Cicha noc, święta noc, pokój niesie ludziom wszem. A u żłóbka Matka Święta czuwa sama uśmiechnięta nad Dzieciątka snem, nad Dzieciątka snem*
Тихая песня зазвучала как легкое прикосновение ветра — нежно и ласково. Слова лились плавно и легко, а музыка… а музыкой был трепетный перезвон далеких звезд, чуть слышный шелест снежинок. Печали таяли от ее чистого света, обращаясь в ничего не значащие тени. Мягкость сплеталась с торжественностью, простота с величием, и песня поднималась все выше и выше, к самым небесам, касаясь каждой души, слышащей ее. Мотомастер вслушивался в мягкие переливы мелодии. Он не понимал и не мог понять сути слов, но чувствовал, сколько за ними стоит силы и одновременно нежности. В очередной раз он был потрясен неуничтожимой красотой земной культуры и мужеством людей, хранящих все светлое, что в них было. Покой опустился на истерзанную землю, окутывая мир невесомым покрывалом тишины. И темнота ночи переставала быть непроглядной. В душе каждого, кто был в этот миг у сияющей огнями рождественской елки, горел неугасимый светоч надежды и веры. И пусть эту надежду они сотворили себе сами, пусть она была слаба и хрупка, как ледяные фигурки, но ее ничто не могло загасить. И даже замерший в восхищении десептикон всей искрой поверил, что они смогут выстоять в бесконечной войне. Что ему еще доведется увидеть рассвет на этой чудной планете.***
Зима — время приглушенных тонов и холодных красок, пришедших на смену яркому карнавалу осени. Зима, скорее, похожа на неспешный величественный полонез — танец королей. И лишь изредка позволяет себе проявить строгую плавность вальса, с его четко выверенным ритмом и одновременно нежностью и легкостью движений. Этот мир не переставал его удивлять, каждый раз представая немного иным. И каждый раз Бластер был не в силах оторвать взгляда от открывшихся ему картин. Автобот остановился на возвышении, глядя, как алая полоса горизонта плавно переходит в бледно голубое небо, над головой все еще затянутое неплотной дымкой облаков. Порывы ветра разрывали в клочья сероватое полотно небес, и в прорехи пробивалось все больше света. День вступал в свои права. Последний день уходящего года. Бластер невольно усмехнулся, вспомнив какое значение имеет это время для людей на Земле. День, сводящийся к нескольким мгновениям, когда происходит условная смена суток. Обычный день, самая обыкновенная ночь. Но люди придали ей огромное значение, превратив ее в один из самых больших праздников на планете. Сияние тысяч огоньков, шелест мишуры и звон стеклянных игрушек, украшающих вечнозеленые деревья, поздравления, пожелания удачного нового года, и множество других обычаев, понять которые связист автоботов уже отчаялся. А впрочем, стоило ли? Этот красивый хрупкий мир медленно уходил в беззвездную ночь, и жизнь на нем постепенно затихала. А жаль. Действия людей порой не объяснялись элементарным законам логики, будучи подчинены лишь чувствам и эмоциям. Но это придавало им какую-то необъяснимую глубину и смысл. Ненависть. Он не мог заставить себя ненавидеть эту планету. Не мог ненавидеть тех, кто был во много крат слабее него. Любая людская суета значила для него не больше, чем игры его кассет. И в то же время крохотные ничтожные по сути своей существа творили то, от чего искра замирала в восхищении.Щедрик, щедрик, щедрівочка, Прилетіла ластівочка, Стала собі щебетати, Господаря викликати…**
