Самое красивое имя

Ортега вернулся в спальню и поморщился — по полу гулял сквозняк, а температура была значительно ниже комфортной. Особенно для того, кто только что вышел из душа и намеревался уснуть под боком у любовника. Пустая и выстывшая постель тоже не добавила ему радости. Сантьяга стоял у распахнутого настежь французского окна и любовался видом заснеженного сада. Метель, бушевавшая весь вечер, наконец-то стихла. Теперь с неба падали лишь редкие снежинки. Ортега уже собрался возмутиться, но комиссар его опередил: — Иди сюда. — Как это понимать? — Ортега обнял его сзади. — Люблю смотреть на снег. Ты прекрасно знаешь. — Но не знаю, по какой причине, — помощник провёл губами по его плечу. — Разве для любви нужны причины? Сантьяга склонил голову, показывая, что ждёт продолжения. Ортега не видел, но чувствовал, что он улыбается. — У тебя для всего есть причины. — И я точно знаю, по какой причине этот разговор пора закончить. Ортега довольно выдохнул ему в затылок: — Хочу тебя снова. — Прямо здесь? — Сантьяга хмыкнул. — Где угодно. Хоть в этом саду, если он тебе так нравится. — Не настолько. На кровати им стало не до разговоров. Несколько быстрых поцелуев, и Сантьяга принял обманчиво покорную позу. Ортега усмехнулся, пристраиваясь сзади. На этот раз он не спешил, доставляя удовольствие по всем правилам: касался губами самых чувствительных мест, иногда ощутимо прикусывая кожу, ласкал руками, обманывал, скользя членом между ягодиц, и даже когда вошёл, не изменил своей тактике. Терпения и выдержки помощнику было не занимать, а вот подразнить Сантьягу без риска для жизни доводилось редко. В какой-то момент тот сам начал насаживаться на его член, задавая темп и тихо рыча. Даже в нижней позиции комиссар не упускал случая напомнить, кто здесь главный. Это раздражало, но и заводило неимоверно. Инициатива очень быстро перешла обратно к помощнику. Почти каждый раз секс превращался для них в подобие поединка. Ничем не выдающаяся ночь. И неизменно желанная. Уже после, когда приятная дрожь во всём теле бесследно исчезла, Ортега снова ощутил холод, идущий от распахнутого окна. Он пошевелился, пытаясь дотянуться до одеяла на полу, но Сантьяга не выпустил его из объятий. Они полежали ещё немного, и помощник всё-таки спросил: — Может, закроем? — Зачем? Почти не дует. Метель уже кончилась. Ортега вспомнил дорогу до загородного дома и проворчал: — Погодка сегодня была ещё та. Представляю, какое веселье ждёт нас на въезде в Москву. — Это вина дорожных служб. Снег здесь ни при чём. — Ты пристрастен. — Да, — на губах Сантьяги заиграла странная улыбка. — Но снег — первое, что я увидел за стенами Цитадели. Князь долго меня не выпускал, и это была победа. Буря только улеглась, деревья стояли белые, ни одного следа… Ортега не знал, что ответить. — Я узнал, как выглядит счастье, — пробормотал комиссар, пальцем выводя на его ладони иероглиф. «Час тишины после метели». По спине помощника побежали приятные мурашки. Он слишком хорошо знал эти линии. — Самое красивое имя, — шепнул Сантьяга, целуя невидимое изображение, и ещё тише добавил: — Ортега.