***
Темнота наполняла Джона Сноу. Она несла его — легкого, невесомого — по клубящимся озерам мрака, окунала в бесконечную пустоту, очищала от тяжести, дарила покой. Ни боли, ни страха, ни отчаяния. Он с сожалением открыл глаза. Боль, затаившаяся в теле, с готовностью выпустила когти. — Пей. — Губы обожгло чем-то горячим. Джон судорожно глотнул, поморщился. Мышцы не повиновались ему, мелко дрожа, точно порванные струны на лютне. — Пей, — повторила Вель, наклоняя чашу так, чтобы ее содержимое лилось в рот, а не на подбородок. — Я буду делать это снова и снова, и ты выпьешь все, Джон Сноу, даже не сомневайся. Расплывчатые силуэты понемногу обрели очертания в красных отблесках пламени костра. Пышные светлые волосы Вель обрамляли ее осунувшееся лицо. Поймав взгляд Джона, она улыбнулась. Тормунд, чья белая борода, казалось, светилась во мраке, присел рядом и приветственно похлопал Джона по плечу. — Очнулся?! — проревел он.— Мы уже подумывали пустить тебя на жаркое. Тормунд радостно захохотал. С полдюжины одичалых присоединились к его веселью, но смех быстро растворился в холодной тьме. — Я надеюсь, ты сможешь передвигаться, — сказала Вель. — Дубовый Щит все еще наш оплот, но так будет недолго. Белые Ходоки уже в пути, я чувствую их ледяное дыхание: с каждым часом оно все ближе. Джон вспомнил алые вспышки перед глазами, когда стальные лезвия кинжалов одно за другим впивались в тело. — Они убили меня, — сказал он, едва ворочая омертвевшим языком. — Мои братья. Вороны. — Ты заступился за нас,захотел идти в Винтерфелл, — ответила Вель. — Чего ты ждал? Они решили, что ты их предал. — Сколько я пролежал… вот так? — Двадцать лун взошли и растаяли. Вель поправила шкуру, которой были укутаны ноги Джона. — Иные прошли за Стену, мой лорд. Зима наступила. — Но как?! Она устало покачала головой. — Никто не знает. Просто однажды синие огни появились по эту сторону Стены. Мертвенный холод сковывал каждого, кто осмелился выйти на улицу, превращая в застывшее изваяние. А потом замерзшие пришли за живыми, и их глаза горели ледяным пламенем. Тормунд поднялся. Сгорбленный, он казался тенью себя прежнего — громогласного здоровяка с мощной, как у матерого вепря, шеей. — Нужно уходить, — сказал он, тревожно прислушиваясь. — Вель права, они уже близко. — Нельзя просто идти в никуда, — сказал Джон. — Нам нужна цель. Пристанище. Вель тихо рассмеялась. — Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу. От мертвых нельзя укрыться. От них не спрячешься, не спасешься, они чувствуют тепло жизни и неумолимо идут по следу. — Нужно попасть в Черный Замок, — слова царапали пересохшее в долгом молчании горло. — Вот только туда нам пути нет, — сказал Тормунд. — В Черном Замке остался лишь белый холод и лед, да трупы, слепо глядящие в звездное небо. — Там есть оружие, способное убить Ходоков. И упырей. Тормунд скормил огню еще немного хвороста, они с Вель обменялись быстрыми взглядами. Откуда-то из темноты бесшумно возник Призрак, шерсть на светлой морде торчала мелкими алыми сосульками, в зубах он держал окровавленную тушку лесного зверька. — Нужно попытаться, — настойчиво сказал Джон, силясь разбить это недоверчивое молчание. Лютоволк лег рядом, положив лобастую голову на живот хозяина.***
Выступили на рассвете, стремясь получить хотя бы крошечное преимущество при свете зимнего дня. Первыми шли Тормунд и новый магнар теннов, Сигорн. За ними следовали три дюжины одичалых, способных держать оружие; все остальные, кто не мог себя защитить, замыкали отряд. Джон Сноу шел рядом с Вель, опираясь на ее плечо. Под теплой толщей меха оно было твердым, словно выточенным из железного дерева. Она спрятала волосы под капюшон, и ее бледное лицо слегка порозовело от мороза. В этот миг она так напоминала Игритт, что Джон отвернулся, злясь на себя за слабость. Призрак, словно почуяв настроение хозяина, тихо рыкнул и ткнулся в ладонь мокрым носом. — Разведчики говорят о резне в Черном Замке, — сказала Вель немного погодя. — Они говорят, в Стене появилась трещина толщиной с руку ребенка, и это разрушило чары, наложенные тысячи лет тому. — Значит, Ночного Дозора больше нет, — с непонятной злостью сказал Джон. — Не жаль? — Вель искоса посмотрела на него. — Ты же лорд-командующий. — Я был лордом-командующим... Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. — … но я умер, и мой дозор окончен. Вель ничего не ответила, и какое-то время они шли молча, вслушиваясь в хруст снега под ногами. — А ты изменился, Джон Сноу, — заметила Вель после долгой паузы. — Но я никак не могу понять, нравится ли мне это.***
Черный Замок встретил их криками ворон. Трупы лежали вповалку, едва присыпанные снегом. Джон отводил глаза, не желая встречаться взглядом с мертвецами. В глубине души он чувствовал… вину. Магнар теннов остановился и что-то сказал, показывая на верхушку Копья. — Что он говорит? — спросил Джон. — Он говорит, что видел живого человека. — Здесь нечего делать живым. Они прошли мимо башни лорда-командующего, мимо полуразрушенных сараев, казарм, хозяйственных построек. Мимо кузницы Донала Нойе, к арсеналу, где в дальней комнате, за кабинетом, облюбованным Джоном Сноу, хранились иззубренные мечи, кинжалы, стрелы и копья с лезвиями и наконечниками из мутного полупрозрачного кристалла. Драконье стекло, расплавленный огонь, смертельный для созданий Зимы. Магнар теннов снова настойчиво заклокотал на своем непонятном языке. Джон поднял голову, и на мгновение ему почудилось движение в темном провале полуразрушенной южной стены Копья. — Нет времени, — ответил он на незаданный вопрос Вель. — Скоро стемнеет. И они оживут. Надо успеть взять столько оружия, сколько сможем. — Нужно сжечь тела, — возразила она. — Меньше трупов — меньше упырей пойдет по нашему следу. — Хорошо. Но сначала оружие. Дверь скрипнула, когда Джон толкнул ее и вошел. В арсенале было студено, еще хуже, чем на улице; казалось, камень навечно впитал в себя холод ночи. Темный пол был покрыт тонкой коркой льда, который хрустел под ногами. Остывшие жаровни висели, качаясь на ржавых цепях. В одной из них лежали обугленные кости. — Кто-то сжигал останки. Джон вздрогнул. Вель двигалась так