Мое желание

После смерти матери я понял, что безумно боюсь грозы. Но больше вспышек белого света меня пугал громкий, раздирающий, грохот грома. Раскатистый бас взрывал в моей душе не только воспоминания десятилетней давности, но и пробирал до костей. В детстве я прятался глубоко-глубоко под одеяло, укутываясь, как мне тогда казалось, еще теплой шалью матери. Я закрывал уши руками и стискивал зубы, чтобы не кричать в голос. В одну из таких ночей, меня нашел Кристиан. Отчим тогда не мало удивился, выпутывая меня из слоев пухового одеяла. Я помню, что прильнул к нему в момент очередного раската грома и вспышек за окном. Это был первый раз, когда его объятий я просил и жаждал сам. После этой ночи, что мы провели в одной постели. Я — маленький мальчик, со страхом вцепившийся в рубашку Кристиана и он, взрослый мужчина, оберегающий мои детские сны. Последующие такие ночи я неизменно заходил к нему в комнату, иногда он приходил сам. Мы лежали долгое время без сна, Кристиан перебирал мои волосы и рассказывал волшебные истории. Его тягучий, словно песнь, голос открывал для меня иные миры, что были раннее неподвластны мне. Я вслушивался в его истории, и грохот за окном казался мне не более чем антуражем. Цепляясь кончиками пальцев за теплое тело, я погружался в сон. А затем мой страх исчез. И я просто перестал искать убежища в чужой спальне. Ночи, что были охвачены неестественным светом и звуками бьющихся о стекло капель, казались лишь результатом плохой погоды. Помню, в одну из таких ночей, когда я уже перестал бегать за помощью к Кристиану, он пришел ко мне сам. Дверь в комнату распахнулась под яркой вспышкой молнии, в тот момент я не спал. Я глядел, как маленькие капельки дождя превращаются в ливень, поэтому приход отчима меня несколько удивил и взбудоражил. Мужчина прилег рядом со мной, не сказав ни слова и надавив на мои плечи, заставил положить голову ему на грудь. Чужое сердце бухало слишком громко, заглушая раскаты грома, не смея пошевелиться я внимал этому инородному звуку, постепенно засыпая. Наутро постель с боку гостя была слегка примята, словно бы и не было этой ночи.  — Кел, кажется сегодня будет гроза, — лицо обдувал приятный слегка разряженный ветер, в воздухе ясно ощущалась сырость. Я сидел на крыше академии, наблюдая за медленными передвижениями людей. Такие умиротворенные моменты выпадали нечасто, но я умел наслаждаться ими. — Не удивительно, Декада же, — правое плечо приятно согревало тепло чужого тела, и я расслабленно задрал голову к небу. Мы сидели слишком близко к друг другу, касаясь пальцами рук, было странно ощущать это призрачное единение. Наш разговор обрывался на полуслове, заставляя каждого думать о своем. Хотелось и правда сидеть так вечность, или пока не упадет первая капля. — Кееел, — я протянул единственную гласную в имени друга и ткнулся холодным носом ему в шею, хотелось ластиться и нежиться, что для меня было совершенно противоестественно. Парень рядом вздрогнул и замер на месте, стараясь не двигаться, я чувствовал, как напряглось его плечо. -Да? — слегка хрипло выговорил он, давясь кашлем, я же усмехнулся куда-то ему в плечо и полностью облокотился на тело товарища. Кел несколько прерывисто вздохнул, опираясь спиной о каменные своды крыши и неуверенно свободной рукой потрепал мне волосы. Я лишь фыркнул и закрыв глаза, словно кот, потерся о его плечо. Было спокойно и хорошо ощущать мягкие поглаживания на волосах и внимать тихому громыханию в облаках. Было хорошо до того момента, как кристалл в кармане высветил имя Кристиана. Я со вздохом отодвинулся от столь приятного тепла, растирая покрасневшую щеку, и глянул на недовольного Кела. — Чего ему не сидится у себя, где бы он ни был, — я тряхнул головой и выключил