Универсал

«Вопрос. Бланки документов должны быть размещены: — в кармашках стойки для печатной продукции; — в отдельной папке на рабочем столе клиента; — на стендах в помещении; — все варианты верные». Громкий и протяжный вздох разочарования уже готов был соскользнуть с губ и разорвать унылую тишину кабинета. «Даже теряюсь, какой вариант выбрать», — с сарказмом подумал Костя Васильев и перевел тоскливый взгляд на начальника. Вернее, на исполняющего обязанности начальника. Марьин же наоборот был очень сосредоточен, но только совершенно другим делом и на скучающий сгусток негатива, сидящий перед ним, не обращал совершенно никакого внимания. Он пытался разобраться с новой программой, которую должны ввести буквально со следующей недели, но все подчиненные в один голос возмущались, что «с этой недоделкой пусть работают те рукожопы, которые ее придумали, а их устраивает и предыдущая версия». Беда заключалась в том, что Федор уже отчитался «главнюку», что новый вариант опробован, работа проведена и все готово к запуску. Костя усилием воли подавил рвущуюся наружу безнадегу и опять начал перелистывать распечатанные листы. «Вопрос. При обслуживании клиента работники должны: — приветствовать вошедшего в помещение только в том случае, если он обратился с вопросом; — во время обслуживания клиента работник не должен прерываться на телефонный разговор и на любые другие вопросы; — выяснить цель визита клиента и ответить на его вопросы; — все варианты верные». «Мама дарахая, кто ж все это придумал-то? — Васильев в очередной раз пытался вникнуть в суть вопроса, но потерпел фиаско. — И ведь наверняка этот кто-то неплохую зарплату получил за эту лабуду». За час, что он просидел в кабинете начальника, Константин изучил все пятьдесят вопросов теста и большинство ответов даже вызубрил наизусть, но признаваться вслух не торопился. От ничегонеделания стал разглядывать помещение, где находился. В кабинет, с трудом втиснулся стол буквой «Т», компьютер, за которым корпел Марьин, стеллаж с пронумерованными папками и шкаф для личных вещей. За единственным окном резко потемнело — набежали тучки, вероятно, скоро начнется дождь, обещанный синоптиками. Васильев опять задумчиво уставился на и.о. «Все-таки не человек должность красит, а должность — человека. Вон как Федор перышки распустил. Все по форме ходят, а он только в нагрудный кармашек платочек с цветами компании вставил. И все. Красавец. А то, что деловой костюм и серая рубашка с ярким галстуком совсем не по ребрейдингу, так эти правила не для нашего мистера «Явсезнаюлучшевасвсехвместевзятых» писаны». Марьин все еще старательно пыхтел, тыкая по клавиатуре, шелестел какими-то распечатками, сверяя данные. Бедолага в кои-то веки так разнервничался из-за того, что у него ничего не сходилось. Даже раскраснелся. Растерянно провел рукой по стильной стрижке, расстегнул пиджак, верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук. «Не-е, все-таки он у нас образцово-показательный. Кто еще согласится на такую стрессовую работенку? Только у кого есть «синдром отличника». Только умничка-Федечка. И внешность глаз радует, за лицом-фигурой следит. Истинный метросексуал, хоть и не признается. Еще только начало мая, все бледные как полярные мишки, а он уже щеголяет загаром из солярия и пытается всех заверить, что это он от природы такой смуглый. И ручки всегда в порядке, и виски подкрашены. Ну, кокетка!» Наконец Марьин заметил изучающий взгляд, обращенный на него. — Васильев, тебе еще на все вопросы письменно отвечать, — он аккуратным, ухоженным пальцем потыкал в небольшую стопку распечатанных листов, лежащих на краю стола. — Персонально. Не рассчитывай, что так легко от меня отделаешься. — Ты лучше вот это объясни. «Потребность клиента — это: желание, чтобы услуги выполнялись наилучшим способом; желание удовлетворить все ожидания клиента; требования и пожелания клиента; определенное требование или ожидание клиента», — Константин вопросительно посмотрел на Марьина, резко выпустил лист и прижал руки к глазам. — Ай! А-а!! — Что случилось? — в голосе и.