легко, что даже лед не выдал ее шагов. — Слишком мало костей. — Тормунд тоже приблизился к жаровне. — Руки, я думаю. Кто-то сжег здесь три или четыре руки. — Но зачем? Пытка? Никто не ответил. Джон прошел вглубь полутемного зала, в привычный закуток, куда заходил, наверное, десятки раз. Ключ висел там же, где и всегда — старое оружие было свалено в одном из подсобных помещений, никому не нужное, забытое, недооцененное. Как и сам Дозор, подумал Джон. Когда пришло время, Зима взяла свое без боя. Джон выбрал два кинжала. Немного подумав, отобрал несколько наконечников для стрел. Тенны ограничились копьями и стрелами, Тормунд и еще несколько человек взяли мечи, Вель остановилась на тонком кинжале с иглообразным лезвием, который спрятала в рукаве. Во дворе перед кузницей уже чадил наскоро сложенный костер. Тенны под предводительством Сигорна торопливо сваливали в кучу белые как снег тела, твердые, точно мраморные статуи. — Небо уже сереет, — озабоченно сказал Тормунд. — Смеркается. Темнота придет быстро. — Уходим! — крикнул Джон. Магнар теннов подхватил его приказ на своем языке. Пламя лениво лизало почерневшие руки мертвецов, и Джону показалось, что они шевелятся.***
— Нужно идти дальше через Дары, — сказала Вель, возясь с повязками Джона. — Может быть, нам удастся отыскать хороший укрепленный замок. Хороший? Укрепленный? В Дозоре? О Боги, они даже не представляют, насколько все плохо. Ярко пылали костры, их тепло приятно согревало усталые тела. Часовые с факелами, оцепив лагерь частым кольцом, пристально всматривались в темноту. — По такому снегу мы вряд ли сможем делать больше десяти лиг за переход. На самом деле Джон сомневался даже насчет пяти лиг. — Нужно послать разведчиков. Малочисленный, но хорошо вооруженный отряд налегке, который сможет передвигаться быстро. Остальные пойдут следом. Если что-то случится… — Мы обычно оставляем знаки, — проговорила Вель. — Пометки. Те, кто придут позже, по крайней мере, будут предупреждены. — Позови Тормунда. И магнара теннов. — Эй, — Вель легонько хлопнула Джона по щеке. — Ты тут никому не приказываешь, Джон Сноу. — Вы на чужой земле. Джон смотрел на нее упор до тех пор, пока Вель не встала и не ушла. Тормунд и Сигорн пришли через несколько минут.***
Идти по Королевскому Тракту они не решились. — Пойдем по лесу. До темноты нужно попасть в Корону Королевы. Тормунд скептически крякнул, но ничего не сказал. Их небольшой отряд насчитывал всего полдюжины человек, включая самого Джона — кроме Тормунда и Вель к ним присоединился Сорен Щитолом и еще двое разведчиков-теннов. Вель, вооруженная копьем, держалась позади, то и дело оглядываясь. Призрак убежал вперед, почти невидимый на белом снегу. — Там надежно? Почему у вас, у ворон, нет ни одного замка, где хотя бы можно было запереть ворота? — Потому что Ночной Дозор охранял Стену, а не друг друга. Идти стало легко — морозы сделали снежный наст твердым – хотя «медвежьи лапы», которыми пользовались одичалые, были непривычны для Джона и сковывали движения. Вель снова отстала, напряженно всматриваясь в белесую пустоту между деревьями. — Кто-то идет за нами, — глухо сказала она. Меч зазвенел, выскочив из ножен. — Упыри?! — Не знаю, не могу понять… Нет. Не пытается догнать. Просто… не отстает. Держится на расстоянии. Я чувствую. Небо потемнело, пошел мелкий острый снежок. Порывы морозного ветра пробирались в складки одежды, выстужая крошечные очаги тепла. Сумерки быстро сгущались, охватывая лес серой дымкой. Налетевший вихрь обжег лицо Джона ледяным крошевом. На ресницах выступил иней, дыхание замерзало у рта тонкими сосульками. Белые тени скользили в лесной чаще, синие огоньки вспыхивали между деревьев. Яростный рык разорвал сонную тишину. Призрак припал на передние лапы, злобно оскалился и прыгнул, подмял под себя что-то черное, злобно хрипящее с клыкастой ободранной мордой и глазами, как два голубых уголька. Два лютоволка — черный и белый, мертвый и живой, покатились по хрустящему снегу, сцепившись в жестокой схватке. — Бежим! — заорал Джон во всю глотку, стряхнув оцепенение. — Это Ходоки! Снег хрустел под ногами, слово костяная труха. Жалобно трещали мерзлые стволы деревцев: что-то огромное ломилось через лес. Они бежали сквозь чащу, оставляя клочки меха с одежды на колючих ветках. Казалось, лес ненавидел их, подсовывая под ноги ямы и трухлявые бревна. Пару раз Джон едва не ослеп, вовремя не уклонившись от рассерженной ветки. Просвет между деревьями сулил спасение. Замерзшая гладь озера сверкала лунными бликами. Посреди застывшей воды возвышалась башня Короны Королевы. «Её верхушку венчали золоченые зубцы, за которые она и получила свое имя. Джон ступил на лед, отчаянно надеясь, что проклятые «лапы» не подведут. Они уже почти добежали до Башни, когда на берегу появился преследователь. Огромное бледное тело было покрыто черными прожилками, словно натянутая как барабан кожа не выдерживала натиска разбухшей плоти. Клочковатая борода опутывала толстую шею, мертвые огни горели в глазницах. Вун Вун, один из последних сыновей древнего племени великанов за Стеной. Вель пронзительно закричала. В два прыжка догнав одного из теннов, Вун Вун схватил его, поднял над головой — легко, словно перышко — и разорвал пополам. Черные брызги разлетелись во все стороны, влажный ком внутренностей шлепнулся на лед. Великан швырнул изувеченное туловище, сбив с ног бегущего Тормунда. Джон бросился к нему, вцепился в мохнатый рукав, изо всех сил потянул на себя. Оглушенный Тормунд поднялся на четвереньки, мотая головой, точно бык на бойне. Джон волок его по льду, словно мешок с солониной. Вель, взлетев по каменной лестнице, всем телом навалилась на дверь. — Скорее! — рявкнул Джон в потемневшее от натуги лицо Тормунда. — Он уже близко! Вун Вун настиг еще одного из разведчиков. На этот раз он просто размозжил ему голову об лед и небрежно отбросил труп в сторону. В отчаянии Джон рванул Длинный Коготь из ножен, выставил острием вверх. И тут Вун Вун поскользнулся: огромная ступня с чавканьем наступила на растерзанные останки тенна, поехала вперед, лишив мощное тело равновесия. Великан пошатнулся и рухнул навзничь. Раздался глухой