звонок. Разговаривать с отчимом не хотелось, хоть я и не чувствовал гнева к нему. Хотелось вернуться к безделью рядом с Келом. — Может лучше ответишь? — парень неуверенно повел плечом, словно бы утратил что-то важное. — Не хочу, раздражает, — нахмурил лоб, задумчиво отклонив еще один звонок. Кристиан разозлится, почему он всегда звонит не вовремя? Хотя, если подумать, все его звонки попадают на нежеланное время. Я устало положил не успокаивающийся телефон в карман и лег обратно на плечо к другу, чего тот и жаждал. Как только моя голова коснулась теплой опоры, рука Кела вернулась к моим волосам. Но прежнего наслаждения я уже не испытывал. С этим гребанным звонком все мои зачатки нежности куда-то выветрились. Я тряхнул головой сгоняя чужую руку и отодвинулся, получив обреченный вздох Кела. Вот у кого тепла и ласки хватает на все времена. Странная мысль. — Ладно, пора домой, — я встал на ноги, отряхивая невидимую пыль, и протянул руку, дабы помочь подняться другу. Кел несколько недовольно взглянул на меня, но помощь принял. — Оливер, постой, мне нужно тебе кое-что сказать, — крепкая ладонь не давала мне и шагу сделать, отчего я тряхнул волосами и как-то злостно посмотрел в миндалевые глаза. — Давай позже, завтра, например, нужно бежать, — хватка ослабла, и я смог выбежать на лестницу. — Кел, прости, правда нет времени. Скатываясь по лестнице, я старался не думать, как поступил, мне это удавалось. Уже на выходе из академии я понял, что не следовало отклонять звонки отчима. Его экипаж стоял у ворот. Злость на свой поступок и на приезд Кристиана притупилась, и я шагнул к дверце. Присев на мягкое сидение ,ощутил, как покалывает лицо и руки, все же я замерз. Губы неприятно саднило от холодного ветра с крыши и глянув в отражение на стекле, понял, что они покраснели и даже несколько опухли. — Здравствуй, Оливер, — я старался не смотреть Кристиану в лицо, поэтому лишь кивнул на его приветствие. Экипаж тронулся с места, и я вжался в сидение. Было немного стыдно за свой поступок, а мысли о его виновности я гнал прочь. Сейчас, сегодня, в этот момент хотелось чувствовать себя обычным. — Ты вместе со своим другом был так занят, что даже не отвечал на мои звонки? — голос Кристиана не был злым, скорее недовольным, но обманчивая сладость его слов нагоняла больше ужаса, чем недовольство. Я перебирал в голове, что же ему ответить. Может просто промолчать? Нет, это разозлит его еще больше. — Кел… Я… Я просто не слышал, — какая глупость. Я вцепился пальцами в штаны и мельком взглянул на лицо отчима. Губы плотно сжаты, а глаза не выражают былую теплоту, скорее искрятся огоньками гнева. — Или же не хотел слышать, — рука с трости опустилась на колено, а палка была отодвинута к углу экипажа. Длинные ровные пальцы неслышно стучали о ногу, и от этого действия я шумно сглотнул. Кажется, он в бешенстве. Оливер, какой прекрасный ход. — Мальчик мой, — обманчиво сладкий баритон нагонял дрожь, — я не одобряю твою дружбу с этим Келом, — мужчина выделил это имя пренебрежительным тоном и закинул ногу на ногу. — Это не тебе решать, — я буду общаться с тем, с кем хочу. Вот еще, что бы за меня решали моих друзей. Мимолетная вспышка гнева прошла, и я в упор уставился на Кристиана, за такие слова я бы уже давно получил несильный удар. Отчим не терпел открытого хамства, тем более в такой грубой форме. Как бы он много ни позволял мне, но дерзость была под запретом. Мужчина сидел неестественно прямо, глаза утратили свой блеск, потемнев, а рука, что еще минуту назад отбивала некий ритм, напряженно лежала на колене. Черт! В карете воцарилась полнейшая тишина. Лишь были слышны легкие удары капель о стекло, надо же, как долго идет дождь? Не думаю, что мне стоило так резко отвечать, все