Вороний Круг

Примечание от автора: Персонажам я подобрала внешность популярных звезд. В моем представление, Эллисон — вылитая Джинни (Вирджиния) Гарднер. Светлые волосы, голубые глаза и улыбчивое личико. Эмма Монро, как по мне, выглядит как Белла Торн. Только с веснушками. Светлая такая девчонка. А упомянутый Дэниэл Коллинз, — обворожительный Грант Гастин. Приятного чтения с: — Нет, ты уезжаешь, — восклицает рыжеволосая женщина, вновь усаживается на стул напротив меня и сжимает ладони в замок. — Мы с отцом, — она морщится. Упоминание моего отца звучит из её уст как страшное ругательство. — постоянно ссоримся. Ты должна поступить в хорошую Бостонскую Академию, мы с Кевином будет отсылать тебе деньги раз в месяц. Разве ты не рвалась покинуть родное гнездышко? Я хмурюсь и чувствую, как злость бушует во мне огнем, заполняя каждую клеточку тела ненавистью. Я знаю, что причина далеко не в разводе. Мои родители, — Жаклин и Кевин, — ненавидят меня. Нет, они любят меня, я их дочь, но я надоела им. Мою старшую сестру, Амелию, выслали в Лондон к тете. Сейчас родители даже не звонят ей, а я не могу дозвониться. Мы не нужны им. Моя мать забеременела Амелией в кабинке туалете, а родилась она, когда матери было двадцать один. А я родилась, когда ей было двадцать четыре. Им по тридцать лет (с хвостиком), они успешные люди, им незачем иметь детей. — Да, но… — Не но! — она произносит это слишком резко, чтобы я стала возражать. Обычно матери протестуют против того, чтобы их дети уезжали, только не моя. — Ты уезжаешь, Эллисон. Я не хочу, чтобы моя дочь не получила образования! — Мне кажется, что ты просто не хочешь возиться со мной! * * * Предо мной возвышается огромное здание, напоминающие дворец девятнадцатых веков. На главной «башне» возвышается флаг Академии «Carver». Серо—синий, с незамысловатым узором. Мимо меня проходят девушки в синей одежде. Они о чем—то шепчутся, смотрят на меня и хихикают, скрываясь за дверьми. На широкой лестнице появляется женщина в синей, строгой юбке и пиджаке. Темно бордовые волосы стянуты в узел на затылке, на лице светлая улыбка. Я натягиваю на лицо улыбку и шагаю к ней. — Здравствуйте, мисс Каннингейм, — улыбается, глядя на меня теплым взглядом сквозь очки. — Как Вам наш Храм Знаний? — Впечатляюще, — отвечаю я. — Хорошо, — женщина кивает и приглашает меня вслед за мной. Мы входим в широкий холл, выполненный в светлые тона. В таком же средневековом стиле. За стойкой сидит пожилая женщина и окидывает меня хмурым взглядом. — Это Миссис Оверли, она следит за тем, чтобы после полуночи учащийся не покидали стены Академии. — киваю, и мы проходим дальше по коридору. Миссис Увилсон рассказывает про то, что одежда должна быть строгой и обязательно синего цвета, цвет Академии. «Будем Когтевранцами» — проносится в моей голове. — Академия разделена на уровни знания ученика. Есть продвинутая группа, в которой и находитесь Вы, а есть отсталая группа. Продвинутая группа носит синий цвет, отсталая — фиолетовый. — мы проходим по коридорам Академии. Здесь множество учеников, как и синий, так и фиолетовой формы. Смотрят на меня, улыбаются, а некоторые отводят взгляд тут же. Поднимаемся по лестнице вверх, пока директриса продолжает рассказывать об истории Академии. Я не слушаю её. Разглядываю кабинеты, дипломы на стенах и учеников Карвера. — В Северном корпусе живут мальчики, в Южном девочки. Между ними ходит автобус раз в тридцать минут, но, если честно, я против, чтобы девушки заявлялись к парням. — она весело подмигивает мне. * * * — Ненавижу Увилсон, — морщась, произносит рыжая, кудрявая девушка и усаживается на кровать. Наша комната, — выглядит лучше, чем я представляла. Здесь заставляют поддерживать порядок, а так же еженедельно приносят новое постельное белье. Тут есть кухня (продукты покупать самим), объединенная с гостиной, спальная и сортир. И даже здесь директриса поддержала любовь к средневековью. — Почему? По-моему она очень милая, — возражаю я. Раскладываю вещи по полкам. Я, пусть и далеко не самый примерный подросток в Германии, приучена к порядку. С самого детства. Немецкая кровь, что сказать. Страна культур. — Она бессердечная и злая сучка, — отмахивается Рэйчел? моя сожительница, и уставляется на меня. Я смущаюсь, поднимая голову. Смотрю на себя в зеркало. Я никогда не была красавицей. У меня бледная кожа, светлые волосы и серые глаза. худощавая фигура, не пышная грудь и не накаченная задница, но и страшненькой я никогда не была. Я точная копия матери, только моя мама намного сексуальнее меня. — Чего это ты так смотришь? — Ты не американка? — Нет, — качаю головой я и запихиваю сумку в шкаф. — Акцент? — Акцент, — кивает Рэйч и тепло улыбается. — Ты откуда? — Из Германии, — отвечаю я и сажусь напротив Монро, закидывая ноги на кровать. — Родители отправили сюда. — Родители? — Рэйчел удивленно поднимает глаза и упирает локти о колени. — Меня бы родители никогда не пустили учиться в другую страну. Что—то глубоко в моем сердце начинает выть, будто бы ножом вспарывают, по часовой стрелке. Ни каждый ребенок может смириться с тем, что его родители, мягко говоря, наплевали на тебя с высокой Колокольни, отправив в другую страну. — Знаешь, тут есть один красавчик, — вдруг переводит тему девушка и хихикает. — Классный такой, Дэниэл Коллинз. По нему сохнет половина женского население нашей Академии. Он командир команды по регби… Боже, ты бы видела его ухмылку, Эллисон, — мечтательно протягивает Рэйч, упираясь спиной о стену. — Я люблю его. Я никогда не была влюблена. Считаю это бессмысленным. Мне недавно исполнилось шестнадцать. И я ни разу не целовалась. А виной тому строгое воспитание родителей и строгий контроль немецких школ. Может, к лучшему, что я оказалась в Бостоне? — Любишь? Прям любишь? — выгибаю бровь я и весело смеюсь. — Ну… Я не против полежать с ним в горячей ванне, — смеется Рэйчел и вскакивает с кровати: — Окей, Эллисон Кунг… Каннингейм! Мы идем покупать тебе одежду!