обнимая прижавшуюся к ней малышку. – Ты просто молодец, Юная Леди. Я тобой горжусь. – Это всё мама с папой! .. то есть, Усаги и Мамо… нет, тоже неправильно, — затрясла головой Принцесса, и Плутон тяжело вздохнула. Ну, вот и как объяснять такие тонкости ребёнку? Пока ещё в карих глазах девочки плескались восторг и обожание, под которым потихоньку зарождались первые настоящие вопросы, которые маленькая звёздочка уже совсем скоро задаст миру. – Я поняла, — пышные хвостики было приятно трепать. Они вдвоём смотрели, как в небе над городом впервые за три эпохи поднималась огромная Луна, никогда не знавшая пятен и скверны.***
К Вратам они уходили тихо, позволив возрождённому городу праздновать долгожданную победу. Но воительницы всё равно успели их перехватить. Плутон была рада прийти под самый конец этой встречи и увидеть лишь почтительно — трусливо — расступившихся перед ней четырёх женщин в парадной форме сейлор сенши. Чужих, несмотря на все пройденные бок-о-бок тысячелетия. Она не хотела знать, каково им, жизни назад позабывшим свою суть, смотреть на живые воплощения своих мёртвых планет и не иметь ни прав, ни шансов хоть что-то изменить. Уходили воительницы тоже молча, провожаемые насмешливыми и в глубине полными ледяного презрения взглядами. Подошедшие к Плутон Принцессы не пожелали видеть свои сломленные копии. Мудрый Король и вовсе не стал их провожать. Отвернувшись к окну, он почти механически говорил, что понимает, не злится, хотя рисковали вы ужасно, и спасибо большое за помощь… С Эндимионом он встречаться не захотел. И это было настолько… по-человечески, что Плутон даже растерялась, не зная, что сказать в ответ. Что ей жаль? — ни о едином мгновении она не жалела. Что она понимает? — горящей в её сердце звезде никогда не понять человека. Что она… … не выдержав, молча ушла. Прости, Чиба Мамору, Нео-Король Хрустального Тысячелетия. А вот очнувшаяся ото сна Королева рискнула. Долго молча стояла, рассматривая Серенити чистыми, как летнее небо, глазами. Кусала губы, теребила седой хвостик, мялась как школьница — и вдруг склонилась в глубоком реверансе. Ваше Высочество, Серенити Лунная. Наверное, зря она — снова! — нарушила правила и позволила им встретиться. Но, если уж признаваться честно, Плутон нисколько не сожалела. Прости, Цукино Усаги, Нео-Королева мира прекрасной мечты.***
Она уходила последней, плотно затворяя за собой Врата и ещё долго молчаливо стояла, прижавшись лбом к холодному мрамору. Это странное чувство в груди — что это? За Вратами — она не знала точно, но отчего-то была уверена в этом — медленно таял Хрустальный Дворец. Ах, эта прекрасная сказка, живое воплощение мечтаний людей. Такой красивый, идеально-сияющий — и совсем неживой. Жаль… Плутон ласково провела рукой по контуру полной Луны и шагнула вслед за сёстрами. И вдруг оглушительный удар сбил её с ног, почти бросив на колени — удержала лишь оказавшаяся рядом Юпитер. Сиплое дыхание срывалось, горло сжимало спазмом, а ресницы намокли — и лишь сердце впервые за долгие века билось мерно и спокойно. В такт сердцу её Планеты. – Архайя? — Серенити протянула руку, и она бережно сжала хрупкие пальчики, выпрямляясь. Прости и ты, Мейо Сецуна, несбывшаяся мечта о простой человеческой жизни.