Только я

      Шум воды заглушал другие звуки, а пар, поднимающийся с пола, закрывал собой весь обзор, позволяя увидеть лишь свои руки да стену, находившеюся в нескольких шагах. Глядя на розовое плиточное покрытие, светловолосая девушка интенсивно оттирала от рук невидимую грязь, водя губкой от плеча до запястья, вверх-вниз, да так, что кожа уже даже раскраснелась и боль разошлась по ней мелкими покалываниями. Обратив, наконец, на это внимание, она невольно цыкнула и, немного угомонив свой пыл, перешла на другую руку, намыливая ту более осторожно и плавно. А в голову вновь начали лезть ненужные ей мысли.       «Хочу представить вам новичка…»       «Да что он о себе возомнил?!» — недовольно подумала девчушка, стиснув губку в ладони так, что пена с неё падала под ноги, на кафель, с громким хлопками. Высокомерный, несущийся бездумно в бой, пытающийся показаться и выставить себя самым главным, самым, мать его, сильным! Да где вообще видано, чтобы в командной работе кто-то в одиночку рвался в бой?! Вопя и крича, несясь на монстра, ещё толком не научившись правильно меч в руках держать! А если бы он погиб? Или подставил других под опасность! Тогда бы!..       Девушка одёрнула себя. Впрочем, не только за это его можно обвинять… хотя то тоже весомый аргумент!       Вот если бы поставили её, Мицубу, командовать всеми, а не эту зазнайку Шиноа, всё было бы по-другому! Эта выскочка из Хиираги явно возомнила, что сможет справиться со всем лишь из-за своего влиятельного рода, в то время как сама только и может, что хохотать и издеваться над каждым членом собственной команды, да и не только над ними: над всеми мимо проходящими без исключения! Находиться под её руководством был верх унижения для такой, как Мицуба, и это злило её ещё больше. Однако… не Шиноа ли помогла ей в том случае, когда она сама сделала большой проступок?       Тогда, возомнив, что она способна всех спасти в одиночку, Сангу бездумно понеслась в бой. За что и поплатилась жизнью, но не своей — своего верного товарища, пожертвовавшего собой ради глупой и бездумно рвущейся в бой девчонки. В то время Мицуба даже решила уйти из Лунных Демонов, думая, что она лишь бельмо на глазу у иных солдат, но… Но только Шиноа, та, кого она всегда ненавидела и ненавидит до сих пор за невыносимый характер, пришла к ней и помогла встать на ноги. И Мицуба ей бесконечно благодарна! Только это не значит, что Хиираги может выставлять себя богиней и командовать ей, как только вздумается.       Сегодняшний случай в городе напомнил Мицубе о прошлом, и то, что этот так называемый Юичиро вышел из воды сухим, несомненно злило Сангу. Конечно! Ведь на его стороне сильная команда, раньше она могла такому только позавидовать! Все остались живы и даже невредимы, и это... чертовски радовало девушку. Однако тот факт, что этот человек её выводил из себя — оставался фактом. Конечно, ведь ему дозволено всё! Воспитанник самого подполковника Ичиносе, на которого возлагают большие надежды, а ещё вы поглядите, демоническое оружие! Да кто он такой?!       — Юичиро, Юичиро, Юичиро… Ты что, влюбилась в него?       Мицуба невольно вздрогнула, услышав позади себя чужой голос, не относящийся к её мыслям. Чуть развернувшись, она увидела, как, высунув из-за занавесок одну лишь голову, на неё внимательно смотрели два карих глаза: прищуренных, любопытных. Шиноа Хиираги, появившись почти что из ниоткуда, прожигала свою подчинённую взглядом, ожидая, когда та ответит на поставленный вопрос. А какой вопрос-то был?..       — Ты что, с ума сошла?! — завопила Мицуба, уставившись на старую знакомую, как на умалишённую. Та весело расхохоталась, так, что светлые розовые занавески задрожали вместе с ней.       — Ты размышляла вслух. Вот мне и показалось, что наша непоколебимая Мицуба положила глаз на новенького, — довольно просто ответила глава их команды, незаметно пожав плечами. — Так что? Недовольна его поведением?       — Он действовал необдуманно и ослушался приказа. — Сангу отвернулась и продолжила намыливать себя мочалкой.       — Ммм, а разве ты не сделала то же самое? Помнишь то время?       Рука замерла над плечом, и тогда светловолосая, плотно сжав губы, опустила руку вниз, оставляя её безвольно висеть вдоль туловища. Из чужих уст это звучало ещё более мерзко и унизительно, точно нож в самое сердце, и слёзы обиды на саму себя внезапно поступили к тёмным глазам девушки. Сколько раз она занималась самобичеванием, а затем, отмахиваясь, кричала, пытаясь всем доказать, что виновата не она? Это была… случайность! Она не просила его лезть, в тот день должна была погибнуть лишь она одна, а не кто-то иной. Ведь она была глупа! Она ослушалась приказа! Так что теперь… что теперь?       А тем временем за спиной послышались тихие, хлюпающие по влажному полу, шаги, и голос Шиноа выводил Мицубу из себя с каждой секундой лишь сильнее. В её интонации слышалась насмешка, она будто бы напевала это, почти урча, мечтательным голоском: чрезмерно наигранно, как это бывало всегда. И вот, перед ней встала та старая и добрая Шиноа, готовая вынуть из тебя всю душу, лишь бы позабавиться самой.       — Знаешь, вы были бы неплохой парой, — заговорила Хиираги, ступая по сырому кафелю, и голос её не заглушался даже шумом воды. — А что, сама посуди! Оба неусидчивые, рвущиеся с места и не слушая ни чьих приказов! Идеальный дуэт вестников апокалипсиса для всего человеческого рода! Каждый вампир отвесит вам низкий поклон до самого пола, уж поверь.       — Что ты такое несёшь?!       Резко развернувшись, Мицуба уже было хотела накричать на свою старую знакомую, но осеклась, заметив, что та стоит к ней слишком близко. Слова застряли в горле, а когда Шиноа сделала ещё один шаг в её сторону, та отступила назад, прижимаясь спиной к гладкой и несколько скользкой стене. Мицуба не привыкла к такой близости, ни с одним человеком, а сейчас, стоя в душе совсем не в том положении даже для простого разговора… она внезапно смутилась, замирая на месте с несколько испуганно глядя на командующую их группой.       А Шиноа тем временем, подойдя к ней совсем близко, прильнула к её телу своим, прижимаясь к большой груди Сангу, заставляя девушку невольно нахмуриться от лёгкой боли из-за давки. Чуть приподнимаясь на носочках, так, чтобы лица их стали на одном уровне, Хиираги провела ладонью по раскрасневшейся щеке светловолосой, убирая с лица сырые волосы, отчего та закрыла один глаз, а затем, наклонившись чуть вперёд, кареглазая заговорила в самое ухо наигранно-обиженным тоном:       — Если бы ты вдруг влюбилась в этого малька, то очень бы меня расстроила.       — Ты чего такое… говоришь? — сглотнув, спросила Мицуба. Девчушка довольно улыбнулась, а затем, проведя пальцами по талии светловолосой, заставляя её коротко вздрогнуть, продолжила:       — Как думаешь, если тебе станет плохо, он придёт тебе на помощь? Поддержит? Поможет? Нет. Не поможет. Ведь он отрицает существование семьи как таковой. Держась за прошлое, он будет думать лишь о себе, и ни разу не глянет в твою сторону. А ты будешь страдать и убиваться, а потом вы, два бездумных ребёнка, ринетесь в бой, ослушавшись приказа, и умрёте, вроде бы защищая друг друга, но в то же время стараясь спасти лишь себя.       Под конец Сангу её почти не слушала, ведь всю свою реплику Шиноа сопровождала весьма странными и неправильными для самой Мицубы действиями. Девушка, не переставая жаться к её телу своим, очерчивала кожу кончиками пальцев, иногда припадая всей ладонью и поглаживая тот или ной участок кожи. Спину, лопатки, талию и бёдра, заставляя от каждого прикосновения вздрагивать и закусывать губу, а шепот, разносившейся над самым ухом, — жаркий, властный, издевающийся, — заставлял голову кружиться. Жар от прикосновений и горячей воды, идущей сверху, дурманил рассудок, а может, не это совсем было тому виной.       