Танцы с Арлекином

Дорогие мои читатели! Простите, что заставила поволноваться, но у меня были серьёзные проблемы в реале со здоровьем и доступом в Сеть. Сейчас всё в порядке, так что главы будут выкладываться регулярно))) Пока не бечено! - А сейчас нам пора в Городскую психиатрическую больницу – может быть, вам удастся опознать задержанного… - сказал Макс. Рикардо судорожно вздохнул и тихо спросил: - Думаете, это может быть Антони? Или Серджио? Макс чуть было не спросил, кто такой Серджио, но вовремя вспомнил, что так звали пропавшего внука Гольдони. Поэтому он кашлянул и сказал: - Не знаю… Честно, Рикардо, я не знаю. Думаю, что это всё-таки не Антон – мужчина выглядит старше. Но сходство с Матвеем с фотографии и… с вами просто поразительное. Особенно глаза. - Да… - пробормотал Рикардо. – Глаза… Скажите, Массимо, насколько серьёзны обвинения, которые могут быть выдвинуты… против моего предполагаемого родственника? - Не думаю, что против него сейчас возможно вообще выдвинуть какие-либо обвинения… - вздохнул Макс. – Доктор Емельянов говорил о серьёзных отклонениях в психике. Скорее всего, задержанный будет признан невменяемым и подвергнут принудительному лечению . - То есть, его показания не будут иметь законной силы? – быстро сообразил Рикардо. - Если он будет признан невменяемым – не будут, - ответил Макс, мысленно сплюнув. Скотина Комедиант… Даже если задержанный и расскажет что-то в минуту просветления – с этим не пойдёшь в суд. Опытный адвокат камня на камне не оставит от такого свидетеля. Но пока ещё рано загадывать – нужно прежде всего увидеть задержанного. - Галя, - спросил Макс задумавшуюся Шаманку, – ты с нами? - Да, - кивнула Галина. – Разберёмся с задержанным и подумаем, куда копать дальше. *** Алексей Евгеньевич, с которым Макс предварительно созвонился, уже ждал их. Бросив быстрый взгляд на Рикардо, он тут же сказал: - Поразительно, Макс, неужели вы успели найти нашему больному родственника? - Неужели сходство столь заметно? – поразился Рикардо. - А вот пойдёмте – и сами увидите, - отозвался доктор. - А как он? - спросила Шаманка. - Успокоился, - ответил доктор. - Ведёт себя достаточно послушно. Обращённую к нему речь явно понимает, но сам на контакт не идёт. Мы его попытались привести в порядок – парня увечили, и достаточно давно, некоторым переломам больше пятнадцати лет. Издевались над ним, конечно, безжалостно, поэтому, нарушения в психике будут стойкими. Да ещё и токсикология… - А что токсикология? – удивился Макс. - А то, - объяснил Емельянов, - что у парня в крови полтаблицы Менделеева плавает. Как он вообще с этим жил? - Очень жить хотел, значит, - вздохнул Макс. – А что за коктейль-то? Определили токсикологи? - Да нет, - ответил Емельянов, - только отдельные составляющие. Говорят, что ни с чем похожим до сих пор не сталкивались. - М-да… - задумчиво произнёс Макс. – Рикардо, вы не думаете, что это тоже что-то из старинного арсенала ваших недругов? - Всё может быть, - отозвался шедший рядом Гольдони. – Плохо только, что я знаю далеко не все семейные изобретения Скорпетти… Так, за разговором, они дошли до отдельной надзорной палаты, в которую поместили задержанного накануне мужчину. Из неё как раз выходила сестра, вынося стойку с капельницей. Внутри палаты, рядом с больным остался санитар – молодой, довольно крепкий парень. - Как он? – спросил Емельянов медсестру. - Слушается, - ответила женщина. – Кровь мы ему почистили, как токсикологи велели, ел сегодня два раза, в ванную его Артур отвёл, побрил. Он всё, что ему говорят, выполняет, а потом просто замирает. И смотрит в никуда. Скажешь сесть – сидит, скажешь лечь – ляжет. Телевизор мы ему принесли в палату – ну тот, маленький, Артур его починил… Вроде бы смотрит с интересом, но когда спрашиваем – нравится передача или нет, оставить или переключить канал – снова замирает. Даже в туалет не идёт без приказа… Да что ж это такое, кошмар просто… - Это какое-то зелье? – спросила Шаманка. - Нет, - покачал головой Емельянов. – Боюсь, что это последствия