Танцы с Арлекином

Макс возвращался домой из Соседнего Города. Вечернее шоссе было практически пустынно, поэтому вполне можно было уложить в голове то, что Макс узнал о Матвее Цимлянском от друзей Матвея – Ильи Ракова и Ольги Кречет - и учителей гимназии, в которой учился Матвей. Никто не сказал о парне ни одного худого слова. Отец-олигарх либо был гениальным актёром почище Лоуренса Оливье и Сары Бернар, вместе взятых, что вряд ли было возможно, либо и в самом деле был донельзя расстроен исчезновением сына. Да, он знал об ориентации сына и мирился с этим – именно поэтому и вступил во второй брак, женившись на женщине гораздо моложе себя, провинциалке крепкого здоровья с хорошей генетикой. Мачеха Матвея была ненамного старше пасынка, и у неё хватало ума не лезть в отношения отца и сына. Во всём остальном Матвей был практически идеален. Красивый, умный, хорошо воспитанный юноша. Никаких наркотиков, никакого алкоголя, никаких скандальных историй. То есть врагов у него лично не было и быть не могло – так говорил не только отец, но и друзья, и учителя. Если честно, то Макса это насторожило. Если Матвей и в самом деле был так идеален, это могло значить следующее: либо дело не в Матвее, а в делах давно минувших дней, либо в Соседнем Городе объявился серийщик. Но если похищение Матвея – это часть серии, то… где другие? Макс вытряс из Соседнегородских коллег всю душу, лично перетряхнул базу потеряшек, но больше не обнаружил никого подходящего возраста и внешности. Возможно, серийщик действует, как когда-то Эстет, и похищения уже были, но в других городах? А исчезновение Матвея – начало серии? Значит, следовало составить запросы и поискать. А если это всё-таки дела давно минувших дней? Цимлянский явно не был белокрылым ангелом, и похищение сына – часть мести отцу? Значит, нужно просить Литвинова покопаться в прошлом олигарха. Да и самоубийство жены-итальянки с последующим отъездом олигарха из Москвы выглядит весьма подозрительно. Цимлянский был вовсе не в восторге от расспросов Макса, но кое-что всё-таки рассказал. История тоже была та ещё… Как выяснилось, Цимлянский женился очень рано, никаким олигархом он тогда и близко не был, и избранница его была выпускницей детского дома. Звали её Людмила Поветкина, и единственным приданым девушки была её красота. Девушка была потрясающе красива – смуглая бархатная кожа, синие глаза, чёрные, как ночь, волнистые волосы. Несмотря на детдомовское детство, у неё был потрясающий врождённый вкус и чувство стиля, и первоначально, когда супруги Цимлянские жили вовсе не богато, никто никогда не назвал бы Людмилу плохо одетой, а их крошечную съёмную квартирку – нищей. Александр Цимлянский души не чаял в жене, и мысль о том, что столь прекрасный бриллиант требует не менее прекрасной оправы, в конце концов, привела его в ОПГ, поскольку страна стремительно разваливалась и нищала. Нет, молодой Цимлянский никогда не участвовал в беспределе, как рядовые «быки». У него была для этого слишком хорошая голова. Будущий олигарх оказался в ОПГ чем-то вроде главного бухгалтера, и через его руки начали проходить запредельно огромные суммы. Но к его рукам в тот момент не прилипало ничего – упаси Боже, закончить свою жизнь жестоко и мучительно Александр не хотел. На исходе девяностых ему удалось соскочить. И соскочить с немалым кушем, который позволил Цимлянскому открыть собственный бизнес. Плюс сохранившиеся связи… Неудивительно, что он начал быстро богатеть, и тогда кто-то из завистников впервые назвал его «царь Мидас». Цимлянский с женой начали вести достаточно активную светскую жизнь, фотографии красавицы Людмилы стали появляться на страницах светской хроники. И вот тогда-то Цимлянским пришло первое письмо от Рикардо Гольдони. Потомок знатной итальянской фамилии настаивал на встрече, уверяя, что это важно и необходимо. Заинтригованные Цимлянские согласились, и встреча состоялась. То, что сообщил Гольдони, было настолько похоже на авантюрный роман, что ни Александр, ни Людмила первоначально просто не поверили импозантному итальянцу. Однако анализ ДНК подтвердил его правоту. Но обо всём по порядку. Рикардо Гольдони происходил из знатной семьи, которая первоначально была купеческой, а затем анноблировалась,* получив дворянство. Было это где-то в веке XV-XVI, но в отличие от большинства итальянских дворян род Гольдони не только не обнищал, но и продолжал богатеть. Ибо Гольдони в своё время были не только купцами, но и алхимиками, и владели секретами таких ядов, которым и в подмётки не годился знаменитый «аква Тофана»** Поговаривали даже, что сама «мадам Змея», Екатерина Медичи, нередко обращалась за помощью к Гольдони. Однако секреты свои Гольдони держали крепко, передавая их только кровным родственникам. И жил себе род Гольдони тихо и мирно, при всех властях и общественных потрясениях, единственным мрачным моментом была давняя вражда с родом Скорпетти, только вот в двадцатом веке сын Рикардо, Джаннино, умудрился подложить отцу здоровенную свинью. Джаннино оказался убеждённым коммунистом, более того, он связался со всемогущим КГБ и вскоре попросил политического убежища в СССР, исчезнув вместе с молодой женой Моникой за «железным занавесом». Рикардо понимал, почему его сыном заинтересовался КГБ - среди ядов Гольдони был один, медленно действующий… Этот яд подавлял волю человека, приняв его, несчастный выполнял любой приказ, как послушный зомби, а через некоторое – иногда довольно длительное - время умирал от пневмонии… или от инфаркта… Это в зависимости от того, насколько крепок был организм отравленного. Рикардо много лет ничего не знал о сыне и невестке, но когда «железный занавес» рухнул, начал их искать. Рикардо был богат, а при том бардаке, который творился в девяностые, деньги могли многое, так что он очень скоро узнал, что его сына и невестки больше нет в живых – они погибли в автокатастрофе, более того, с ними в машине были и их дети – пятилетний Серджио, трёхлетняя Моника и годовалая Лючия. Рикардо был в отчаянии, оказалось, что у него были внук и две внучки, а он даже и не знал об этом. Однако, с размахом погоревав о погибших родных, Рикардо призадумался… И решил продолжать поиски. Что-то ему подсказывало, что внуки его могут быть живы – пусть со стороны это выглядело глупо и нерационально. Журнал с фотографией четы Цимлянских попал в руки Гольдони совершенно случайно. Но, увидев эту фотографию, Рикардо впал в ступор – жена маленького смешного олигарха обладала фамильной красотой Гольдони. Такие же синие глаза были у самого Рикардо, у его непутёвого сына Джаннино и множества предков. Однако глаза к делу не пришьёшь, и Рикардо дал поручение частным детективам добыть необходимый материал для генетического анализа. Материал был собран, ДНК-анализ проведён. И Рикардо Гольдони убедился, что сердце его не обмануло - Людмила Поветкина-Цимлянская оказалась его внучкой Лючией Гольдони. От этого рассказа Людмила и Александр впали в ступор, однако ДНК-анализ - вещь серьёзная, да и не походил итальянец на мошенника. Так что новообретённый дедушка стал часто бывать у Цимлянских, он общался с Людмилой и малышом Матвеем, потом Людмила и Матвей стали часто летать в Италию, Людмила легко выучила итальянский, Матвей, которого дед называл Маттео, тоже оказался талантлив по части иностранных языков. Рикардо обожал внучку и правнука, он переписал завещание в их пользу, тем более, что прямых родственников у него уже не осталось – только какие-то невнятные троюродные племянники и четвероюродные сестрицы. Александру не слишком нравилось, что его жена и сын так прикипели душой к итальянскому родственнику, но он прекрасно понимал, что одинокому немолодому человеку найденные родственники только в радость. Так всё и шло потихоньку. А потом случилась трагедия. В тот роковой день Александр вернулся домой позже, чем обычно – дела задержали. Войдя в дом, он сразу почувствовал что-то неладное и насторожился. Ладно, у прислуги выходной, но активный десятилетний Матвей просто не мог не создавать шума. - Люда! – выкрикнул с порога Цимлянский. – Матвей! Ответа не последовало, и, мучимый дурным предчувствием, Александр взбежал по лестнице на второй этаж. И первое, что он увидел – неестественно скорчившаяся у входа в зимний сад фигурка мальчика. Цимлянский в ужасе бросился к сыну и понял, что мальчик жив, просто чем-то одурманен. Он попытался привести Матвея в чувство, и тот даже открыл глаза, пробормотал несколько слов по-итальянски, а затем выдавил по-русски: - Чёрный, чёрный, плохой… папа, найди маму… После этого мальчик закрыл глаза и замер, не реагируя на внешние раздражители. Александр осторожно опустил тело сына на маленький диванчик в коридоре и бросился в спальню. Там никого не было, но в ванной лилась вода. Александр замер, но потом всё-таки открыл дверь ванной комнаты, и то, что он там увидел, заставило его громко закричать от отчаяния. Его красавица-жена лежала в огромной розовой джакузи, положив голову на бортик. Её голова была украшена сапфировой диадемой, шея – жемчужным ожерельем, более того, она была одета в голубое вечернее платье с пышной юбкой. На бортике ванны стоял початый бокал с шампанским и опасная