звук ломающегося льда, узкие черные змеи трещин стремительно поползли по серебристой поверхности. Тормунд провалился по колено, но тут же рванул вперед, увлекая Джона за собой. Задыхаясь, они взбежали по ступеням, где их ждали Вель и Сорен Щитолом. — Дверь заперта! Вун Вун уже поднимался, злобно тряся головой. Лед под ним был весь в паутине тонких трещин. Великан выпрямился, огляделся. Размашисто переступая через островки черной воды, он направился к башне. Джон оттолкнул Вель от двери. — Беги! Тормунд и Сорен ощетинились копьями с обсидиановыми наконечниками. Джон крепче сжал рукоять меча, чувствуя, как дрожат ослабевшие руки. Мертвый Вун Вун неумолимо приближался, ускоряя шаг. — Сюда! — Кто-то с силой дернул Джона за ворот. — Быстрее! Фигура в капюшоне скрылась за валуном. Крутые ступеньки вели вниз, в сырую темноту, но времени на раздумья не осталось. Они нырнули в узкий проем за секунду до того, как кулак великана выбил искры из окованной железом двери, ведущей в башню.***
Когда глаза немного привыкли к полумраку, Джону удалось рассмотреть их неожиданного спасителя: высокий, худой; ветхий дырявый плащ висит на костистых плечах, широкий капюшон скрывает лицо. Незнакомец уверенно вел их вглубь подземелья. Тишину нарушали лишь звуки шагов и напряженное дыхание. Остановившись, человек в капюшоне знаками показал на винтовую лестницу, ведущую наверх, где сквозь зарешеченное отверстие люка просачивался тусклый свет факелов. — Кто ты? — спросил Джон, пытаясь понять, почему голос их спасителя показался таким знакомым. Тот покачал головой. — Погоди! — пробасил Тормунд. — Мы хотим знать, кто нас спас. Мы хотим увидеть твое лицо и услышать твое имя. Незнакомец попытался уйти, но Сорен Щитолом заступил ему путь. — Мы очень благодарны тебе за помощь, — сказал Джон. — Но почему ты прячешь свое лицо? Человек в плаще сделал движение, словно собираясь откинуть капюшон, но вместо этого толкнул Щитолома и кинулся бежать. Тормунд хрипло выругался и занес копье для броска, Вель ударила его по руке. — Не смей! — крикнула она. — Если бы не он, мы бы погибли! — Он не мог далеко уйти, — сказал Сорен. — Нужно его найти… — Нужно подняться наверх, — оборвал его Джон. — И дождаться рассвета. Кем бы ни был этот человек, он помог нам. Не стоит устраивать травлю.***
Небо едва успело посветлеть, как Корона Королевы осталась позади. Но Джон никак не мог отделаться от навязчивых мыслей. — Сюда! Быстрее! Я совершенно точно узнал этот голос, мучительно размышлял Джон. Ответ был совсем рядом, но все равно умудрялся ускользнуть. — Куда мы идем? — Вель поравнялась с Джоном. — В Последний Очаг. Амберы хорошие люди. — Даже для народа за Стеной? Вспомнив, что дочь Морса Амбера была похищена одичалыми, Джон промолчал. — Я не позволю причинить вам вред, — сказал он наконец. — Но что ты можешь один? — настаивала Вель. — Даже Призрака больше нет. Ее слова отозвались болью. Призрак исчез в лесу, когда они убегали от Иных, и Джон изо всех сил надеялся, что с ним все в порядке. — Мы должны обойти Очаг, — вмешался Тормунд, — нас проткнут стрелами раньше, чем мы дойдем до ворот. Сорен Щитолом угрюмо кивнул, соглашаясь. — Тогда я пойду один, — сказал Джон. — Вы встанете лагерем у реки и подождете моего возвращения. Нам нужно знать, что происходит в окрестностях. — А если ты не успеешь вернуться до темноты? — Значит, вам придется рискнуть: пойти со мной в Последний Очаг или остаться в лесу, надеясь, что упыри и Ходоки пройдут мимо. Решайте. Вель поджала губы и нехотя кивнула. — Я пойду с тобой, Джон Сноу. — Какая мне разница, от чего подохнуть, — заявил Тормунд. — Хотя, если выбирать, пусть это будет человек, а не тварь изо льда и снега. Я иду. — Я останусь, — произнес Сорен. — Амберы выпустят вам кишки и скормят собакам. — Хорошо. — Не дожидаясь своих спутников, Джон пошел вперед, вслушиваясь в скрип снежного наста. Последний Очаг встретил их темными башенными бойницами, слепо глядящими вдаль. Ворота были распахнуты, мертвая тишина царила во дворе замка. — Есть кто живой! — гаркнул Тормунд – так, что с крыши сарая посыпался снег. — Тише, — прошипела Вель, — накличешь. — Так ведь день еще. Джон огляделся: ни следа пребывания живых или мертвых. Хозяйственные постройки пустовали, массивная дверь, ведущая в господские покои, была неплотно притворена. Стайка ворон что-то клевала на крыше кузницы, мерно постукивая клювами по деревянному настилу. Кузница еще хранила остатки жара в своих толстых каменных стенах. Они обошли внутренний двор, и повсюду: возле казарм, конюшен, сторожевых башен — их встречала пустота в проемах приоткрытых дверей и распахнутых ставен. — Словно обитатели просто ушли, — выразила общее мнение Вель. — Бросили все и бежали. — Да, — согласился Джон, озираясь. — Похоже на то. Безмолвие Последнего Очага подействовало на него еще более угнетающе, чем полный мерзлых тел двор Черного Замка. Звон спущенной тетивы заставил Джона отпрянуть и пригнуться. Вовремя: из бревенчатой стены амбара над его плечом торчала, подрагивая, стрела с темно-зеленым оперением. — Там! — Вель показала на крышу амбара. Лучников было двое. Один из них отбросил свое оружие, спрыгнул в сугроб и кинулся бежать, второй не рискнул последовать его примеру и перемахнул на крышу соседнего строения. Прицелившись, Вель метнула кинжал, человек на крыше тихо всхлипнул, схватился за плечо и рухнул вниз. Джон рывком поднял его на ноги, развернул к себе лицом: молодой, почти совсем мальчишка, тонкий пушок на подбородке и щеках, яркие губы вздрагивают — от страха или от боли. — Кто такой? — Джон встряхнул его, намеренно задев рукоять ножа, торчащую из раны. Парень застонал. — П-пощадите, милорд, — пролепетал он, испуганно вращая глазами. — Я не хотел. Тормунд уже тащил за шиворот его отчаянно сопротивляющегося дружка. Тот был постарше, впалые щеки покрывала густая темная щетина, разделенная на подбородке белой линией шрама. — Кто такой? — повторил Джон, когда Тормунд поставил второго лучника на колени, прижав лезвие меча к его шее. — Мы Форрестеры из Волчьего Леса, — наконец пролепетал младший. — Отпустите нас, милорд. — Что же вас занесло так далеко от