же Кристиан хочет, как лучше. Да и мне это может обернуться плохо. — Прости, я просто был зол, мне не следовало так говорить, — я крепко сжал пальцы, стараясь следить за выражением на лице отчима. Он словно бы восковая фигура застыл в неизменной позе, глядя мне чуть ниже глаз. — Оливер, юноши в твоем возрасте любят экспериментировать и делают это не менее охотно, — Кристиан моргнул, переведя взгляд мне в глаза, стараясь принять более расслабленную позу. — Я не вправе запрещать тебе, однако этот мальчик не лучший для тебя вариант. Детские шалости вроде поцелуев, — отчим глазами показал на мои губы, —, но не более. На минуту я потерял дар речи, мой разум пытался впитать в себя полученную информацию. И как только я понял, почему меня отчитывают, резко вскочил на ноги, не рассчитав того, что мы в закрытом помещении с низкими потолками. В этот момент экипаж проехался по ряду кочек, отчего, схватившись за голову я полетел вперед. — Оливер, — Кристиан поймал меня в свои объятья, получив несильный удар локтем в живот. Я распластался на чужом теле словно лягушка, голова разрывалась от боли и на глаза навернулись слезы. В полете я еще умудрился прикусить щеку, вот же черт! Я носом ткнулся в шею мужчины, а второй рукой постарался выровнять свое тело. По неизбежной случайности я промахнулся и заехал в довольно пикантное место, получил сдержанный стон на ухо. — Прости, Кристиан, я случайно, — если бы голова не надрывалась, я бы возможно покраснел, но пелена перед глазами не давала мне возможности. Мужчина осторожно перехватил мою руку и, надавив на бок, посадил рядом с собой. Места, конечно, было не так много, его не было вообще. Мы сидели, приникнув друг другу. — Мальчик мой, с тобой все хорошо? Ты достаточно сильно ударился, — по месту ушиба прошлись холодные пальцы, чем вызвали вздох облегчения. Голова уже болела не так сильно, поэтому я смог наконец вернуть своим конечностям контроль. Теплые глаза отчима глядели на меня с беспокойством и непередаваемой нежностью, я неловко поежился, но не стал отодвигаться — некуда. Кристиан перехватил мои пальцы и сжал в своей руке, а затем слегка приобнял меня, дуя на лоб. — Просто не теряй бдительность, хорошо, свет мой? — тихий шепот достиг моего уха, и я вновь хотел подскочить, благо сильные руки мужчины остановили мои потуги. -Кристиан, нет, это совсем не то, — я схватился за плечо мужчины стараясь не упустить зрительный контакт, — да это же глупость какая-то. Кел мне просто друг. Как вообще можно подумать нечто такое, бррр. Я прекратил поток своих слов, ведь сказать было больше нечего. Мужчина взирал на меня немного сурово, утратив свою былую нежность. — Ты не врешь мне, Оливер? — Нет, конечно. Это же Кел. Да и я никогда не… с парнями, нет, — несколько запинаясь, оправдывался, пытаясь вернуть свою честь. Я прервал зрительный контакт, чувствуя, как и без того пылающие щеки окрасились в пунцово-красный. Блять! Как же это по девчачьи, бесит! Не успел я мысленно надавать себе тумаков, как почувствовал, как мое лицо разворачивают. Затем тепло на губах, что выбивает из-под ног землю. Мокрый язык проникает мне в рот, задевая мой, а губы жестко и страстно сминают мои. Рука, что минуту назад удерживала меня от падения, перемещается мне под рубашку, оглаживая шершавой ладонью кожу, затем, не торопясь, опускается на ткань брюк. ЧТО ПРОИСХОДИТ, БЛЯТЬ?! Я сдавлено выдыхаю, когда чувствую, что сильная ладонь пробирается под ткань, а затем понимаю, что все совершенно неправильно, нереально. Заторможенное сознание избавляется от приятной дымки и начинает бить в колокол. — Н..