Мелодичный звон хрустальных колокольчиков, почти незримый звук, серебристой нитью, рисующий прекрасный узор. Старая песня, которая звучала на многих языках с одинаковой торжественностью. Бластер не мог понять, почему его так зацепила эта мелодия. Может быть потому, что ее тихий звенящий мотив так напоминал ему о чуть слышном пении кристаллов в Кристальных садах Кибертрона… И память терялась, не в силах провести грань между творением людей и трепетной музыкой его родной планеты. В этой песне можно было забыться. И забыть. Забыть обо всем том, что терзает искру в тишине. Снежинки падали, тихо кружась. Танцевали свой беззвучный танец, устилали спящую землю белым покрывалом из миллионов ажурных лоскутков. Небо очищалось от остатков туч, и на снегу обрисовались синеватые тени. Белый покров сиял, словно мириады холодных искорок, и только тонкие веточки деревьев и кустарников четкими темными штрихами выделялись на чистом белом фоне. Ярко вспыхивали, покрытые изморозью, огоньки кистей рябины, ягод падуба — рубины в серебряной инкрустации. И тишина. Не гнетущая, не тягостная, скорее тишина ожидания. Словно весь мир затаил дыхание и чего-то ждал. Скрыв яркие краски, чувства под снегом и льдом, он терпеливо дожидался тепла.Ding dong ding dong that is their song with joyful ring all caroling**
Мелодия переливалась, искрилась нежным светом, звуча то нежным пианиссимо, то крещендо, поднимаясь до самых небес и падая оттуда мерцающим водопадом. Снежинки продолжали танцевать свой бесконечный танец, блестя в рассветных лучах. Бластер настроил изображение, чтобы рассмотреть крохотные ледяные кристаллы, кружащиеся вокруг него. Невероятно сложные завораживающие фигуры, словно рассчитанные гениальнейшим математиком Вселенной. И ни одна не повторится, сколько бы их не летело с высоких небес. Все ушло в небытие, осталась только красота — хрупкая, пленяющая своей чистотой и гармоничностью. Больше нет ничего, только невесомый узор песни, от которого щемит искру. Только сияние солнечного зимнего утра и металлическое существо из другой планеты, задумчиво глядящее в заснеженную даль. Зима — великая чародейка. Засыпая мир искрящимися снежинками, она околдовывает, чарует многоцветной белизной, маня и завораживая. Вместе с кружевными узорами мороза на стекле, в душе рождается покой и умиротворение, трепетное ожидание чуда. Нет, зима вовсе не черно-белая, она обманчиво проста и скромна. Укрывая землю белоснежным покрывалом, она позволяет родиться любой истории, сказке, любой, даже самой смелой мечте. Нужно только осмелиться и нарушить девственную чистоту листа, подобрать нужные, правильные слова, фразы. И кто знает, в какой момент, среди бушующих метелей, оттает чье-то ледяное сердце.***
Дин подпер голову рукой, задумчиво глядя на экраны компьютеров, где разворачивалась мерцающая карта Земли. С трудом верилось, что он и его младшая сестра Ами вот уже три месяца как живут на орбитальной базе десептиконов. Так уж вышло, что оказавшись в плену у автоботов, они были спасены триадой Старскрима и теперь их жизнь протекает на Немезисе, в той относительной безопасности, которая только возможна на войне. Малышка Ами поначалу пугалась каждого шороха, каждой тени на незнакомом месте, а теперь стала бойкой, смышленой и бесстрашной подругой кассетникам Рамблу и Френзи. А сам Дин любил проводить свободное время, устроившись на рабочей консоли в главном компьютерном зале Немезиса и составляя компанию связисту десептиконов. — Скоро Новый год, — тихо заметил парень. Где-то там, внизу, на Земле, наверное, шел снег. Белый и пушистый, и каждая снежинка как произведение искусства. Медленно оседает на деревья, одевая их в блестящие наряды и превращая город в сказку… Раньше… так было. Пахло имбирным печеньем, праздничным пирогом и талым воском свечей… А теперь… — Новый год? — удивленно переспросил Саундвейв, отвлекаясь от расчетов. — Я читал об этом празднике. Но до сих пор не могу понять его сути… Дин немного смущенно пожал плечами, не зная как же объяснить кибертронцу, чем важен этот день. — Понимаешь, мы привыкли считать, что в ночь с 31 декабря на 1 января происходит смена лет, условный рубеж времени. Прошло двенадцать месяцев, год завершился, и начинается новый. Золотистый визор меха замерцал, выдавая некоторую растерянность и замешательство. Десептикон выглядел озадаченным. — Ты хочешь сказать, что вы празднуете окончание периода обращения планеты Земля вокруг звезды, которую вы называете Солнцем. Верно? Дин вздохнул и поморщился. — Технически