Я вдыхаю душой воздух, А большего и не надо. Подари мне немного солнца Ради нашего променада. (с)
Это был один из тех теплых весенних дней, когда солнце в порыве щедрости обильно поливало своими лучами серые московские улочки, заставляя уставших студентов все чаще и чаще бросать полные грусти взгляды в сторону пыльных окон, из-за которых доносился веселый детский смех и ненавязчивое пересвистывание озорных птиц. Преподаватель, совершенно не обращая внимания на столь явный спад интереса по отношению к своей лекции, монотонно начитывала материал. Изредка сбиваясь, она забывала, о чем говорила, и начинала диктовать текст по новой, тем самым давая учащимся лишний раз перекинуться парочкой многозначительных взглядов. Но вот, спустя еще несколько мучительно длинных минут ленивая стрелка круглых настенных часов неторопливо переползает на положенную отметку, после чего по замершему душному помещению проносится громкий трескучий звук, оповещающий об окончании пары, и аудитория словно оживает, наполняясь звуками захлопывающихся учебников и перелистыванием тетрадей. Троица студенток, обособленно сидящих на совершенно пустом ряду, начинают собирать разложенные по партам вещи, стараясь побыстрее покинуть кабинет. — Видит Бог, еще немного и у меня бы отвалилась рука от этой писанины, — недовольно пробурчала одна из них, старательно пытаясь уложить в сумку мешающийся планшет. — Не говори-ка, еще и домашнего задания надавала на месяц вперед, — поддержала ее сидящая рядом подруга, — я в деканат, если что, подожду вас внизу. Сказав это, она поправила свою аккуратную короткую стрижку и, подхватив рюкзак, двинулась по направлению к выходу. Остальные поспешили за ней. — Яна, ты сейчас куда? — подала голос молчавшая до этого русоволосая девушка. — Мы с Олесей собирались пойти в кино, хочешь с нами? — Я бы с удовольствием, но мы с Никитой договорились встретиться, как-нибудь в другой раз, — ответила она, улыбнувшись, и, поздоровавшись, пропустила вперед спешащего преподавателя. — Что он, снова чудит? — поинтересовалась Яна, неуклюже перепрыгивая через последнюю ступеньку лестницы. — Да не то чтобы чудит, просто… — Ой, да ладно тебе, Вероник, — перебила ее подруга, — я бы на твоем месте уже давно отправила бы его в свободное плавание. — Все не так просто, как ты думаешь, — ответила она после небольшой паузы. — Иди уже, непростая ты наша, а то опоздаешь еще к своему Ромео, — шутливо произнесла Яна, подталкивая подругу к дверям гардеробной. Та быстро нашла висящую на крючке джинсовую куртку и, попрощавшись, покинула неприветливое здание университета.***
Это было ее любимое место. Небольшое уютное кафе на одной из старых улочек Москвы, которое манило посетителей запахом свежей выпечки, ароматного кофе и еще чего-то летнего, почти неуловимого. Возможно, это был запах апельсинов, красиво уложенных в причудливо изогнутых хрустальных вазочках на барной стойке, а может быть, это был запах цветущей лаванды, что вольготно устроилась в пузатых глиняных горшках, украшающих небольшую, плетеную веранду. Сидя за маленьким ажурным столиком, Вероника наблюдала за тем, как толстая рыжая кошка, сидящая на подоконнике в окне соседнего дома, терлась мордой о растущую в многочисленных кашпо герань и как бойкий мальчуган пускает зеркальцем ярких солнечных зайчиков, то и дело беря на прицел сидящую напротив него на лавочке бабушку. Вскоре ожидание перестало приносить радость. Она явно нервничала, постукивая десертной ложечкой по молочно-голубому блюдцу и то и дело смотрела на часы. Прошло уже тридцать минут от назначенного времени, но его все не было. Решившись позвонить, она услышала до боли заезженное: «Абонент временно недоступен, пожалуйста, позвоните позднее». Вся эта ситуация начинала действовать на нервы. Девушка уже собиралась уходить, когда к ее столику подошел невысокий широкоплечий парень и, легонько коснувшись губами ее щеки, сел напротив. — Извини, я опоздал, на работе задержали, — оправдывается он. Она уже слышала это. И не один раз. Сейчас ее больше заинтересовал запах женского парфюма, который принес с собой ее парень. — Разве у тебя сегодня не выходной? Она не спрашивала. Она знала точно. — Да, там у нас один парень гантелю на ногу уронил, попросили подменить. Ложь. Она звонила ему на работу. — Ты по какому поводу поговорить-то хотела? — он откидывается спиной на кресло и принимается разглядывать скромный интерьер заведения, — как-то тут тухло. Ее пальцы слегка подрагивают, больше от напряжения, чем от волнения. Она поднимает на него взгляд своих серо-голубых глаз, в которых сейчас плещется целый океан надежды. Протяни руку и будешь спасен. Смотрит пронзительно, долго, неотрывно. Но он словно не понимает и продолжает скользить взглядом по отполированной поверхности стола. — Никита, пожалуйста, ответь мне честно. Где ты сегодня был? — голос девушки еле слышно