Патруль

– У тебя ровно пять минут, – говорит мне Сержант, не отрываясь от планшета. – Потом система автоматически перезапустится, и тебе уже никто не поможет. Горячев, конечно, подстрахует у последней двери, если что, собьет щиток и выиграет тебе еще пару минут. Но не больше. – Понял, – меня привычно слегка потряхивает, делаю глубокий вдох и заставляю себя успокоиться. – Пошел, – Сержант касается сенсора на экране, и лампочка на электронном замке люка загорается зеленым. Забираюсь по короткой лестнице, отодвигаю крышку и попадаю в пустой освещенный аварийными лампами коридор. В голове пусто. Я только прокручиваю в мыслях маршрут. Десять шагов прямо, потом в правый коридор, еще пятнадцать шагов до пластиковых дверей, дальше прямо до железного люка, спуститься по лестнице до минус первого уровня. Найти нужную камеру и сказать Сержанту ее номер. Забрать Ио и сваливать. Самое худшее, что может случиться, это если они отправят кого-то проверить блок. Хотя, зная парней из охраны, они задниц от стула не оторвут, даже если пожар начнется. А если и оторвут, только для того, чтобы свалить после прибытия пожарной бригады или если огонь доберется и до них. Пластиковые двери бесшумно раскрываются, пропуская меня в коридор «С». Перехожу на бег. Таймер на часах показывает, что мне остается четыре с половиной минуты. Проворачиваю ручку, открывая люк, бегу вниз по лестнице. Лампы мигают красным, из-за чего кажется, будто за спиной кто-то есть. Чертовы тени. Чтобы не думать о лишнем, начинаю считать ступени. Но на бегу это делать довольно сложно, особенно учитывая то, что я перескакиваю через одну. Лестница заканчивается неожиданно. Дверь передо мной с шипением отъезжает, пропуская в длинный коридор с рядом камер-изоляторов. Иду вдоль, вглядываясь в каждую. И думаю о том, что мне очень повезло, что с внутренней стороны стекла матовые, и заключенные не могут видеть того, что происходит снаружи. Иначе здесь поднялся бы такой шум, что толку от моей попытки скрытного проникновения не было бы никакого. Всего камер в этом коридоре двенадцать. И если Ио я здесь не найду, то придется идти в следующий. Учитывая то, что у меня остается всего две минуты и пятнадцать секунд. Четырнадцать. Черт. Ускоряю шаг, почти бегу. Пятая, шестая. Не то. В седьмой вообще пусто. В восьмой спит пузом кверху какой-то бородатый мужик в заляпанном комбинезоне уборщика. Наверняка накатил с дружками и дебоширил в комендантский час. В девятой неподвижно сидит на полу какая-то девушка с растрепанными грязными волосами. На запястьях у нее наручники. Надо полагать, та самая сумасшедшая девица, утверждавшая, что колония – это государственный эксперимент, а начальство в любой момент может спуститься в некий мифический ангар и улететь. Ио я нахожу в камере под номером ноль-ноль-десять. Морлок лежит, привязанный к койке широкими смирительными ремнями. На голове у него тонкий пластиковый обруч с датчиками. Так они были уверены в том, что он псионик? Интересно. Пересылаю Сержанту номер камеры, и через пару секунд замок щелкает, и дверь отъезжает в сторону. Когда я захожу, Ио вздрагивает, смотрит мне прямо в глаза. И столько в его взгляде страха и недоверия, что мне становится страшно. Все лицо у него в сетке черных вен, а под носом и в уголках глаз - засохшая кровь. Уроды, он же совсем ребенок! – Я тебя заберу, – говорю это, одновременно разрезая ножом ремни. Сдергиваю с его головы обруч, и морлок вдруг всхлипывает, хватаясь за виски. Его трясет крупной дрожью, резко садится, утыкается лбом в мой живот, а я едва не вскрикиваю от внезапной боли, иглой прошедшей по позвоночнику к затылку. Мать твою! – Ио, пошли, – дергаю его за