оно-то так, но… — он помолчал. — Но не совсем… Новый год это Новый год. Это радость и надежда. Это время, когда люди верят в чудеса, сказку и хотят поделиться ею с каждым. Любимый праздник детей, потому что им дарят подарки, и взрослых, потому что можно загадать любое желание и весь следующий год ждать его исполнения. — И они сбываются? — с искренним любопытством поинтересовался Саундвейв. — Иногда да, — усмехнулся парень. — А иногда… Нужно же о чем-то мечтать, верно? Десептикон внимательно смотрел на человека, словно пытаясь сложить воедино разрозненные фрагменты информации о земной культуре. И грусть, скользнувшая в голосе маленького друга, не осталась незамеченной. Мечты, желания… И красивая традиция. — Какие же вы, люди, необычные… — негромко пробормотал связист, а в процессоре уже зародилась идея. Да, Рождество в этом году прошло незамеченным. Любимый праздник, когда за праздничным столом собиралась вся семья, когда звучал смех и была радость… А теперь остались только они с Ами, с тревогой встречающие каждую новость с Земли. Именно на Рождество произошла очередная стычка с автоботами, после которой почти каждый из экипажа Немезиса получил какое-либо повреждение. И некогда светлые дни были наполнены беспокойством за новых друзей, и в этой военной суете никто, даже малышка Ами, не вспомнил о празднике. А люди могли только просить небеса, чтобы они были милосердны и даровали краткий покой, хотя бы до Нового года. После того разговора о празднике, связист стал все чаще где-то пропадать, ссылаясь на срочную работу в других секциях корабля. И за бесстрастной маской, невозмутимым голосом невозможно было понять его истинные намерения, поэтому Дин быстро бросил любые попытки расспрашивать. Вместо Саундвейва, за терминалами сидел Тандеркрекер, отвечая и за безопасность, и за управление кораблем. В главном компьютерном зале царила тишина. Не было слышно музыки обычно сопровождающей работу Саундвейва, куда-то пропали неугомонные кассетники, казалось не знающие такого слова как спокойствие. А сикер на все вопросы отвечал рассеянно, и даже Ами затихла после нескольких попыток его разговорить. — Тандер, что-то случилось, о чем мы не знаем? — Дин не выдержал, и шагнул ближе к десептикону. — Нет, почему ты так решил? — голубые линзы слабо замерцали, когда меха застигли врасплох. — Просто мне так кажется, — парень пытливо посмотрел на друга. — Что-то происходит, если ты дежуришь вместо Саундвейва, а кассетиконы словно сквозь землю провалились. Разве нет? Небесно-голубой сикер неуверенно дернул крыльями, как всегда, когда необходимость промолчать брала верх над предельной честностью десептикона. — Скоро все узнаете, — махнул манипулятором Тандеркрекер, надеясь, что такого ответа будет достаточно. Хотя… людям такой ответ никогда не кажется достаточным. Спасение от неизбежного допроса пришло неожиданно, в виде вызова по внутренней связи. «Все готово, можете приходить», — в голосе связиста звучит затаенное торжество и радость. Во имя Юникрона, что он придумал?! В любом случае, что-то неординарное. — Ладно, малыши, сейчас вы получите ответы на все свои вопросы, — сикер протянул людям ладонь. — Нам пора идти. Дин с удивлением рассматривал незнакомые коридоры. За время, проведенное на Немезисе, он научился отличать, казалось бы, совершенно одинаковые переходы между отдельными секторами базы. И в этом месте ему еще не приходилось бывать. Широкая площадка и высокие двери-створки, возле которых уже нетерпеливо переминается с ноги на ногу Скайварп. — Долго же вы, — притворно возмутился черно-фиолетовый мех, мерцая яркой синей оптикой. Весь его вид выражал нетерпение. — Варп, не суетись, — посоветовал Саундвейв. — Скоро все оценят твои труды. — Связист слегка наклонил голову, глядя на людей. — Закройте глаза. Кажется, у вас есть такая традиция, если хотят сделать сюрприз? — Есть, — растерянно ответил парень. — А…? — он не договорил, решив, что ответа все равно не