дрожит и теряет радостные нотки. — Я не понимаю, лисенок, что за допрос? Ты мне не доверяешь? — парень явно напрягся и, сведя брови к переносице, наклонился к ней чуть ближе. Лисенок. И почему слышать это сейчас от него так неприятно? Вероника прикусывает губу и опускает взгляд. Светло-русые пряди волос красиво переливаются в лучах согревающего солнца и, соскальзывая с плеч, на мгновение закрывают ей обзор. Она медленно убирает выбившиеся локоны за ухо и на выдохе уверенно произносит: — Я читала твою переписку с ней. Вы сегодня ходили гулять, ведь так? И на работе тебя сегодня не было, я знаю. Ника вновь поднимает на него свой взгляд. В голубых радужках с серыми вкраплениями нет и намека на былую надежду. Только решимость. — Кто тебе разрешал читать мои сообщения? Сколько раз я должен повторять, чтобы ты не лезла туда, куда тебя не просят?! — он злится, отчего на его скулах выступают желваки, а губы вытягиваются в тонкую линию. Взгляд теряет былое дружелюбие и становится холодным и темным, как остывший кофе в ее чашке. — Это произошло случайно, ты оставил их на моем компьютере. В следующий раз удаляй их прежде, чем я прочту. Хотя о каком следующем разе я говорю? — Что ты имеешь ввиду? — Это ведь не первый раз. Тебе не кажется, что пора закончить этот дешевый спектакль, Никит? Твои загулы, постоянное вранье, я уже не говорю о том, что, когда одна из твоих несовершеннолетних поклонниц спросила у тебя кто я, ты сказал, что я просто подруга. Он кричит, не давая вставить и слова, но ей все же это удается. Ссора грозится перерасти в скандал, но этих двоих это явно не волнует. Официант, стоящий неподалеку и частично слышавший их разговор не выдерживает и уходит на пару минут к барной стойке, возвращаясь с небольшим деревянным подносом, на котором стоит два бокала: один широкий, из толстого матового стекла (в нем плещется холодный зеленый чай с ажурной долькой лимона), другой — высокий, с двумя цветными фигурными трубочками и небольшим искусственным цветком. Проходя мимо их столика, он краем уха успевает услышать: «…да ты меня словно якорь на дно тянула!». После чего, совершенно случайно, опрокидывает бокал с чаем на колени разбушевавшегося молодого человека. — Да ты что творишь, парень?! — брюнет вскакивает и суматошно пытается вытереть остатки влаги схваченной салфеткой. — Боже мой, простите пожалуйста, я такой неловкий! — без капли сожаления восклицает парнишка, стараясь ликвидировать остатки происшествия. — Не кафе, а дыра какая-то, и откуда вас набирают, таких криворуких! — Мне правда очень жаль, показать Вам, где туалет? — Только этого мне не хватало, сам разберусь как-нибудь, — сказав это, он подхватывает с соседнего кресла куртку и движется по направлению ко входу в зал. Не успел он дойти до дверей, как его окликают: — Никита, постой! Он на секунду замедляет движение и разворачивается в сторону девушки. — Счастливого плавания! Он лишь передергивает плечами и окончательно скрывается из виду. Проходит несколько мгновений, прежде чем она переводит свой взгляд на стоящий перед ней бокал. — Что это? Я же не заказывала… — Это — фиалковый лимонад, подарок от заведения, — сказав это, официант улыбается, и на его щеках появляются две очаровательные ямочки, а глаза цвета бурбона наполняются каким-то теплым мягким светом. — Спасибо большое, — тихо произносит Вероника, и уже в спину добавляет. — За все.***
Поездка домой дается ей непросто. В плеере на повторе играет Ron Pope — Tightrope. На сердце тяжело, и где-то в глубине души появляется червячок сомнений, который заставляет прокручивать ссору в голове десятки раз, перебирать все сказанные фразы, коря себя за грубость. А может, стоило простить? Дать ему еще один шанс, чтобы потом в очередной раз услышать от знакомых, что они видели его нетрезвым в компании девушек? Нет. Она закрывает глаза и прислоняется щекой к холодному стеклу автобуса. Мерное покачивание вкупе с любимой музыкой делают свое дело, и сердце перестает так бешено биться и гонять адреналин по венам. В порыве сделать погромче звук, Вероника опускает руку в карман, но вместо плеера нащупывает там бумажный цветочек из кафе. Сейчас, при ближайшем рассмотрении, она понимает, что это фиалка, и чуть погодя замечает, что один из лепестков завернут в трубочку. Она аккуратно проводит кончиками пальцев по шероховатым краям, отмечая, что сделана она очень искусно. На секунду ей кажется, что в воздухе витает тот самый непередаваемый аромат, но, отогнав от себя эти глупые мысли, аккуратно разворачивает лиловую бумагу. Однако увиденное заставляет ее удивиться: на аккуратно вырезанном лепесточке, мелким забористым почерком написано: «Не расстраивайся, все будет хорошо. Звони, если что, буду рад угостить лимонадом. Дима» Со счастливой улыбкой, добавляя этот номер в список контактов, она думала о том, что фиалка теперь ее любимый цветок.