предплечье, заставляя встать. Рукав задрался, и я замечаю, что запястье у него представляет собой сплошной черный синяк от наручников. – У нас полторы минуты, давай! Тащу его за собой, пытаясь заставить бежать. – Больно... – шепчет Ио. – Пройдет, – обещаю ему. – Давай. Нужно бежать. Проблема возникает неожиданно. Мы сталкиваемся с охранником прямо на лестнице, на площадке между пролетами. Но мне удается среагировать быстрее. Я просто сходу всаживаю нож в его шею, не дав ему дотянуться до пистолета в набедренной кобуре. И только потом осознаю, что это мой первый труп. В смысле, человека. Но что самое забавное, я не ощущаю абсолютно ничего. Как будто гниляка застрелил. Впрочем, думать об этом нет времени. Я тащу несопротивляющегося морлока за собой по лестнице, заставляю пролезть в люк и тащу уже по коридору. В итоге в канализацию мы спрыгиваем за пять секунд до перезагрузки. – Ты убил его ради меня, – хрипло шепчет Ио. – Своего сородича. Волосы у него идут волнами, обвиваются вокруг моего запястья, точно так же, как и в первый раз. Холодные и гладкие. – Кого ты убил? – коротко спрашивает Сержант. – Охранника, – сглатываю. – Надо валить. – Отсидеться до утра теперь не получится, – кивает Горячев. – Будут прочесывать все. Тем более, они знают, кого искать. – Ты не как они, – Ио, похоже, плохо понимает, что происходит вокруг. Цепляется за мое предплечье ледяными пальцами, и от его прикосновений по всему телу у меня прокатываются волны боли. Рука постепенно начинает неметь. – Не ненавидишь. Почему? – вскидывает на меня огромные жуткие глаза, вглядывается, словно видит насквозь. – Нам надо идти, – встряхиваю его за плечи. – Откуда столько ненависти? – он словно не слышит меня. – Я ведь ничего не сделал. Я всего лишь хочу помочь. Я не враг. – Конечно нет, – глажу его по голове, косясь краем глаза на Сержанта. Он выразительно смотрит на часы. – Они просто боятся. – Человек в белом сказал, что разберет мой мозг на мелкие части, – шепчет морлок. – Сказал, что только так он узнает, что я за тварь. Вот же ублюдки! – Ты не тварь, – осторожно снимаю его волосы со своего запястья. – Тот человек просто придурок. Нам нужно идти. Иначе мы не выберемся. Ладно? Ио кивает. Глаза у него совсем больные, кожа вокруг вся в запекшейся крови. Нужно будет дать ему умыться потом. – Пошли, – Сержант снова сверяется с планшетом, и мы выдвигаемся. *** – Куда теперь? – этот вопрос первым озвучивает Горячев, когда мы выбираемся из коллектора с внешней стороны стены. От внешних камер нас прикрывают обросшие черной гнилью развалины. В нашем случае – это огрызок стены в полтора метра высотой. – Пересидим ночь в Переходе, туда точно никто не сунется, – говорю я. – К тому же поможем Ио похоронить сородичей. Услышав свое имя, морлок поднимает голову, смотрит на меня. – Ну, смотри, – неуверенно говорит Сержант. – Это ты у нас любитель провести ночь за стеной. – Их надо похоронить, – вдруг подает голос Ио. – Я должен. Больше никто не говорит ни слова. *** Смрадом разлагающихся тел обдает уже на спуске. Автоматически хочу натянуть респиратор, но вспоминаю о том, что теперь нужно экономить фильтры. Так что я просто включаю подствольный фонарь. Судя по звукам за моей спиной, так же поступают и Сержант, и Горячев. – Они все мертвы, – шепчет морлок, глядя в зияющую дыру спуска. – Ты мне поможешь? – он оборачивается. – Мы все тебе поможем, – отвечает за меня Сержант. – Спасибо, – кивает Ио и медленно идет вниз по растрескавшимся ступеням. Мы идем следом. – Жуть берет от этого места, – негромко говорит Горячев. – Тут везде смерть, – отзывается морлок, и мне кажется, что его голос звучит как-то иначе. Свет моего фонаря выхватывает из