будет. Ами зажмурилась, крепко держа его за руку и приготовившись увидеть нечто невероятное. Может быть, и ему стоит поступить так же?.. Теплый ласковый свет пробивался даже сквозь веки, но когда Дина осторожно опустили на пол, и ноги тут же утонули в чем-то мягком и нежном, парень от неожиданности ахнул и открыл глаза. Пола не было, как и стен. Зато была неширокая занесенная снегом тропинка, кусты шиповника, высаженные вдоль дорожки, и еще не успевшие полностью потерять лиственный покров, пылали алые плоды, чуть тронутые серебристым инеем, были деревья, закутанные в блестящие белые наряды, и было небо — высокое, густо-синее, как ранним вечером. Даже воздух казался голубым в этих иллюзорных сумерках, и чудился запах мороза и хвои. А в уголке этого маленького садика стояла раскидистая ель, украшенная новогодними игрушками, увитая золотистыми гирляндами и мерцающей мишурой. Сад посреди металлической базы кибертронцев, снег, не тающий от дыхания и не холодящий кожу. Ами, как зачарованная, шагнула вперед, а на ее личике появилась робкая счастливая улыбка. Малышка осторожно присела и, зачерпнув ладонью белый покров, подкинула снег в воздух. Снежинки блеснули в неярком свете, рассыпались тысячами искорок, оседая на ее волосах, одежде, щекоча пальцы, а девочка радостно засмеялась и захлопала в ладошки. Дин моргнул и протянул вперед раскрытую ладонь, не веря своим глазам. Снег легко и неощутимо проходил сквозь руку, а стоило коснуться пальцами покрытых инеем кустов, как они чуть дрогнули и пошли рябью. — Как… как это возможно? Снег… растения… Как? — изумленно спросил парень, обернувшись на десептиконов. — Обычная голографическая проекция, — развел манипуляторами Саундвейв, довольный, что ему удалось произвести столь яркое впечатление. — Это тренировочный зал, приспособленный для создания голограмм, и мне не составило труда воспроизвести несколько иные картины. — А то, что у нас под ногами — всего лишь результат элементарного химического синтеза, искусственный снег, — ухмыльнулся Скайварп. — Все очень просто. А Тандеркрекер, завороженный, как и люди, с мягкой улыбкой любовался иллюзорным изображением. Подобной хрупкой красоты на Кибертроне не было, и теперь она касалась самой искры, даря моменты радости и восхищения. Чуть поодаль, за деревьями виднелся уютный свет дома, дома, где горит очаг, и где ждут припозднившихся родных. Веяло теплом и покоем, счастьем ушедших дней. Почти забытые чувства восторга, безмятежности и трепетного счастья сплелось с печалью, затапливая душу светлой волной и лишая дара речи. Это никак не могло быть правдой — маленький уголок Земли в безбрежном звездном пространстве. Сказка, ставшая реальностью в самый страшный час. Иллюзия, но ведь какая прекрасная… Снег… Он падал с неба, укрывая садик пушистым покрывалом, а снежинки легко проходили сквозь людей, тая, соприкоснувшись с белой поверхностью. Сквозь выступившие слезы парень мог только смотреть, с каким восторгом изучает иллюзорный сад малышка Ами, как она ловит руками неощутимые снежинки и весело смеется, наслаждаясь подаренной сказкой. — С Новым годом! — тепло и торжественно произнесли позади. — Пусть он принесет только радость и надежду, а все горести пусть останутся в прошлом. — С Новым годом, — благодарно откликнулся парень, взглянув на связиста. — Спасибо вам за этот чудесный подарок! Вот оно — маленькое чудо, которого они не могли ожидать. Словно сон-воспоминание, от которого теплеет на душе. Он видел, как появляется робкая теплая улыбка на лицах металлических воинов, за многие годы войны, отвыкшие от чудес. — Загадайте желание, — обратился Дин, глядя на друзей десептиконов. Бело-голубой мех слегка кивает и кажется, под маской скользит усмешка. — Человеческая традиция? — Да, — улыбается в ответ парень, прикладывая палец к губам. Он знает, неведомо откуда, но знает, каким будет это желание. Потому что оно стало единым для всех — и людей, и кибертронцев. И оно обязательно сбудется…