не, — я сдавленно мычу, колошматя руками по чужой спине. Пытаюсь стукнуть лбом о лоб Кристиана, но хватка слишком сильная, и тело непроизвольно реагирует на ласки, даже не смотря, что их дарит мужчина, Кристиан! Шершавая ладонь делает несколько рывков, отчего руки опускаются, вцепляясь в пиджак, а из горла вырывается стон. Мужчина на секунду отрывается от моих губ, вглядываясь в лицо. — Мальчик мой, — и на меня обрушивается страстные поцелуи-укусы губ. Рука, что умело доводит меня до пика, не убавляет свой темп, и я, не сдерживаясь вскрикиваю, закрывая глаза и полностью забывая, где я. Дымка перед глазами долго не может развеяться, отчего я продолжаю лежать с закрытыми глазами. Постепенно возвращая сознание. Карета останавливается как раз тогда, когда я понимаю смысл случившегося. Поэтому не теряя ни минуты выбегаю под дождь и несусь в свою комнату. Закрываясь на все щеколды и замки, я даю волю слезам и гневу. Часы, что были подарены отчимом, летят об стену и, издав свой последний писк, разбиваются вдребезги. КАКОГО ХРЕНА?! Меня изнасиловал Кристиан, мать твою. Кри-сти-ан! Я ничком падаю на кровать, закрывая лицо подушкой, и кричу. Слезы высохли, а гнев перерос в апатию. — Этот мир катится в пропасть, — я заглушено шепчу заветные слова и впадаю некий транс, слушая звук дождя. Так я лежу долго-долго, до полной темноты. А затем громыхает гром, и комнату освещает вспышка молнии. Я подскакиваю с упругой кровати в немом крике, провожая взглядом расчерчивающую дорожку на небе. А затем тону в своих эмоциях: забытом страхе, ярости и грусти. — Оливер, открой, — из-за двери слышен громкий голос Кристиана и грохот от его ударов. Открыть?! Тебе?! Да я лучше сдохну! Но все же иду открывать эту чертову дверь. На пороге стоит все тот же мужчина в длинной рубашке и с виноватым взглядом. Он хмурится, оглядывая мое лицо, освещенное новой вспышкой, и, делая шаг, обнимает, прижимает к груди. — Прости, прости меня, свет мой, я утратил контроль, — утратил контроль, да? Хочется ударить под дых, но руки не слушаются. — Зачем? — забито, я не могу узнать свой голос. — Мальчик мой, такой невинный, сладкий, желанный. Все в тебя меня пленяет слишком сильно, настолько, что отпустить в чужие руки просто невозможно. Любовь, что за вздор. Я думал так до последнего, пока не разглядел в тебе ее черты. Светлые, яркие, завлекающие. Ты прекрасен, свет мой. Отчим опаляет мое ухо сладким шепотом, удерживая меня в объятьях. У меня нет сил удивляться его пылким словам, но я все же это делаю. Пытаюсь отпихнусь столько сильные тиски, но не выходит. Кристиан лишь сильнее вжимается в меня. — Хватит, пожалуйста, — я хриплю не своим голосом, стараясь унять дрожь в теле. Возможно, все это сон? Не может быть эта реальность настоящей… — Прошу, Оливер, дай мне то, чего я так желаю, — мужчина прикусывает до боли кожу на шее, целуя. Я чувствую, как горячий язык обводит недавно сделанную метку, чувствую, понимаю, но не шевелюсь. Это тот человек, что в детстве спал со мной, деля узкую кровать? Рассказывал волшебные истории со счастливым концом, разделял мои детские радости. — Я сошел с ума, давно потерял контроль, обезумел, — мокрые поцелуи делали дорожку от ключиц к уху. Влажный горячий язык прошелся по раковине, играясь с мочкой, а затем подарил неистовый поцелуй. Пожалуйста, пожалуйста! Это точно сон. Лишь наваждение, и оно пройдет, скоро пройдет? Сильные руки толкнули меня на кровать, и тяжелое тело соприкоснулось с моим. Одежда давно исчезла, и я до омерзения ощущал чужую кожу и силу. Что-то горячее прижималось к моему бедру, я старался не глядеть вниз. А вообще лучше закрыть глаза и попытаться отделиться от реальности. А завтра, завтра я проснусь, спущусь в низ, сяду за стол рядом с настоящим Кристианом, который непременно пожелает мне приятного аппетита. Завтра я даже не вспомню этот сон. Да, верно. Шершавые ладони прошлись