клана? — поинтересовался Джон. — И почему вы пытались нас убить? Вель, деловито осматривавшая вещи пленных, удивленно присвистнула. — Взгляни-ка на это, Джон Сноу. Увесистая кожаная сумка была на треть полна серебряными оленями. Кое-где попадались золотистые вкрапления драконов и разноцветные огоньки драгоценных камней. Тормунд взял одну монетку, подбросил на ладони, сощурился, рассматривая трехглавого дракона, высеченного на одной из сторон. — Золото, а? — он оскалил неровные зубы. — По мне, так бесполезная мягкая блестяшка с рисунком, но я слыхал, люди по эту сторону Стены готовы убить за такой кругляшок. Пленники угрюмо молчали. — Отпустите нас, — сказал младший из Форрестеров, — мы все отдадим. — Заткни пасть, — пробормотал второй. — Ни слова больше. — Показывайте, что у вас есть, — сказал Джон. Старший разразился проклятиями. Тормунд от души приложил его кулаком между лопатками. — А ну пошел! Джон подтолкнул второго парня. Тот охотно повел их к главному входу, попутно повествуя об их появлении в Последнем Очаге. Из рассказа следовало, что когда появились упыри, они, четверо Форрестеров, как раз вышли на трехдневную охоту, которой и кормится их клан. Двоим не повезло, а вот им с братом удалось найти пристанище под крышей Последнего Очага. — Амберы уже уходили, мы покрутились неподалеку, дождались, когда замок опустеет, и заняли его. Мы только хотели выжить. — И заодно убивали и грабили путников, — насмешливо добавила Вель. — Куда ушли Амберы? — Их увел старый Хозер Амбер. Он пришел сюда с небольшим отрядом под флагами ободранного человека из Дредфорта. Наутро он и Морс собрали всех, кто здесь был, и они ушли. Мы слышали, что в Винтерфелл. — В Винтерфелл?! — Да. Говорят, сейчас это самое надежное и укрепленное убежище. Лорд Болтон там, и почти все его войско тоже. Они прячутся за толстыми стенами самой неприступной крепости Севера, и в замковом рву всегда горит огонь. В пустынных покоях главного замка Последнего Очага стоял леденящий холод. Шаги гулко разносились под высокими сводами. Добыча братьев Форрестеров была свалена прямо в пиршественном зале. Очевидно, мародеры мало озадачивались тем, чтоб скрыть свои делишки. Тугие тюки с одеждой громоздились на полу перед очагом. Оружие было небрежно разбросано вдоль стен — дешевое погнутое оружие вперемешку с искусно выкованным; бронза и сталь; иззубренные лезвия солдатских мечей и сверкающие лезвия рыцарских кинжалов. Доспехи всех видов, конская упряжь, домашняя утварь — все это устилало каменный пол зала, превращая его в подобие легендарных сокровищниц. Тормунд тихо присвистнул. Вель встревоженно огляделась. — Что вы ели? — внезапно спросил Тормунд. — Мы… охотились, — ответил младший из Форрестеров. — Мы отличные охотники. Его колебания не остались незамеченными. — Что. Вы. Ели, — повторил Джон, раздельно выговаривая слова. Старший по-волчьи оскалился и подтвердил: — Мы ставили силки, и туда попадала вкусная дичь. Младший молчал, глядя перед собой. Глаза у него вдруг стали черные и мертвые, как прогоревшие угли. — Как холодно, — внезапно сказала Вель, поднеся к губам замерзшие руки. — Холоднее, чем снаружи. Камень одинаково любит и холод, и жар, подумал Джон, вспомнив тепло, идущее от неостывшей кузницы. Он благодарно впитывает и то, и то другое. Внезапно Джон понял. — Подождите меня, — бросил он и выскочил наружу. Вель удивленно пожала плечами и вышла следом. После обжигающего холода замка кузница приветливо дохнула в лицо теплым воздухом. Очаг погасили совсем недавно, угольки еще тлели, вспыхивая желтыми и алыми огоньками. Дно топки покрывал толстый слой жирной серой золы. Вель ахнула. На полу возле очага лежали кости. Множество костей, слишком крупных, чтобы принадлежать животному. Здесь были ребра, позвонки, берцовые кости, фаланги пальцев, бедренные кости, лучевые кости, обломки грудины, теменные кости. Некоторые из них, сплющенные и расщепленные, казались обглоданными, словно кто-то упоенно разгрызал их, чтобы высосать содержимое. Джон прикусил губу, стараясь прогнать тошнотворные картины пиршества, то и дело всплывающие перед глазами. В ноздрях стоял терпкий запах горелого мяса и топленого жира. Выйдя на улицу, он долго вдыхал морозный воздух, пока не заныло в груди. Вель встала рядом, тихо вздохнула и вытерла рот. Когда они вернулись в обеденный зал, Джон, ни на кого не глядя, проговорил: — Вель, Тормунд, отправляйтесь на берег, приведите Сорена Щитолома. — Но… — начал было Тормунд, указывая на Форрестеров, которых успел связать и усадить на длинную обеденную скамью. — Скоро стемнеет, — с нажимом сказал Джон. — Вам нужно успеть его привести. Вель положила руку на Тормундово плечо и увлекла его к выходу. Дождавшись, пока стихнет скрип снега под их подошвами, Джон внимательно посмотрел на обоих Форрестеров и вытащил меч.***
Похоже, что Вель рассказала Тормунду о находке в кузнице. А может, он и сам что-то понял. Потому что когда они с Вель возвратились в сопровождении хмурого Сорена Щитолома, Тормунд не задал ни единого вопроса, сделав вид, что никаких Форрестеров никогда не было. Джон собрал кости и зарыл их за кузницей. Земля был слишком твердой, поэтому он просто забросал их тряпьем и притрусил сверху снегом. Ему не хотелось даже думать о том, сколько несчастных нашли свою гибель в Последнем Очаге. Тела Форрестеров Джон разрубил на части, отнес к дальней стене замка и сбросил в выгребную яму. По крайней мере, так они не очнутся в ночи, мучимые жаждой человечьего мяса. В дни Зимы упыри не всегда те, кто мертвы. Тщательно заперев ворота и опустив решетку, Джон и Тормунд внимательно обыскали замок, проверяя, нет ли там потайных лазеек. Растопив очаг в малом пиршественном зале замка, они собрались у огня, наслаждаясь теплом. — Завтра нужно оставить знаки для остальных. — Они есть, — отозвался Сорен, — следопыты легко их отыщут. — Но лучше будет, если ты отправишься им навстречу. — Ты хочешь остаться здесь? — спросила Вель. Она распустила волосы, и светлые пряди отсвечивали в полумраке рыжиной. — Это место можно попробовать укрепить, — заметил Тормунд, теребя бороду. Тут, по крайней мере, есть стены. Когда придут остальные, можно будет