Усидеть на ладони вечности

Еще одна ночь. Плотная, зияющая, концентрированная тьма на авансцене в этом театре марионеток. Софиты еще погашены, и сама Вечность, на ладонях которой мы все сидим, свесив ножки, готовится дергать за ниточки. «Да будет свет, когда душа во мраке…» Вот только слабый огонек, тлеющий на кончике сигареты — лишь суррогат, ему не разогнать ни тьмы ночной, ни сумрака души. Здесь, в Вайоминге, почти так же непроглядно по ночам, как в моей магнетитовой норе в старом форте Анасази. Только воздух в Нью-Мексико ночью намного суше. Сигарета сгорает слишком быстро… Дом под тополями давно уснул. Час назад погас свет в последнем окне. Но я еще подожду. Нет смысла торопиться там, где так тихо и безмятежно. До начала представления еще есть время. Даже небо сегодня на моей стороне. Завтра придет южный ветер и разгонит эти тучи, но сегодня они мне на руку. На беззвездном небесном своде, словно на старой истертой карте, не видно ничего, кроме размытых силуэтов: ни ориентира и розы ветров, ни предначертанного пути… Свой путь мне известен. Она думала, что спасла тебя, думала, что теперь ты в безопасности. Думала, что делает правильный выбор. Выбор, который почти вырвал ей сердце. Ну что ж… Она была права. Здесь ты в безопасности. В теплом, уютном месте с новыми мамой и папой. Они так любят тебя, да, малыш? Да... Я слышу. Подожди, осталась лишь одна затяжка, софиты вспыхнут, я сделаю то, зачем пришел, и снова уйду в тень. Без оваций, без поклонов. Я сам дерну Вечность за нити. Один укол в висок — и родители не вспомнят о своем новеньком сыне. Они даже не вспомнят, что хотели его. Одна недокуренная сигарета уничтожит все улики. Да, твои деревянные буйволы тоже сгорят, прости. Страховка покроет все убытки, и на месте пепелища вскоре вырастет новый дом. И всё пойдет своим чередом. А ты вырастешь сильным. С кулаками и зубами. Не обласканным любовью мамочки и папочки нюней, а закаленным клинком. Крепким снаружи, твердым внутри. Ты станешь тем, кем так и не стал мой сын. Когда-то я принял важное решение, и на его почве взросли прекрасные всходы. Мой личный враг. Упертый и целеустремленный, с горящим взором и правдой, которая где-то там. Сильный враг. Твой отец. Ты пока не понимаешь о чем я, да, малыш? Тебе тепло и уютно. Но этот уют – не то, что тебе нужно. Еще одна затяжка, и я приму очередное важное решение. Я заберу тебя отсюда. Я оставлю тебе лишь имя. Уильям. И когда придет время — я найду тебя… *** — Ты, придурок, а ну катись с моего места! — Сам ты придурок, я первый сюда пришел. — Ха, Чокнутый ерепенится. Таких надо учить, я прав, парни? — Только давай быстрее, Ник, а то миссис Клауберман придет, и будет как в прошлый раз. — Херня, детка. Тут детский дом, а не колония, твоя миссис Клауберман ничего не сможет сделать, мне всего десять. *** — Его нашли в душевой, мэм. Гематомы на ребрах и животе. Сотрясение мозга. — Кто-нибудь из детей видел, что произошло? — Нет, мэм. Все молчат. Говорят, что последний раз видели мальчика в столовой с книгой. Что он ушел один. *** — Расскажи им! Пусть этот чертов Ник Крупински ответит за свои дела! — Нет, Вица. — Ты чуть не умер, ты понимаешь? Если бы тебя не нашел старый Петрас, ты бы захлебнулся в той душевой. — Нет, Вица. Я не доносчик. — Дурак ты, Чокнутый. — Я не буду стучать. Я сам разберусь. — Очень смешно. Стукнешь его по голове «Хижиной дяди Тома»? *** — Ну чо, мелкота, где подарки? Мне дюжина лет, салаги. — Ник, возьми мои бейсбольные карточки. — … и джемпер. — … у меня есть леденец. — А ты чо молчишь, Чокнутый? Давно не получал? — У меня ничего нет, Ник. Но я могу достать тебе сигарету. — Пачку. К вечеру. — Идет. Не трожь мелких. — Указывать мне ты не дорос еще, сучонок! — Ник! Не бей его, не надо, Ник. Ник!.. *** — Мэм, если вы ничего не предпримете — мальчик погибнет. — Наш бюджет не позволяет ставить охранника к каждой комнате. *** — Ааааааааааа! — Чокнутый, проснись. Проснись! — Кто здесь?! — Полегче, парень, это я, Вица. Тебе опять кошмар приснился. — Сон… Это сон. — Говорил я тебе, хватит глотать книги одну за другой. — Все нормально, Вица. — Опять снились эти твои люди с неба? — Они не люди. — Ну гумм..маноиды… Какая разница. Кончай читать всякую хрень. Хорошо, что Ник не слышал, как ты опять кричал во сне. Фантазер ты, Чокнутый. Настоящий Спуки. — Они реальны, Вица. Я их слышу. — Ты их что? — Спи. *** — Ну чо, малолетки, рады, что избавляетесь от меня? Ха. Рады, твари. — Ник, я собрал твой рюкзак. — Куда б ты делся, Толстый. Ну давай, становись на карачки. Задницу отклячивай, щенок. Мне тянуться далеко не с ноги. Ха. — Ник, прекрати. — Не надо, Чокнутый, оставь. — Выйдем, Никки-бой? — Как ты меня назвал, салага? — Давай выйдем, повторю. — Да ты оборзел, выблядок. Мать твоя сукой была, и ты сучонок весь в нее. — Не трогай мою мать. — Глядите, пацаны, у Чокнутого зубки прорезались. Ну давай выйдем, Спуки, давно я тебя жизни не учил. Спу-у-уки. Ха. *** — Мэм, тело Ника Крупински обнаружено на волейбольной площадке. — Что?! За ним же машина пришла! Он же… Да как он… — Колотая рана. В висок. — Кто? — Никто ничего не видел. — Полицию вызвали? — Да, сразу. — Твою ж мать, мне до пенсии осталось всего полгода! Выродки… Они все тут выродки! *** — Чокнутый, слышь, Чокнутый. — Чего тебе, Толстый. — Спасибо тебе. — За что? Я ничего не делал. И все это подтвердят. — Точно, да. — И меня зовут Майкл. Не Чокнутый и не Спуки. Мое имя Майкл Джеймс Хант. (1) *** Как тебе сценарий, Уилл? Слышишь, как два шприца звякают в моем кармане? Чувствуешь, как сама Вечность качает тебя в ладонях? Шоу должно продолжаться. Еще чуть-чуть, и прозвенит третий звонок. Осталась всего одна затяжка. Они не смогут тебя найти, никто не сможет. Лишь я, малыш. Лишь я здесь дергаю за ниточки… …Я мог бы забрать тебя в любой момент. Но не сегодня. ___________________________________________________ 1) — настоящее имя Курильщика.