по моему оголенному животу, оставляя свои невидимые отметки, горячие пальцы касались самых заветных зон, побуждая мое тело реагировать. Влажный язык, выпустив из плена мой рот, принялся очерчивать дорожку к груди. Взяв в рот затвердевший сосок, Кристиан прикусил его, даря тем самым острое наслаждение. Я подавил рвущийся наружу стон и ударил коленом по голени, за что получил несильный шлепок по заднице, переходящий в поглаживание. — Какой пылкий, — мужчина прикусил до боли кожу у пупка, тут же ее зализывая. Пальцами касаясь тугого колечка мышц, отчего я всхлипнул, силясь вытолкнуть инородный предмет. Кристиан на минуту убрал руку, чтобы взять что-то с пола, а затем вернул ее на место. Холодные, вымазанные в чем-то, пальцы коснулись входа, заставляя меня покрыться мурашками. — Пожалуйста, — я пискнул, желая достучаться до мужчины. Но меня заткнули мокрым поцелуем, жадный язык вылизывал мой рот, чужая слюна смешалась с моей. Первый палец проник в меня, даря неприятную боль. Я попытался воспротивиться, замычал, однако мои попытки были быстро подавлены вторым пальцем и укусом в шею. — Не сжимайся, мальчик мой, — мужчина растягивал проход, даря новые волны боли. Меня радовало в этой ситуации только одно: Кристиан всегда был до безобразия заботливым, поэтому слишком много боли мне его вторжение не принесет. Два пальца двигались во мне довольно туго, отчего мужчина прижался лбом к моей груди и сдавленно застонал. Лишь когда с особым трудом проник третий палец, коснувшись заветной точки, я выгнулся дугой. Боль граничила с удовольствием, я издал тихий стон, чувствуя, как пальцы покидают мое тело. Тот час же к входу было приставлено нечто значительно большее. Мокрая от смазки головка тяжело скользнула вовнутрь, отчего я всхлипнул, сжавшись. Над ухом послышался рык, и теплая ладонь опустилась на мой член, несколько движений, и я поплыл вновь. Как-то непроизвольно, но у меня получилось расслабиться, за что я получил жаркий поцелуй. — Ты такой узкий, Оливер, — Кристиан застонал, нависнув надо мной. Он почти полностью проник в мое тело, отчего я зашипел. — Потерпи немного, красивый мой, сладкий, — мужчина закрыл мне рот поцелуем, кусая губы. Проводя одной рукой вдоль моего члена. Я закинул обе ноги за его спину, дабы притупить боль, это не слишком помогло, но зато стало удобнее. На самом деле было взаправду горячо, внутри все жгло, и даже стимулирующие ласки не спасали. Не слишком приятные ощущения. — Мне больно, — я зашипел от недовольства, когда мужчина поцеловал меня в ключицу. — Сейчас все пройдет, тебе будет хорошо, я обещаю, — Кристиан сдавленно стонал мне на ухо, пытаясь не делать движений. Его контроль подводил, и было видно, что еще чуть-чуть, и он сорвется. — Кристиан, прошу, — я взмолился, надеясь, что может быть все прекратиться. Но получил лишь короткий толчок, отчего голова пошла кругом, и я громко застонал. Удовольствие было острым, я даже не мог понять, что такие ощущения существуют. — Еще, да, — я вскинул голову, теряясь совсем и прося уже другого. Кристиан долго медлить не стал. Следующие толчки были жесткими, он вдавливал меня в кровать, заставляя пальцами цепляться за твердые плечи. А ногами вжиматься в его спину сильнее. — О…Оливер, — глубокие толчки выбивали из меня весь дух, я лишь заглатывал воздух, тяжело дыша. Одна рука Кристиана сжимала и одновременно водила по моему члену, заставляя выгибаться дугой и просить больше. Было жарко, чужое мокрое от пота тело давило сверху, заставляя чувствовать себя словно в капкане. Пик пришел для меня слишком быстро, сжав до боли пальцы на чужой спине, я обильно кончил, застонав. Темная пелена поглотила меня, заставляя забыться. Сделав еще несколько толчков, Кристиан в последний раз глубоко