выставить дозоры. — Надо будет привести остальных. Копьеносиц из Длинного Холма, — Вель запнулась, вспоминая. — Наши есть в Инистых Вратах, в Собольем Зале… — Морна Белая Маска засела во Вратах Королевы, — подсказал Тормунд. — Да. А еще вольный народ есть в Глубоком Озере, Вымороженном Холме, Каменной Двери, — Джон знал все замки, в которые были направлены отряды одичалых. Договоренность с королем Станнисом — самое важное, что ему удалось сделать на посту лорда-командующего. Пусть даже вороны не оценили этого, с горечью подумал он. — Не все способны совершить дневные переходы, как это сделали мы, — сказал Сорен. — Ночевать под открытым небом означает смерть. — Если они останутся в Дарах, то все равно умрут, — резко ответил Джон. — Если уже не умерли. Смерть приближается с Севера, мертвые прибывают, с каждой ночью в лесах все больше Белых Ходоков. Можно попробовать провести людей в обход, через замки Ночного Дозора. Крыша, стены, огонь и обсидиан — хоть какая-то, но защита. — Думаешь, Последний Очаг вместит всех? — На какое-то время — да. Джон поднялся, давая понять, что разговор окончен. Времени на сон осталось немного: первым на стражу заступал Сорен, вторую очередь Джон взял себе, остаток ночи поделили между собой Тормунд и Вель.***
— Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу, — сказала Игритт и солнечно рассмеялась. В синеватом предутреннем свете ее веснушки казались мелкой серой россыпью на переносице. Джон протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Она покачала головой, волосы цвета пламени взметнулись яркой копной и упали на острые плечи. — Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу, — повторила она печально. Из уголка рта потекла струйка черной крови. Краски сошли с лица Игритт, одни лишь глаза светились синими огоньками. С неожиданной силой она вцепилась в плечи Джона и завыла по-волчьи, протяжно и громко. Джон открыл глаза. Сердце заполошно стучало в груди. Переносицу жгло, словно от слез. Показалось. Просто дурной сон, подумал он, садясь в своей походной постели. Холод, несмотря на огонь в очаге, умудрился пробраться под шкуры, которыми Джон утеплил свой тюфяк, под одежду, даже под кожу. Глухой протяжный вой заставил его вздрогнуть. Призрак! Джон вцепился в рукоять меча, ощутив под пальцами оскал волчьей морды. Шепча держись, я иду, он выскочил в темный сырой коридор, слетел с крыльца, перепрыгивая через ступени. Сорен что-то сердито прокричал вслед, когда Джон нырнул под решетку, не дожидаясь, пока скрипучий подъемный механизм сделает свое дело. Это было безумие. Призрак звал его в черной дали леса, и Джон несся на звук голоса своего друга; слепо, не разбирая дороги. — Призрак! — орал Джон на бегу, увязая в сугробах. — Призрак! Снег плясал вокруг него в яростном танце, бросая в лицо пригоршни ледяных игл. Продравшись сквозь колючие заросли, Джон выскочил на широкую утоптанную прогалину. Упырей было трое. Белые и мертвые, с застывшими лицами и горящими ледяными глазами. Покачиваясь, они медленно сжимали кольцо вокруг мохнатого, злобно взрыкивающего клубка. Призрак вертелся юлой, не даваясь в протянутые руки. Он бросался на упырей, щелкал челюстями, выгрызал целые ломти тугой безжизненной плоти, уворачивался, снова нападал — но все было тщетно. Мертвым не ведомы боль и страх. Призрак терял силы, огрызаясь все слабее. Белоснежная шерсть лютоволка свалялась на хребте, обнажая запекшиеся раны; розовая пена выступила на морде. Джон ударил первого упыря наотмашь, вложив в удар всю свою силу. Драконий Коготь разрубил плечо, застряв в лопатке. Навалившись всем телом, Джон увлек мертвеца на снег, выдернул меч и что есть силы вогнал острие в затылок. Упырь утробно захрипел и забился в конвульсиях. Не давая ему подняться, Джон пригвоздил скользкую от слизи голову мертвеца к земле, затем ударил снова, а потом еще и еще — пока снег вокруг расколотой головы не окрасился черным. Призрак завизжал, пронзительно, на одной ноте. Джон рванулся вперед, Длинный Коготь рассек воздух, описав сверкающую дугу. Мимо. Упырь, схвативший Призрака, с неожиданной легкостью уклонился. Правая передняя лапа Призрака была вывернута под углом, осколок кости прорвал шкуру. Джон снова занес меч, но кто-то схватил его сзади, оплел руками — неумолимо, не давая вырваться; крепко сжал шею. Ледяной холод обжег кожу. Джон захрипел, пытаясь вздохнуть. Длинный Коготь вдруг стал невероятно тяжел, в глазах потемнело, в горле что-то лопнуло, соленая кровь заполнила рот. Сквозь алую пелену Джон видел синие огоньки между деревьев. Глаза мертвецов. Скоро он сам присоединится к их белому полчищу. Огонь пришел из темноты. Факел угодил в безволосый затылок упыря, склонившегося над Призраком. Затем Джон почувствовал, что обездвижившие его объятия ослабели. Вывернувшись, он отполз в сторону, сотрясаясь от кашля. В алом свете догорающего огня человек в черном вонзил обсидиановый клинок в грудь мертвеца и с хрустом повернул. Джон подобрал тлеющий факел. Когда холодная рука схватила его за ногу, он ткнул вслепую раскаленным просмоленным навершием, вскочил. Длинный Коготь лежал неподалеку, черненая рукоять была облеплена снегом. Последний из упырей мазнул Джона ударом холодной ладони, опрокинул навзничь. Кожаная петля со свистом захлестнула горло мертвеца, утянув назад. Подобрав меч, Джон рубил тварь до тех пор, пока руку не свело острой болью. Опираясь на крестовину Когтя и пошатываясь, он поднялся. Призрак лежал неподвижно, лишь вздрагивающие бока подсказывали, что он все еще жив. Перед Джоном стоял человек в капюшоне, рядом с ним топтались два упыря с отрубленными по локоть руками и вырванными челюстями. Шеи мертвецов обвивала сыромятная упряжь, концы которой крепко удерживал незнакомец. Человек в ветхом плаще из Короны Королевы. На этот раз он вновь спас Джону жизнь. — Спасибо, — сказал Джон, присев рядом с Призраком. Лютоволк тяжело дышал, его красные глаза слезились. Ткнувшись носом в ладонь хозяина, он умоляюще облизал ее, словно прося о помощи. — Я не знаю кто ты. И зачем водишь с собой чудовищ. Если ты не хочешь называть свое имя, я уважаю это. Но все равно… спасибо. Он поднял глаза. Незнакомец все так же неподвижно стоял над ним. Упыри за его спиной безучастно смотрели перед собой, их черные языки, словно куски гнилого мяса, свисали из лишенных челюстей ртов. Человек в плаще попятился, словно намереваясь уйти, а затем сделал шаг вперед и снял капюшон. — Было время, когда ты знал меня как Теона Грейджоя из Пайка, — сказал он хрипло. — Но теперь я предпочитаю отзываться на имя Вонючка.***