жесточайшего тотального контроля. Когда за любое самостоятельное действие следовало немедленное и жестокое наказание. Судя по оставшимся следам… простите, не могу не употребить это слово… несчастного дрессировали не один год. - Не поняла… - удивилась Шаманка. – Что-то типа садо-мазо? - Если ты имеешь в виду БДСМ – то нет, - отозвался Макс. – При все кажущейся кошмарности БДСМ – дело сугубо добровольное и безопасное для «нижнего». А такое… Здесь добровольностью и не пахнет. Если Алексей Евгеньевич не ошибается – а я думаю, что он прав, тот это человек оказался в полной власти другого достаточно давно. Возможно, ещё в подростковом возрасте, не успев окончательно сформироваться, как личность. И «контролёр» хотел не партнёра по постельным игрищам получить – он желал живую, послушную, абсолютно покорную куклу, которая без разрешения хозяина разве что дышит. И он получил, что хотел, а когда кукла ему надоела – просто грамотно слил её нам в полной уверенности, что ничегошеньки несчастный нам не скажет. - Ой, как я надеюсь, - мечтательно протянула Шаманка, - что когда мы наконец вычислим эту тварь, он окажет сопротивление при аресте… Ой, как надеюсь… Макс только вздохнул в ответ, а Рикардо, выслушав этот познавательный диалог, тихо спросил: - Можно, я всё-таки войду? - Простите, ради Бога, - вздохнул Емельянов, - мы тут разболтались не ко времени… - Ко времени, - ответил Рикардо, - всегда лучше знать правду. Доктор лишь головой покачал, и все четверо вошли в небольшую палату. Внутри было довольно уютно – приятного желтоватого цвета обои с мелкими цветами, окно с широким подоконником, правда без форточки, но с нежно-голубыми лёгкими занавесками, небольшой столик, стул, кровать и тумбочка, на которую сейчас был водружён маленький телевизор, по которому сейчас шёл какой-то фильм про животных. На кровати сидел худой парень… нет, пожалуй, мужчина неопределённого возраста. Ему могло быть лет тридцать, а могло – и все сорок. Персонал больницы действительно постарался – чёрные волосы мужчины, из-за многочисленных седых прядей выглядевшие какими-то пегими, были тщательно вымыты, худое лицо с нездорового желтовато-серого цвета кожей аккуратно выбрито, мягкая полосатая пижама была почти новой, но… Лицо мужчины ничего не выражало, оно было как чистый лист… и красивые, ярко-синие глаза смотрелись тусклыми стекляшками. Однако, сходство с Рикардо действительно просто било в глаза. Мужчина повернул голову в сторону вошедших и замер, словно ожидая приказа. Он не шевелился и, кажется, даже не дышал, но лицо его по-прежнему оставалось каменно-спокойным - словно у индейского вождя. А глаза словно смотрели сквозь вошедших. - Доктор, можно я спрошу его… - вырвалось у потрясённого Рикардо. - Попробуйте, голубчик, - вздохнул Емельянов. – Сами видите, что у нас тут за конструкция… Рикардо подошёл к мужчине поближе и тихо сказал: - Серджио! Никакой реакции. Но Рикардо явно был не из тех, кто так просто сдаётся. - Серджио! – повторил он громче и добавил несколько слов по-итальянски. Максу показалось, или в лице мужчины что-то дрогнуло? Рикардо же показал на постель и спросил по-итальянски явно что-то вроде: можно, я сяду рядом? Вновь в глазах мужчины что-то промелькнуло, и Рикардо, приняв это за согласие, уселся на постель и заговорил – сначала по-итальянски, потом по-русски: - Серджио, ты знаешь, у меня есть любимая колыбельная песня… Я пел её твоему папе Джаннино, когда он был маленьким… а он сказал, что обязательно споёт её своим детям… Хочешь послушать? На этот раз ответом Рикардо был еле заметный поворот головы. И Рикардо запел… Ninna nanna ninna oh questo amore a chi lo do Lo do a te finché vivrò solo te io amerò Ninna nanna ninna oh questo amore a chi lo do Lo do a te finché vivrò e a nessun altro lo darò Lo darò alla tua dolcezza quando tu mi parlerai Ad ogni bacio ogni carezza che tu mi regalerai Lo darò ai tuoi desideri quando a te mi stringerai Lo darò a tutti i tuoi sogni che con me dividerai… Неожиданно мужчина… неужели и вправду Серджио? Неожиданно