насадил меня и излился во внутрь. Еще некоторое время он лежал на мне, придавливая своим горячим телом и хрипло дыша мне на ухо. Я ловил остатки удовольствия, постепенно приходя в себя. — Тяжело, — я сипло выдохнул, почувствовав как мужчина выходит из меня и ложится рядом. Теплое семя запачкало мне живот и задницу, отчего было неприятно липко. Но встать и смыть все с себя не хватало сил. Кристиан захватил со стола салфетки и наскоро вытер меня, а затем вернулся на кровать. Прижал одной рукой к своему горячему телу и подарил чувственный поцелуй в висок. Я не стал противиться, лишь прикрыл глаза и провалился в желанную дрему. Утро встретило меня тягучей болью и жаром. Я совершенно не понимал, как следует реагировать на такое. С одной стороны, хотелось смерти этой ненавистной твари в лице Кристиана, а с другой, я не чувствовал отторжения ко всему случившемуся. Будто бы эта ночь воспринималась как должная. Это было странно, необъяснимо. Поэтому решением послужило бездействие. Я неловко выпутался из объятий, разбудив при этом мужчину. И принялся выуживать из шкафа одежду, дабы помыться и переодеться. — Мальчик мой, как ты себя чувствуешь? — последней каплей стал его взволнованный сонный голос, от которого закружилось в голове. Я злостно бросил на пол одежду и яростно повернулся лицом к собеседнику. — Ты хоть понимаешь, что ты вчера сделал?! Какого черта это было? Ты же изнасиловал меня! Кристиан! — я схватился обеими руками за голову, сдавливая и опустился на колени. Мужчина резко подскочил с кровати и присел рядом со мной. — Свет мой, нет. Я люблю тебя, ты так долго этого не видел, не замечал, не хотел признавать, — Кристиан ухватился за мои руки с силой отдирая их от головы. — Какое люблю, Кристиан? Какое нафиг люблю? Что ты вообще несешь? Ты сошел с ума, — я хрипло выкрикивал, пытаясь вырваться из объятий. — Да, верно. От тебя, — он попытался пылко поцеловать меня, но я с силой ударил его головой по лицу. Мужчина схватился за нос, на минуту выпуская меня, чем я и воспользовался. Сгреб в охапку одежду и по-быстрому выбежал из комнаты, одеваясь на ходу. Возле выхода меня нагнали и повалили на пол. — Отпусти, отпусти сейчас же, — я колошматил руками и ногами, будто бы маленькое дитя. Была истерика, со слезами и всхлипами. Меня прижали к широкой груди покачивая из стороны в сторону. — Мальчик мой, прости. Не стоило так резко все взваливать на тебя, — тихий шепот доносился сквозь мои рыдания. Помню так плохо мне было лишь когда я был совсем маленьким ребенком. Тогда еще отец взял меня с собой в город. Он купил мне кораблик, красивый, с алыми яркими парусами. Я был счастлив, прижимая, в момент став дорогой вещь. Затем к отцу подошел незнакомый мужчина, он сразу же заулыбался и велел мне ждать его здесь. Возле большого фонтана, через который проходило множество людей. Отец ушел вместе с мужчиной, оставив меня одного. Я не чувствовал себя одиноким, катая по водным гладям новую игрушку, только через час, когда на небе стали сгущаться тучи и прохожие спешили убраться по домам, я испугался. Я разрыдался, когда первая капля попала мне на руку. Прохожие начали обращать на меня внимание, но не спешили подходить, сомневались. Игрушка была брошена в воде и забыта мной, я бежал сквозь рыночные палатки и плакал. Слезы вперемешку с дождем застилали мне глаза, а продрогшие ноги то и дело поскальзывались на мокрой земле. Помню, что в момент, когда я распластался на размокшей глине меня нашла женщина с годовалым ребенком на руках. Мокрые грязные волосы свисали с ее головы обвязанной в дырявый платок. Она бережно прижимала мальчонку укутанного в старый шарф. Какой бы страшной и бедной она не была, но ее улыбка подобно теплому летнему солнышку делала ее