Призрак шел на поправку. Джон провел немало бессонных ночей, поглаживая белую шерсть лютоволка, шепча ему на ухо ласковые слова. Самые страшные времена — когда Призрак лежал вытянувшись на подстилке, отказывался от пищи, а его глаза были затянуты белой пеленой — миновали. Совершая ежеутренний обход замка, Джон привычно навестил Призрака на псарне, которую приказал обогревать подвесной жаровней. Там уже была Вель, колдовала с повязками и жгучей горячей мазью, которой в свое время пользовала и самого Джона. — Ты лечишь Призрака тем же, чем и меня? — шутливо спросил он, глядя как ловко она смазывает раны и проверяет лубок на сломанной лапе. — Нет никакой разницы, кого лечить, человека или лютоволка, — весело ответила она со своей особой интонацией. Вель встала, потрепав лютоволка по загривку. — На сегодня все. Хороший мальчик, — сказала она, лукаво косясь на Джона. — Хороший-хороший мальчик. Призрак завилял хвостом, поднялся и захромал навстречу хозяину. Лапа заживала медленно, но заставить лютоволка лежать было невозможно. Джон поймал Вель за руку, притянул к себе. Запах лесных трав от ее волос, кружил голову. От Игритт пахло по-другому: солью, дымом костра, немного кровью, немного железом. Она была копьеносицей, его рыжеволосая Игритт, а Вель… —… принцесса, — прошептал он, целуя ее в ложбинку за ухом. — Не называй меня принцессой, Джон Сноу, — откликнулась она с легкой досадой. — Мне это не нравится. — Тебе придется привыкнуть. Вель пришла к нему в первую же ночь, когда Призрак окреп и Джон перестал бояться, что лютоволк умрет, если он отлучится хотя бы на минуту. Она пробралась в его комнату и скользнула под одеяло, но Джон, оцепеневший от усталости, проснулся не сразу – только когда Вель обняла его, прижалась всем телом – обнаженная, гладкая, горячая. — Почему ты пришла, тебе же не по нраву, что я изменился — сонно прошептал он в ответ на ее поцелуй. — Не по нраву, — шепнула она в ответ. — Потому и пришла. Ничего-то ты не понимаешь, Джон Сноу…***
Теон Грейджой неподвижно сидел на корточках возле кузницы. Завидев Джона, он равнодушно кивнул ему, не потрудившись даже подняться. Изо всех хозяйственных построек он безошибочно выбрал кузницу, словно ощутив недобрый дух, витавший в этих стенах. Изувеченные спутники Вонючки пребывали в дневной спячке, но Джону не нужно было заглядывать внутрь, он знал, что они лежат возле потухшей печи. Почему-то мертвые твари инстинктивно тянулись к огню. — Со дня на день мы ожидаем прихода последнего отряда, — сказал Джон, не глядя на Теона. Мысленно он все еще никак не мог приучить себя звать его Вонючкой. — Это хорошо. Вонючка осклабился. Он часто улыбался. Было ли это тенью прежнего насмешливого Теона Грейджоя или ему доставляло удовольствие пугать людей обломками черных кривых зубов — Джон не знал. Согласившись пойти с Джоном в Последний Очаг, Вонючка-Теон кое-что предложил ему. Но взамен поставил одно условие. Джона до сих пор передергивало, когда он вспоминал о нем. Подземелья Дредфорта имеют маленький секрет: они тянутся под замком и имеют выход во внутренний двор, но мало кто знает, что поплутав немного по темному лабиринту можно попасть в сам замок. И даже за пределы крепости. Что скажешь, Джон Сноу?.. За это ты отдашь мне лорда Русе и его бастарда, Рамси Болтона. Джон частенько вспоминал безумный взгляд Вонючки, когда тот говорил об этом; его искаженное гримасой лицо – словно парализованные лицевые стянули сухую морщинистую кожу. И спрашивал себя, правильно ли сделал, что согласился. — Яма готова, — сказал Вонючка, усмехаясь. — Я выкопал ее поближе, чтобы не пришлось вести их из Последнего Очага. — Приманка? — Приманка есть, не беспокойся. Джон не стал ничего уточнять. Он был благодарен Теону за двойное спасение, но в его присутствии с трудом скрывал брезгливость, смешанную с отвращением. И не только Джон. Все обитатели Последнего Очага сторонились Вонючки. Когда он шел по двору в своем тонком, несмотря на крутые морозы, дырявом плаще, никто не рисковал встречаться с ним взглядом. Даже бесстрашный Тормунд. «Он уже и не человек будто, — сказала как-то раз Вель, наблюдая, как Вонючка со своими «ребятами» выходит за ворота замка. — Он гораздо ближе к мертвым, нежели к людям». В чем-то она была права. Вонючка не страшился ночи, когда упыри заполоняли округу в поисках живой плоти. Два его молчаливых спутника, которых он, словно коней, водил за собой на привязи, маскировали человеческий дух, заглушая его мертвечиной. Но втайне Джон считал, что Вонючка сам пропах гнилью. Мертвая душа тоже может смердеть. Такова цена, напомнил Джон сам себе. Больше нет правильных и неправильных поступков, хороших или плохих — теперь есть только нужные или ненужные. Он огляделся. Последний Очаг изменился: повсюду звучали голоса, люди то и дело сновали по двору, в воздухе разливались запахи еды, лаяли собаки, лошади ржали в конюшне. Вокруг была жизнь, и ее было много, слишком много. — Их так много, верно? — Теон точно читал мысли. — Лакомый кусок для Иных. Джон пристально взглянул на него, в мутных глазах Вонючки он прочитал затаенное торжество. Ты знаешь, что другого выхода нет, словно говорили они. Выхода действительно не было. Встречая на днях очередной отряд вольных людей из Даров, Джон с Тормундом наткнулись на сломанную повозку, запряженную полумертвой лошадью. Возле нее копошились пять человек, по уши замотанные в тряпье. Они шли из Кархолда. Бежали из Кархолда. Позже, в Последнем Очаге, один из них сбивчиво рассказал Джону жуткую историю гибели родового дома Карстарков. Начались белые холода, и однажды ночью под стены Кархолда пришло несколько десятков упырей. Их вели два Иных верхом на ледяных пауках. Вы не знаете, на что способна бездушная сила мертвецов, направляемая ледяными колдунами. Вы не были там, вы не видели, как пали ворота замка. Упыри убили всех, а затем в Кархолд вошли Ходоки, и белый огонь горел над башнями до рассвета. Кучке уцелевших удалось бежать, но никто из них не осмелился вернуться в Кархолд после той страшной ночи. Несмотря на предложение Джона, путники не согласились остаться в Последнем Очаге. Мы направляемся в Винтерфелл, сказали они. Лорд Рамси обещал надежную защиту каждому, кто примкнет к нему. Я бы предпочел иметь дело с Иными, нежели с лордом Рамси, подумал Джон. А вслух ответил: — Я позабочусь, чтобы ничего не случилось. Вонючка удовлетворенно кивнул и принялся грызть палец.***