бритва Александра, а вода… вода была красной. Но кошмарнее всего выглядела улыбка на мёртвом лице Людмилы. Александр действовал, словно автоматически - вызвал «Скорую» и милицию, выключил продолжающую течь воду и вышел в коридор, где присел на диванчик к спящему… или чем-то одурманенному Матвею. Смерть Людмилы была признана самоубийством, чему Александр не поверил ни на йоту. У жены не было ни единого повода уходить из жизни, тем более так внезапно и страшно. Да и слова Матвея о «чёрном и плохом» тоже настораживали. К тому же, прилетевший на похороны внучки Рикардо явно знал больше, чем рассказал Александру. А ещё поползли слухи… Слухи о том, что сам Цимлянский замешан в смерти жены, что Людмила была сумасшедшей, что Матвей унаследовал от матери это сумасшествие, и что в гибели матери виноват именно он… Много чего ходило, и Александр, опасаясь за здоровье и психику сына, решил покинуть столицу и обосноваться в Соседнем Городе. Хорошенько подумав, Александр пришёл к выводу, что у него появился некий могущественный враг и что лучше от этого врага спрятаться… по крайней мере, пока. Что же касается Матвея, то в его организме было обнаружено наркотическое вещество, с помощью которого он и был одурманен – к счастью, в небольшой дозе. Однако, проведя несколько дней в клинике и придя в себя, Матвей напрочь забыл день смерти матери, так что понять, кого он имел в виду, говоря о «плохом и чёрном», не представлялось возможным. Рикардо предлагал Цимлянскому забрать внука в Италию, говорил, что с ним Маттео будет в безопасности, но расстаться с любимым сыном Цимлянский был не в силах. И вот, несколько лет спустя его дорогой мальчик исчез. *** Я уже говорил, что обожаю венецианские легенды? Мой маленький Арлекин, ты так любил их слушать… Ты смеялся и говорил, что я могу зарабатывать себе на жизнь этими страшными сказками, что я лучше и выразительнее любого экскурсовода… Да, а вот эта легенда тебя всегда немного пугала… История девочки, которую не похоронили… Эта история произошла 29 ноября 1904 года в водах венецианской лагуны, неподалёку от кладбища Сан-Микеле. Франческо Квинтавалле, капитан судна «Пеллестрина», идущего от Фондамента Нове к Бурано, принял решение продолжить плавание, несмотря на нулевую видимость. Лагуну окутал густой туман, спустились сумерки, но команда, уставшая после тяжёлого дня, хотела во что бы то ни стало добраться до Бурано. Через десять минут после «Пеллестрины» в том же направлении отплыли две лодки, возвращавшиеся из Венеции. Дальше, согласно отчётам, произошло следующее. Отдалившись от кладбища, Квинтавалле решил изменить курс и отдал приказ медленно сдавать назад. Гондолы шли прямо за судном, и заметили их слишком поздно. «Пеллестрина» расколола лодку гондольера Антонио «Красный оползень» надвое: несколько человек смогли уцепиться за обломки и взобраться на борт «Пеллестрины», но пятеро пассажиров, все женщины, исчезли в течение нескольких секунд. Поиски начались сразу же и продолжались всю ночь, несмотря на туман. Через несколько часов одна из поисковых лодок наткнулась на тело Тозо Марии Булл, которая умерла от переохлаждения через несколько минут после обнаружения. Утром были найдены тела других пассажирок: Леи Тозо Бореллы и Амалии Падован Вистози, тем не менее, тела двух девочек, Терезы Сандон и Жозефины Габриэль Кармело, в прямом смысле слова канули в воду. Десять месяцев спустя, в сентябре 1905-го, Терезу Сандон увидела во сне её сестра. Призрак просил помолиться за неё, «так как её тело осталось пленником на дне канала, но молитва должна была освободить её душу». Проснувшаяся сестра немедленно отправилась в церковь; и что же, ровно через десять дней в канале Бисса, напротив острова Виньоле, два рыбака обнаружили изуродованное долгим пребыванием в воде тело Сандон. Жозефине Габриэль Кармело повезло меньше, её так и не нашли: кости девочки покоятся на дне лагуны, но её душа, как утверждают гондольеры и водители венецианских вапоретто, нашла упокоение в небольшом гробике, плывущем по лагуне туманными ночами. По словам самих моряков, гроб освещён четырьмя свечами, так, чтобы его было заметно с проходящего мимо судна…*** Скажи мне, мой маленький Арлекин, а каково это – застрять между мирами? *Анноблироваться – то есть приобрести дворянский титул, войти в знать. *** Аква Тофана – буквально «вода Тофаны», яд, названный по имени знаменитой венецианской отравительницы. Не имел ни вкуса, ни цвета, ни запаха и более всего напоминал родниковую воду. Смерть от него выглядела, как естественная. *** Тоже абсолютно подлинная венецианская легенда.