Серджио закивал в такт пению Рикардо и даже попытался издать какой-то звук… Закономерно, у него получилось только шипение, и Рикардо побледнел. «Вот мы идиоты! – пронеслось в голове у Шаманки. – Не предупредили человека, что у парня и с речью проблемы…» Рикардо побледнел, но петь не перестал: Ninna nanna ninna oh questo amore a chi lo do Lo do a te finché vivrò solo te io amerò Ninna nanna ninna oh questo amore a chi lo do Lo do a te finché vivrò e a nessun altro lo darò E se vuoi farti un'idea di quanto è grande questo amore Alza gli occhi verso il cielo e preparati a volare E quando sarai arrivato sul pianeta più lontano Quello è il raggio del mio amore ora sai quanto ti amo Ninna nanna ninna oh questo amore a chi lo do Lo do a te finché vivrò solo te io amerò Ninna nanna ninna oh questo amore a chi lo do… Мужчина продолжал кивать в такт песне, а потом вдруг придвинулся к Рикардо и положил голову ему на плечо. А Рикардо обнял его за плечи, и тот не отстранился. Постепенно глаза его закрывались, и на последних строчках он просто заснул… Нормальным, спокойным сном. Lo do a te finché vivrò e a nessun altro lo darò Sognami amore mio Ti coccolerò Sognami amore mio…* - закончил Рикардо и осторожно опустил голову внука на подушку. Его глаза странно блестели. - Можно мне побыть с Серджио? – спросил он. - Конечно можно, - тихо, но вполне довольным голосом сказал доктор Емельянов. – Голубчик, да это просто чудо… Вы, похоже, начали своей песенкой размывать накрепко вбитые установки. - То есть, - тихо спросил Рикардо, - есть шанс, что мой внук излечится? - Я сейчас осторожно-оптимистичен, - ответил доктор Емельянов.- Сможете ли вы отдавать ему сейчас бОльшую часть своего времени? Рикардо вздохнул: - Но… Маттео… - Рикардо, - твёрдо сказал Макс, - мы найдём Матвея, я обещаю… А здесь у вас есть реальный шанс. Попробуйте. - Да, - кивнул Рикардо. – Да, я попробую… *Думаю, что эта колыбельная совсем не такая старая, но она очень красивая и добрая. Поэтому пусть будет. Перевод (знаю, что не особо, но уж какой нашла): Баю – бай, баю – бай, баю – бай эту любовь кому я даю. Я даю её тебе до тех пор, пока буду жить тобой, и любить только тебя. Баю – бай, баю – бай, баю – бай эту любовь кому я даю. Я даю её тебе до тех пор, пока буду жить и никому другому не отдам Я отдам её твоей нежности, когда ты заговоришь со мной, Каждому поцелую, каждой ласке, что ты подаришь мне, Я отдам её твоим желаниям, когда ты обнимешь меня. Я отдам её всем твоим мечтам, которые ты разделишь со мной… Баю – бай, баю – бай, баю – бай эту любовь кому я даю. Я даю её тебе до тех пор, пока буду жить тобой, и любить только тебя. Баю – бай, баю – бай, баю – бай эту любовь кому я даю. Я даю её тебе до тех пор, пока буду жить и никому другому не отдам А если ты хочешь представить себе, насколько велика эта любовь, Подними глаза к небу и приготовься летать И когда, ты прилетишь на самую далёкую планету, Это и есть луч моей любви, теперь ты знаешь, как я люблю тебя Баю – бай, баю – бай, баю – бай эту любовь кому я даю. Я даю её тебе до тех пор, пока буду жить тобой, и любить только тебя. Баю – бай, баю – бай, баю – бай эту любовь кому я даю. Я даю её тебе до тех пор, пока буду жить и никому другому не отдам Увидишь меня во сне, любовь моя, Я приласкаю тебя, Увидишь меня во сне, любовь моя, Я согрею тебя, И словно в сказке, Я разбужу тебя поцелуем. Спи, любимый, в моей постели, спи здесь всю ночь. И если ночь будет холодной, обнимай меня сильней. И когда потом придёт зима ты даже не заметишь, Покажется уже весна, когда я разбужу, Баю – бай, баю – бай, баю – бай, когда разбужу, Баю – бай, баю – бай, баю – бай, когда разбужу. Баю – бай, баю – бай, баю – бай, посмотри, какой снаружи идет дождь Баю – бай, баю – бай, баю – бай, любовь моя, не уходи. Баю – бай, баю – бай, баю – бай, я знаю, что уже наступило утро. Баю – бай, баю – бай, баю – бай, останься здесь, будь со мной рядом… Увидишь меня во сне, любовь моя, Я приласкаю тебя, Увидишь меня во сне, любовь моя, Я согрею тебя…