— Придется положиться на Вонючку, но другого выхода нет. Когда придем к замку, все будет готово, но времени будет в обрез. Мы рискнем, и если все получится, следующий совет состоится уже в стенах Дредфорта. Тормунд раздраженно стукнул кулаком по столу. — Ты действительно веришь, что все получится? Джон выдержал его взгляд. — Все получится. Он проберется через подземелья, отвлечет стражу и откроет нам ворота. — Нет, погоди, — не успокаивался Тормунд. — Ты собираешься доверить наши жизни этому недоумку? Да он же безумен, как чумной хорь! — Напротив, это он доверится нам. — Это самоубийство! Даже если Вонючка откроет ворота, останется замковый гарнизон. Что-то мне не кажется, что они будут сидеть сложа руки. — В Дредфорте осталось не так много людей, как они пытаются показать. Основные силы Рамси Болтон увел в Винтерфелл. — Я пойду, — неожиданно сказал Сорен Щитолом. — Недавно я видел упыря в лесу, чья голова лишь на фут не доставала до замковой стены. Я не хочу ждать, пока Последний Очаг разделит судьбу Кархолда. Тормунд побагровел. Остальные вожди кланов молчали. Затем Морна Белая Маска подала голос: — Я пойду. Ночи становятся все темнее, а грядущие морозы несут белую смерть. Нам нужна защита. — Я пойду, — сказал Плакальщик. — И я тоже, — вымолвил Игон Старый Отец. Магнар теннов кивнул и что-то проговорил на своем языке. — Неужели вы все согласны?! — проревел Тормунд. — Неужели вы не видите. Джон Сноу одержим жаждой вернуть Винтерфелл. Это погубило его в бытность вороной, это погубит его и сейчас. Как там у вас говорят?.. — Тормунд склонился над Джоном, дыша злостью и перегаром: — Кто владеет Винтерфеллом — владеет Севером, так? — Не надо, — тихо сказала Вель, — не унижай себя. Тормунд сел, бессильно скрипнув зубами. — Значит, делаем, как решили, — подвел итог Джон. Вель странно посмотрела на него, но ничего не сказала.***
Вонючка поджидал их в полумиле от Дредфорта. Джон еще издали услыхал беззаботный свист. … безумен, как чумной хорь. Сгорбившись, Вонючка стоял над ямой в своем рваном плаще — худой, нелепый и страшный. Внизу лежали тела — с полдюжины упырей в дневной спячке. Джон всмотрелся в плоские белые лица, но никого не узнал. Это его приободрило. — Веревку, — весело приказал Вонючка. — Пора. Я соскучился без своих ребят. Его «ребята», с которыми он пришел в Последний Очаг, остались в замке, но это не имело ровно никакого значения — Вонючка называл так всех ручных упырей. Опустив в яму веревку с крюком, Джон с Сореном не без труда подцепили первый труп — тупое острие крюка скользило по мерзлой плоти — и вытащили наружу. Все так же насвистывая, Вонючка вынул длинный мясницкий тесак. Глаза его заблестели. — Эти ребята должны выглядеть хорошо, — задумчиво протянул он, поглаживая твердую руку упыря. — Чтобы обмануть стражу. Значит… Вонючка примерился и отсек почерневшую кисть чуть повыше запястья. Сорен торопливо отвернулся. Джон смотрел не мигая. Вонючка отрезал вторую кисть, затем распорол мертвецу рот, вставил острие тесака справа, в ложбинку между челюстями и резко повернул, ломая лицевой сустав. Проделав то же с левой стороной лица, он срезал упырю кожу с подбородка и отделил нижнюю челюсть. После чего набросил тому на шею гибкую сбрую сыромятной кожи, свободные концы которой протянул подмышками и оплел скользящей петлей, чтобы можно было намотать кончик «узды» на ладонь. — Готово, — сказал Вонючка, с улыбкой любуясь произведением своих рук. — Давайте следующего. Все приготовления завершились даже быстрее, чем Джон предполагал. Уложив тела на волокушу, они потащили их в сторону Дредфорта. — Ждите сигнала, — сказал Вонючка, когда они остановились у восточной стены замка. — А теперь идите прочь, мне нужно приготовиться. Сорен Щитолом отошел, не оглядываясь. Джон последовал его примеру, но отойдя шагов на десять, обернулся: Вонючка стоял на коленях возле одного из упырей, держа в правой руке нож, а в левой сизый ком требухи.***
В верховьях Плачущей Воды снега было гораздо меньше, чем в лесу. Туман мягко стелился под ногами, влажным холодом касался щиколоток. — Пора бы уже, — хмуро пробурчал Тормунд, поглаживая обсидиановый наконечник копья. Он до последнего сопротивлялся этой затее, но не пойти со своим народом не мог. — Скоро, — сказал Джон с уверенностью, которой не ощущал. — Вонючка знает потайные лазейки подземелий Дредфорта как никто другой. Он откроет ворота. Время шло. Сырость, идущая от реки, пробирала до самых костей. Джон видел, как блестят в темноте глаза теннов, застывших как статуи, в ожидании приказа магнара. — Я слышу голоса и звон оружия, — внезапно сказал один из разведчиков Сорена. Джон напряженно вслушался в ночную темноту. Почему нет сигнала? Ладони свело от напряжения. Туман становился гуще, теряя белесую прозрачность. Плотное облако клубилось от самой воды, подползая все ближе. Джон вытащил меч. — Уходим, — сказал он. — Тормунд был прав, не надо было… Звук охотничьего рога разорвал тишину. — Пора! — закричал Джон, салютуя Длинным Когтем, и ринулся к воротам. Подвесной мост медленно опустился. — Я же говорил, что все получится. Лицо Вонючки было покрыто темными разводами, а запах полностью оправдывал его прозвище. Два мертвеца на привязи бездумно покачивались, пытаясь схватить воздух обрубками рук. За их спинами, во дворе замка хрипло кричали, звенело оружие, кто-то бежал, хлопал дверями, звал на помощь. Запах гари разносился в морозном воздухе. — Что ты сделал? — Джон подступил к Вонючке вплотную, не