прелестной. Женщина свободной рукой подняла меня и протёртым до дыр рукавом, отерла с моего лица землю. Ее холодная узкая ладонь держала бережно мою и я, завороженный ее незримым блеском, перестал плакать. В тот день, по моим описаниям, она отвела меня домой. — Мальчик мой, обещаю, что больше не прикоснусь к тебе, — отчим поцеловал меня в макушку, прижимая мою голову к своей груди. Я все еще был у него на руках, мы сидели на полу и представляли собой странное зрелище. Несколько минут я приводил свое дыхание в порядок, стараясь подавить всхлипы. Затем рукой дотронулся до голой груди Кристиана, показывая, что меня можно отпустить. Объятья нехотя разжались, и я медленно поднялся. Не смотря на него ушел к себе в комнату. Возможно, мне стоит забыть об этом. Превратить реальность в плохой сон и не вспоминать. Все же случившееся не было для меня слишком болезненным, в итоге я не потерял ничего. Кроме, конечно, своей невинности. Было больно душевно. Кристиан не являлся мне отцом, родственником или кем-либо еще. Поэтому перенести этот случай было легче всего. По сути, он был для меня чужим человеком, лишь растившим меня, все эти годы. В этот день в академию я так и не пошел. На следующий я действительно попытался все забыть, живя как прежде. Застилая глаза слепой местью за мать и чувством страха. Мне казалось, что случившиеся повториться. Но не завтра, не через день, даже неделю, ничего не случилось. Кристиан приходил домой за полночь и уходил, когда первые лучи достигали моего окна. Он уезжал, не дожидаясь завтрака и возвращался позже ужина. Выходные дни проводя вдалеке от дома или же, не выходя из комнаты. Лишь лишившись разговоров с ним и времени, что ранее мы проводили вместе я понял, что не смотря на ненависть, я скучал. У меня было много времени подумать о наших отношениях. После академии, не тратя времени на посещение крыши, ехал сразу домой. От звонков Келла отделывался плохим самочувствием и усталостью. Все вечера и ночи были посвящены самому себе. Я подолгу лежал на спине пялясь в потолок и размышлял и прошлом. Кристиан убил мою мать. Именно этим фактом я заводил себя в тупик, всегда. Как я могу простить и понять человека, который лишил ребенка семьи? Зато он сам стал мне семьей, человеком, которого у меня не было. Тем кто ставил мои интересы выше своих, при этом разделяя их. Отец не был таким, отец никогда не вызывал доверия, его я не любил. А мама, мама была доброй и ласковой. Она дула на разбитые коленки и смахивала с моих щек слезы. Только вот мама умерла, была убита. Человеком, без которого сейчас я не могу представить себя. Если же убрать воспоминания о убийстве, то смог бы я сказать, что Кристиан дорог мне? Смог. Чем больше проходило времени, тем больше я тосковал. Иногда просыпаясь ночью от жарких снов с острым возбуждением, которое можно было снять лишь, представив и повторив, действия той ночи. Лишь, когда Келл вручил мне кольцо матери, я смог немного вернуть чистоту разума. Собственное расследование привело меня к множеству рукописей и договоров в банке. Которые я рассматривал с предельной аккуратностью и вниманием. Там, сидя в прогнившем помещении на сыром стуле, я по-настоящему ощутил, как крепкие оковы, сдерживающие меня, спадают, растворяясь. Мама продала меня, чтобы погасить долги семьи. Кристиан купил меня, чтобы подарить все свое нерастраченное тепло. Смерть матери лишь непредвиденное последствие. Я сидел, вцепившись дрожащими пальцами в волосы и бездумно шептал губами имена. Сердце бухало слишком сильно, а мокрый пот покрыл спину. Щеки лихорадочно горели, словно от болезни. И лишь тяжелый удар дверь о стену, заставил меня подскочить на месте. Экипаж Кристиана поджидал меня возле дверей. Руки лихорадочно соединяли перстень в