Перестав шептать, Хиираги чуть отстранилась, заглядывая в глаза своей подопечной. Та, тяжело дыша сама не зная отчего, смотрела на неё через полуприкрытые веки, а щёки не переставал обдавать румянец, из-за которого кожу на тех слегка кололо. Шиноа, приблизившись к лицу старой знакомой, коротко поцеловала ту в разгорячённую щёку, затем чуть дальше, ближе к губам, а потом и вовсе в уголок. Мицубе показалось, что она пойдёт дальше, и, чёрт подери, ей хотелось этого, однако кареглазая остановилась и, вновь чуть отстранившись, проговорила той в самые губы:       — Не смей влюбляться ни в кого, кроме меня.       Мицуба раскрыла рот, чтобы вдохнуть в лёгкие побольше воздуха, которого от переизбытка эмоций напрочь перестало хватать, но уже теперь Шиноа поцеловала её по-настоящему, в самые губы.       Прижимая тело светловолосой к себе за талию, кусая пухлые губы и проводя по ним языком. Хиираги целовалась неумело, но напористо, и ничего незнающая об этом Сангу поддалась навстречу, отдавая мимолётному мгновению неизвестных ей до сего времени чувств, разгоревшихся в самой груди. Переплетаясь языками, кусая губы и тихо постанывая от резких прикосновений. И воздуха совсем не хватало, а слюна, скопившаяся во рту, тонкой струйкой скатилась вниз из уголка губ, сливаясь в одну каплю с душевой водой.       Разорвав поцелуй, они обе ещё какое-то время смотрели друг на друга, дыша тяжело и глубоко, пытаясь вдохнуть в себя как можно больше воздуха. От смущения и лёгкого трепета у Мицубы кружилась голова и подкашивались ноги, и, такое чувство, не придерживай её сейчас Шиноа за талию, она непременно бы осела на пол. Такое поведение со стороны старой знакомой было странным, непривычным: обычно весёлая и внимательная, сейчас Хиираги была несколько строга и серьёзна, что ей, сказать честно, это вообще не подходило. Движения её были резки, слова били плетью по открытым ранам, а взгляд был ни то печальным, ни то злым. Неужели это то, что люди зовут… ревностью?       Опустившись ниже, Шиноа внезапно прикусила кожу на шее светловолосой, отчего та, невольно громко выдохнув, дёрнулась в сторону. По месту укуса, чуть пульсирующей болью, тут же провели языком, якобы в знак извинения, а затем девушка прошлась по тонкой шее и плечу рядом поцелуев, остающихся на коже еле заметными красными пятнами. В это же время одна рука прошлась вверх, по худому животу, останавливаясь на груди и чуть сжимая ту в своей небольшой, по сравнению с ней, ладонью. А второй рукой Шиноа опустилась ниже, оглаживая ею бедро девушки и чуть сжимая то тонкими пальцами.       От этих ласк из горла Мицубы вырывались тихие стоны. Она, сжав руки в кулаки и прижав их под грудью, до боли кусала собственные губы, зажмурив глаза и вскинув голову вверх. Странное чувство накрыло её с головой, заставляя ноги свести вместе и невольно заёрзать. От жара в теле становилось несколько тошно, хотелось отстраниться и высвободиться от этих прикосновений, но они, приятные и нежные, удерживали её на месте, подставляя своё тело под новые ласки неумелых, но весьма уверенных рук.       — Я хочу, чтобы ты смотрела только на меня, — внезапно подала голос Шиноа, привлекая к себе внимание.       Открыв глаза, Сангу глянула перед собой, натыкаясь на уверенный, но теперь уже мягкий взгляд тёмных глаз стоящей напротив. Хиираги легко и ярко улыбалась, и улыбка это разливалась теплом по груди светловолосой. Девушка поцеловала её в щёку, а затем, обведя бедро ладонью, положила ту на колено, разводя ноги в разные стороны и проводя пальцами по внутренней стороне бедра.       — Ты чего делаешь, Шиноа? — тихо спросила Мицуба, вновь попытавшись свести ноги вместе, однако та помешала ей это сделать.       — Я хочу, чтобы по ночам ты мечтала лишь обо мне, — продолжила тем временем Хиираги, ведя рукой всё выше, заставляя тело под ней мелко вздрагивать от каждого прикосновения.       — Нет, погоди, ты же не…       — Я хочу, чтобы ты была моей.       Когда в неё вошёл один палец, Сангу вся сжалась. Буквально подавившись воздухом, она ещё сильнее сжала руки в кулаки, а потом тихо застонала, стоило Шиноа задвигаться в ней. Её стон вызвал довольную улыбку, появившуюся на губах командира группы, и она вновь поцеловала свою подчинённую куда-то в ключицу. Свободная рука ласкала грудь, губы оставляли после себя мокрую дорожку из поцелуев, а вслед за первым пальцем вошёл второй, начиная двигаться более интенсивно и быстрее, заставляя Мицубу постанывать более громко и, обвив руками шею кареглазой, уткнуться той в шею.       Прижавшись к ней сильнее, Шиноа подняла одну ногу светловолосой, оглаживая её по бедру и удерживая где-то в районе собственной талии. И та, обвив её, вскоре держалась так самостоятельно: опираясь почти всем телом на низкую девчушку, стоя на скользком кафеле одной ногой. Хиираги приобняла ту за спину, коротко целуя в плечо и шею, не переставая двигать пальцами, заставляя девушку, облокотившееся на неё, мелко дрожать и тихо стонать в самое ухо. Однако долго это не продолжилось: уже вскоре, застонав продолжительней и чуточку громче, Сангу обмякла в объятьях старой знакомой, заставляя ту вместе с ней осесть на пол. И Шиноа, глянув на свою влажную руку, невольно чему-то улыбнулась.       Какое-то время они сидели так, опираясь друг на друга, в абсолютной тишине. Мицуба, переведя дыхание, просто не смела поднимать голову: ей было стыдно, так жутко стыдно, что становилось тошно от самой себя. Но в то же время она была чему-то рада, и эта радость жутко удивляла девушку. Чего это она? Неужели из-за того, что кто-то, наконец, взглянул на неё не как на солдата или провинившегося ребёнка? Хотя… смотрит ли она на неё так, как ей кажется? Ведь ещё недавно… ещё совсем недавно…       Ухватившись руками за узкие плечи, Шиноа отстранила Мицубу от себя. Та поначалу продолжала смотреть в пол, позволяя струям воды бить её по спине, но потом, стоило сидящей напротив убрать сырые пряди назад и поднять голову той за подбородок, она вновь глянула в большие карие глаза: такие же, как всегда, весёлые и озорные, но отчего-то ещё более радостные, чем обычно. И тогда Шиноа, коротко поцеловав светловолосую в угол губ, несколько виновато улыбнулась.       — Прости, что я так с тобой обошлась, — заговорила она, отводя взгляд в сторону. — Но, знаешь, я рада, что ты меня не оттолкнула. И даже… не попыталась. Я наговорила столько глупостей, наверное, это всё из-за злости: сегодня тяжёлый день у всех…       Она внезапно замолкла, удивлённо распахивая глаза, ведь Мицуба, неожиданно для самой себя, протянула руки вперёд и, притянув ту к себе, завлекла в тёплые, пускай немного сырые и скользкие от воды, объятья. Зарывшись рукой в спутанных волосах, она, прикрыв глаза, ещё какое-то время молчала, но потом, улыбнувшись чему-то, тихо, так, чтобы услышала одна только Шиноа, сказала:       — Я не влюблюсь ни в кого кроме тебя. Я твоя. Но только… — она отстранилась и, отведя смущённый взгляд в сторону, добавила: — Только если ты пообещаешь мне тоже самое.       Некоторое время Хиираги не знала, что сказать, но потом, расхохотавшись, растянула губы в широкой улыбке. И, отвесив Сангу лёгкий толчок в плечо, ответила:       — Обещаю.       И это смутило счастливую Мицубу лишь сильнее.