обращая внимания на смрад, бьющий в лицо. — Что ты сделал? Что ты должен был сделать?! — В подземельях было столько упырей, что я не удержался, — Вонючка оскалился в безумной улыбке. — Я подозревал, что они там будут, но что столько… Болтоны сгноили их, а я выпустил на свободу. Он захохотал. Джон с омерзением оттолкнул его и дал приказ атаковать. К рассвету все было кончено. Тенны стаскивали тела погибших в кучу, мешая трупы защитников Дредфорта и сгнившие туши упырей; женщины собирали хворост для погребального костра. Из Великого чертога валил дым, слышались стоны раненых гвардейцев из личной стражи лорда Русе, которых деловито добивали люди Джона. Я поступил правильно, подумал Джон, охваченный внезапно нахлынувшим торжеством. Толстые стены замка уходили ввысь, увенчанные треугольными зубцами. Эту крепость можно удерживать целую вечность. Джон посмотрел вниз, туда, где темные впадины обозначали входы в темницы. В том, что Дредфорт погубила страсть лорда Болтона к тюрьмам, была своего рода изысканная ирония. — Тебе нужно на это взглянуть, Джон Сноу, — Тормунд прикоснулся к его плечу. Он подвел Джона к куче трупов, которых уже щедро полили маслом, чтобы сжечь. — Смотри. Чернорукие упыри с глазами, затянутыми бельмами, изъязвленной кожей, изломанными ребрами, оторванными конечностями. Мертвые люди, которых при жизни мучили и пытали. На что тут смотреть? Джон внезапно понял: доспехи, уцелевшие на нескольких телах, герб на нагрудной пластине — черный олень на желтом фоне. Герб короля Станниса Баратеона.***
Джон был внутренне готов к тому, что увидит. Он спускался следом за Тормундом, осторожно переставляя ноги на скользких ступенях. Каменные стены поросли мхом, в трещинах клубками свернулись мокрицы. Твой лжекороль мертв, бастард. Его войско разбито после семи дней сражения. Он не поверил Рамси Болтону. Ни на миг не поверил, что бастарду из Дредфорта хватило сил и отваги совладать с королем Станнисом, искусным и осторожным военачальником. Он недооценил противника. Еще одна ошибка — Джон запомнил их, все до одной. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону… Поворот, и снова ступеньки. Как давно это было. Я просил тебя стать лордом Винтерфелла и Хранителем Севера. И как глупо. Коли острым концом, прошептал Джон, стиснув зубы. Рассеянный свет факелов с трудом разгонял плотную тьму подземелья. Острый запах бойни, рвоты и кала. Благословенное место. Джон заслонил нос ладонью. Дверь со скрипом отворилась. Станнис Баратеон висел, привязанный к деревянной крестовине. Должно быть, он умер совсем недавно: запах гнили был еще слаб, сукровица влажно блестела в неярком свете. Ободранная кожа клочьями свисала с впалого живота короля, обнажая тусклое серое мясо. Кожи не было на руках и ногах, и лишь лицо казалось белой заплаткой на темном фоне. — Снимите, — сухо сказал Джон, выплевывая слова, точно камни. — Нужно похоронить его, как подобает. И тут тело вздрогнуло. Глаза, затянутые гнойной коростой, раскрылись, беззубый рот шевельнулся. Потрясенный, Джон приблизился, подставил ухо губам полумертвого короля, а затем опустился на одно колено, марая одежду кровавой слизью. — Ваше Величество, — почтительно произнес он.***
Писано при Свете Владыки. Скреплено печатью Станниса из дома Баратеонов, первого этого имени, короля андалов, ройнаров и Первых Людей, владетеля Семи Королевств, Хранителя Государства. Воля к жизни Станниса Баратеона была так сильна, что даже Болтону не удалось сломить ее. Король остался королем до самой смерти, и умирая сделал все, чтобы отомстить своим врагам. Джон еще раз перечитал бумагу и, усмехнувшись, спрятал за пазуху. Его ждало множество дел, но прежде нужно было покончить еще с одним. — Приведите его сюда. Двое теннов ввели лорда Русе. Вонючка уже успел поработать над ним — правый глаз, лишенный века, разбух и налился кровью. Лорд припадал на правую ногу, которую его неистощимый на выдумки мучитель слегка укоротил, обрубив пальцы. Красный след тянулся от самой двери. Призрак недовольно зарычал, подняв белую морду с колен Джона. — Лорд Болтон, — Джон вежливо кивнул и привстал. — Надеюсь, вы меня помните? — Мальчишка Неда Старка. — Приятно снова увидеться. — Джон подождал, пока пододвинут кресло для гостя. — Не нужно. Что ты хочешь, бастард? — От вас — ничего, лорд Болтон. Ровным счетом ничего. А вот от вашего сына… Лорд Русе криво улыбнулся. — Рамси сдерет с тебя кожу, бастард, дюйм за дюймом. Медленно, как только он один умеет. — Не думаю. Теперь у меня есть вы. Когда Рамси узнает об этом, он очень разозлится. Возможно, настолько, что придет сюда сам. — Он не дурак… — сипло произнес лорд Русе. Между бледных губ потекла кровь. — Он не придет. — Придет, — сказал Джон. — Я напишу ему письмо и буду очень убедителен. Он придет.***
Вокруг Винтерфелла пылали костры. Денно и нощно, как приказал лорд Рамси. Сплошная стена огня трижды опоясывала замок. В своих залитых светом покоях лорд Рамси Болтон замер, глядя на продолговатый свиток, который все еще хранил отпечаток мертвых пальцев посланника. Ярость переполняла лорда Рамси. Не в силах поверить, он снова и снова перечитывал ровные строки. «Бастарду», — значилось с внешней стороны свитка. Не «лорду Болтону», не «Рамси Болтону», не «лорду Винтерфелла» — просто «бастарду». Запечатывал письмо твердый восковой оттиск в виде головы лютоволка. Твой отец у меня, бастард. Я посадил его в темницу и оставил там на много долгих холодных ночей. Каждый день он ест собственное дерьмо и умоляет меня сохранить его ничтожную жизнь. Головы его людей, а также твоих ублюдочных приятелей — Желтого Дика, Молчуна и Свежевальщика — украсили стены Дредфорта. Но перед этим я приказал выпустить им внутренности, привязать кишками к кольям вокруг замка и оставил медленно подыхать — напоказ всему Северу. Возможно, ты даже слышал их вопли, когда лютоволки пришли попировать свежим горячим мясом. Я получил твое письмо, в котором ты просил меня вернуть кое-что. И знаешь, что я думаю, бастард? Если у меня есть что-то нужное тебе — приди и возьми сам, как мужчина. А я буду ждать тебя. С нетерпением.Джон Старк, законный лорд Винтерфелла, король Севера.