единое целое и выгребали вырезки из газет. Сделав несколько выдохов я дрожащими руками открыл дверь и выбежал на улицу. Садясь на мягкое сиденье кареты, я сдерживал дрожь. Некоторое время мы сидели в тишине. Карета мягко покачивалась при езде, за окном доносился гул улиц. — Что ты делал в столь позднее время в архиве? — Кристиан заговорил первым, выводя меня из своих размышлений. Я с силой сжал кулаки, чувствуя, как внутри меня разгорается до этого неведомое мне чувство. — Я… искал доказательства, — голос звучал глухо, я старался не поднимать взгляд. — Ооо, подкупающе честно, — Кристиан отложил в угол трость, — покажи. Дрожащими руками я протянул портфель отчиму, на что он хмыкнул. — И чем же тебе поможет это старая ветошь, — открытая дверца экипажа впустила холодный ветер, — я разочарован. Я упрямо глядел на сжатые пальцы, решаясь с духом. Никогда не считал себя неправильным, и если бы не та ночь, никогда бы не стал таким. До последнего момента я убегал от этой мысли, пряча ее в тяжелые сундуки своего разума. И лишь сегодняшняя информация словно бы сняла все замки. Я был против этого, против Кристиана, лишь из-за своей матери. А сейчас, сейчас, когда я нашел ему оправдание, хоть какое-то, то могу позволить себе… Могу признаться себе, что желаю продолжения той ночи. Хочу опять получить то удовольствия именно от него. Сладкая истома накрыла низ живота, заставив меня сильнее сжать кулаки. Оливер, ты же не трус! — Кристиан, — я поднял глаза оглядев забытую за время фигуру отчима. Наткнулся на его делано равнодушный взгляд и выдохнул. Одной рукой коснулся его ноги, что лежала поверх другой, а второй до пряжки ремня. С мужчины в миг спала его маска, он резко опустил ногу, подобравшись, ожидая моих действий. Я коленями уперся в пол, дергая неподдающийся ремень его штанов. Сглотнул подступающую слюну, наконец добравшись нижнего белья. Одним рывком я вытащил затвердевший орган и зажмурился, погружая головку в рот. Никогда не занимался таким и вряд ли смогу повторить свои действия вновь. Пососав немного, провел языком по всей длине, получив сдержанный стон. Не зная, что делать дальше, постарался просунуть как можно глубже в рот, но лишь подавился. Рукой принялся водить по основанию члена, помогая. А затем почувствовал, как теплая ладонь опускается мне на голову, направляя движения. Давясь слюной, я выдыхал через раз, вслушиваясь в глухие стоны и понимая, что вся это ситуация откликается и на моем теле. Несколько долгих рывков и рот заполнила вязкая жидкость. Которую я сплюнул на пол, не пытаясь проглотить. Сразу же за этим почувствовал, как сильные руки поднимают меня вверх. Оказавшись на чужих коленях, я позволил себе поднять взгляд. Теплые с поволокой глаза словно бы ласкали меня. — Мальчик мой, это и есть твое дозволение? — горячее дыхание обдало шею, на что я повернул ее влево, позволяя действовать. Одной рукой Кристиан схватил меня за бок, заставляя сесть на него раздвинув ноги. А второй стянул с меня штаны, оглаживая ягодицы. Теплый язык вылизывал шею, отчего я тяжело дышал, ерзая на коленях. Рукой зарывшись в жесткие волосы мужчины. — Поцелуй меня, — я прикрыл глаза давясь воздухом. — Как же я желал это услышать, — теплые губы коснулись моих, немедленно получив ответ.       Только утром, проснувшись рядом с жарким, словно печка телом, я вернулся мыслями к разговору, именно разговору. Фраза, что осталось незамеченной вчера, сегодня заставила меня задуматься. Разочарован? Я не знаю многого, и даже спустя время не думаю, что некоторые тайны будут мне открыты. Но это ведь не самое важное, верно? Заворочавшись на постели, повернулся лицом к уже проснувшемуся мужчине. Получил яркий взгляд родных глаз и сладкий поцелуй. — Доброе утро, свет мой.