темноты горы тряпья, проходится по исщербленному бетонному полу и вдруг зацепляет бледное лицо трупа. На щеке расползлось пятно разложения. Тяжело сглатываю, оборачиваюсь к Ио. Морлок стоит неподвижно, низко опустив голову. – Что нам сделать? – тихо спрашиваю его. – Их надо положить вместе, – Ио говорит это, не поднимая головы. – В центре. Бросаю взгляд на Сержанта, и тот кивает. Закидываю автомат за спину и берусь за ноги первого трупа. Сержант берет его за плечи. Горячев следует нашему примеру и тащит к центру соседнего мертвого морлока. В итоге управляемся мы минут за десять, в общей сложности перетаскав пятнадцать растерзанных трупов. Смрад теперь здесь стоит такой, что непривычный человек потерял бы сознание. Впрочем, ни к одному из нас это не относится. Запахи смерти и разложения давно стали привычными. Ио подходит к трупам, смотрит на них с пару минут, а потом склоняется над одним из них и достает из складок тряпья небольшой черный флакон. – Я не видел ни одной женщины, – на ухо мне шепчет Горячев. – Ну, или они у них выглядят точно так же, как мужчины. – Женских особей здесь нет, – не оборачиваясь, говорит морлок. – Только мужские. – Ясно, – неловко выговаривает Горячев. Ио вынимает из горлышка флакона пробку, наклоняется над первым телом, касается на секунду его лба ладонью, а потом капает черной вязкой жидкостью на грудь. И через секунду на месте трупа остается только серый прах. Так морлок поступает со всеми. А мы просто молча наблюдаем за этим. – Мне нужна емкость, – закончив, морлок поворачивается ко мне. Отдаю ему пластиковый пакет, болтавшийся на дне моего рюкзака. Ио присаживается на корточки и ладонями принимается сгребать прах в пакет. Уходит у него на это минут двадцать, но зато на полу не остается ничего. А ладони и пальцы у морлока оказываются стерты в кровь. Он оставляет пакет на полу и идет к стене, где свалены горой какие-то тряпки. Роется в них, достает высокий металлический кувшин с широким горлышком и странные маленькие шарики. Возвращается к пакету, снимает с кувшина крышку и пересыпает туда прах из пакета. Снова накрывает кувшин крышкой и принимается раскладывать вокруг шарики. И каждый загорается ярким и холодным голубым светом. – Очень красиво, – говорю зачем-то. – Теперь тут все мои сородичи, – Ио осторожно поправляет один из шариков измазанным в черном пальцем. – Жаль, я не могу похоронить их, как полагается. – Ничего, малыш, – глажу его по ссутуленной спине. Морлок не отвечает. – Надо бы устраиваться на ночлег, – через паузу говорит Сержант. – Время поджимает. – Сегодня никто нас не потревожит, – Ио поднимается на ноги. – Я подежурю первым, – вызывается Горячев. – Я после тебя, – чуть приподнимаю руку. – Ладно, – кивает Сержант. – Тогда пойду поставлю датчики у выходов. *** Мы устраиваемся у одной из стен, предварительно расчистив пол от обломков и мусора. Приваливаюсь спиной к холодному бетону и прикрываю глаза. Тишина накрывает почти космическим вакуумом. Я не слышу даже дыхания Сержанта рядом. – Рома? – моего запястья касается холодная рука. Вздрагиваю, открываю глаза. В тусклом голубоватом свете лицо Ио едва различимо. Белые волосы безжизненно висят длинными прядями. – Что такое? – спрашиваю тихо. – Могу я сесть рядом? – так же тихо спрашивает морлок. – Здесь холодно. – Ладно, – киваю. Он тут же устраивается рядом, неуверенно касается меня плечом. – Давай ближе, – обнимаю его за плечи, прижимая к своему боку. Холод его тела чувствуется даже сквозь экипировку. Или это я замерз? – Спасибо, – морлок устраивает голову на моем плече. Просто коротко киваю. И уже на грани сна чувствую, как гладкие холодные пряди оборачиваются вокруг моего запястья.