Твоя душа в моих руках Замрет, как мышь в кошачьих лапах, Среди тумана не узнает меня. И ты на годы и века Забудешь вкус, и цвет, и запах Всего, что есть в переплетениях дня!
Люцифер бредет, заваливаясь набок и едва успевая опереться на стену. Черная струйка течет из его рта, а рука словно охвачена огнем и уже плавится, переставая принадлежать ему, архангелу. На плечи опускаются мягкие руки, скользят по груди и обнимают, и Светоносный слышит над ухом тихое хихиканье.Ты спишь и видишь меня во сне, Я для тебя — лишь тень на стене, Сколь неразумно тебе и мне Не верить в силу дорог!
Это невыносимо. Она все время рядом, шепчет ужасающие советы и ждёт, когда Люцифер сломается, и тогда в трещины можно будет пихать свои ниточки. Гладит по щеке, улыбается… И говорит, что Михаила лучше убивать издалека. Архангел старается ее не замечать.Когда я умер, ты был так рад, Ты думал, я не вернусь назад — Но я пробрался однажды в щель между строк, И я взломал этот мир как ржавый замок: Я никогда не умел ворожить, Но иначе не мог!
Отец отдал метку, но ничего не сказал об этом. Да и знал ли? Что вообще они знали об этой сущности кроме того, что она разумна и всепоглощающа? Ничего? Да, ничего. И теперь, теперь сознание Люцифера ссыплется, словно песок, и Тьма приглядывается ко всему. Для нее все это — игра, и проигрывать неохота, но поддаваться иногда намного интереснее, ведь видеть рушащуюся надежду — одна из лучших забав.…Тебя оставив вспоминать, Как ты меня сжигал и вешал, Дитя Анэма умирало, смеясь… А я вернусь к тебе сказать: «Ты предо мной изрядно грешен — Так искупи хотя бы малую часть!»
Она мстит, несомненно. Ей претит быть настолько стесненной и сформированной, не иметь полную свободу и властвовать лишь в сущности владельца метки. Архангел перестает чувствовать свое тело.Ты спишь и видишь меня во сне, Я для тебя — лишь тень на стене, Я прячусь в воздухе и в луне, Лечу как тонкий листок! И мне нисколько тебя не жаль — В моей крови закипает сталь, В моей душе скалят зубы страсть и порок, И боль танцует стаей пестрых сорок, Я никогда не любил воскресать — Но иначе не мог!
Ее смех все сильнее, но она растворяется в воздухе. Люцифера отпускает — звуки игнорировать намного легче, и, откашлявшись и вытерев черные следы, он идет к Отцу и архангелам — Бог создал нечто новое.Когда останемся мы вдвоем, Меня не уверить в спасенье твое, Но на два голоса мы пропоем отходную тебе. Узнай меня по сиянью глаз, Ведь ты меня убивал не раз, Но только время вновь сводит нас в моей ворожбе. Опавших листьев карнавал. Улыбка шпаги так небрежна. Дитя Анэма не прощает обид. Ты в западню мою попал — Твоя расплата неизбежна. Ты знаешь это, значит будешь убит.
Голые обезьяны. Как он их назвал? Адам и Ева? М-да. У Люцифера эти животные вызвали лишь необъяснимое отвращение, но следующие слова Отца повергли его в ужас. — Любите их больше, чем меня, — сказал Бог, и ангелы, архангелы и прочее небесное воинство вдохнуло в непонимании. Светоносный уже знал, что он сделает.Ты спишь и видишь меня во сне, Я для тебя лишь тень на стене, Настало время выйти вовне, Так выходи на порог. Убив меня много сотен раз, От смерти ты не уйдешь сейчас, Но ты от злобы устал и от страха продрог, И я тебе преподам твой последний урок. Я никогда не любил убивать, Но иначе не мог. Я никогда не любил убивать, Но иначе не мог…
Ева надкусила яблоко. Бог прогневался. Михаил сбросил Люцифера с Небес. И вот сейчас, когда Авель благовейно вздыхал, улыбаясь падшему и слушая его речи, Каин хмуро раскладывал травы и поглядывал на младшего брата. Архангел убит морально: в нем осталась лишь Тьма, и теперь она — полноправная хозяйка этого вместилища. Но оставаться в падшем было как минимум неразумно: его собирались заточить в Клетку в Аду, а перспектива провести миллионы лет в одиночестве не радовали. Каин — идеальное решение сейчас. До него никому нет дела, выгонят, да и всё. Пора убить Авеля…