о. послышалось волнение. — Кажется, я себе мозг сломал! — Тьфу на тебя! Было бы чему ломаться… — Я даже не могу представить, что они курили, когда все это придумывали? — Хватит страдать фигней и отнимать у меня время, Уася, — Марьин усмехнулся. Он всегда переходил на обычное, фамильярное обращение, когда хотел подчеркнуть разницу в служебном положении. — Выучи, поставь галочки, где надо, и можешь быть свободным. Костя терпеть не мог, когда его начинали сравнивать с котом или звать «Васькой», но виду не показывал, знал — только проявишь слабость, застебут еще больше. Корпоративный дух, мать его! Он опять попытался прочитать следующий лист. «Вопрос. В случае если работник затрудняется ответить сразу на тот или иной вопрос клиента, он должен: — предложить подождать; — направить по другим телефонам и подразделениям; — предложить клиенту немного подождать, пока не будет получена работником консультация по вопросу клиента; — предложить клиенту изучить информацию на стенде». «По логике — третий вариант, но практика и опыт подсказывают — все остальные». Дверь в кабинет приоткрылась, и в щели показалась взлохмаченная голова стажера. Послышался приглушенный шепот: — Ко-ость. Костя. На зов обернулись оба — и тот, кого звали, и тот, кого тревожить нельзя было ни под каким видом. — Рома, что тебе? — грубо поинтересовался и.о. — А м-мне… — начал мямлить парень, — мне бы Васильева на пару слов. Можно? Марьин королевским жестом дал добро на нижайшую просьбу подчиненного и опять уткнулся в монитор. Константин вышел в коридор и вопросительно уставился на Романа. — Что случилось? — Я не могу документ закрыть без просрочки. Помоги машину обмануть, а? Не хочется переписками с начальством заниматься и отчеты сочинять. — Я уж думал что-то серьезное! Договор убирал? Они прошли пару метров и свернули в небольшой зал. Все отделано в корпоративные цвета: серые стены, голубые полоски, белые вставки. Рабочие места от клиентурной зоны отделены стеклянным окном, а друг от друга невысокими барьерами. — Да, но он тогда не сохраняется. — А галочку перед датой ставил? — Ставил, но все равно не пропускает. — Приветствую вас, коллеки! — громко поздоровался с сотрудниками Васильев, специально заменяя букву «г» на «к». — И тебе не хворать, — отозвалась из своего окошка Юлия Олеговна, дама выдающихся верхних и нижних полушарий. — Угу, — поприветствовала из другого окошка Оля, не отрывая глаз от компьютера. — А ну-ка глянь на меня, — Костя тормознул, пристально изучая сотрудницу. Молодая женщина моргнула и перевела на него стеклянные покрасневшие глаза. — Капли есть? — Нет. Васильев дернул дверь и прошел в святая святых — туда, куда обычным смертным и даже чужим начальникам проходить категорически запрещено, а именно — в рабочую зону. Роман семенил следом. Костя первым делом подошел к столу, стоящему в углу, пошарил в ящиках, достал пластиковую коробку со своим именем и вынул маленький флакончик. — Голову запрокинь, — распорядился, стоя у Оли за спиной. Она облокотилась головой о высокую спинку кресла. Аккуратно придерживая ее веко Васильев отсчитал по три капли в каждый глаз. — Щиплет, — пожаловалась Оля, зажмурившись. Две слезинки проскользнули по скулам. — Потерпи, сейчас пройдет, — успокоил Костя и поинтересовался работой. — На который час заявлено? — На шестнадцать. — Времени еще много. Пять минут посиди, отдохни. Юлия Олеговна многозначительно хмыкнула, слушая их разговор. Но все ее подозрения и намеки под собой не имели совершенно никакой основы. Васильев просто действительно хорошо относился к этой невысокой хрупкой женщине, грамотному специалисту и интересному собеседнику. Толковой. Рассудительной. Замечательной жене и отличной матери. Он и с мужем ее был знаком и никогда, ни при каких обстоятельствах, даже в мыслях не мог себе позволить посмотреть на нее с каким-то романтическим подтекстом. — Показывай, что там у тебя, — Костя переместился за стол Романа и, чуть нахмурив брови, стал изучать открытый файл. — Вот смотри. Меняешь дату и сразу закрываешь, не сохраняя. Сим-селябим, ляськи-масяськи, и через полчаса, а лучше через час, обновляешься. Запрашиваешь отчет, и там этот документ не высвечивается. Понял? — Понял, — счастливо закивал Роман. — Хочешь кофе? — Хочешь. Парень убежал в кухонную зону к кофе-машине, а Васильев, скривив губы, поинтересовался у второй коллеги: — А чего это наш самый старый сотрудник не захотел помочь молодому поколению освоить премудрости профессии? — А мне некогда, — почти не соврала Юлия Олеговна. В этот момент она набивала текст на компьютере, отхлебывала из чашки, отвечала на звонок и еще умудрялась проглядывать сообщение на мобильном телефоне. — Вижу, — усмехнулся Васильев, — но с вашим-то опытом Юлия ОлеГовна можно было бы пять минут мальчонке-то и уделить. Он бы вам лишний раз за кофе сбегал. — Я не такой универсал, как некоторые, — вернула шпильку дама. — Мне по статусу не положено с молодняком возиться. — Э! — одновременно возмутились Ольга и Константин. — Это что еще за новости? — Оля, твои пять минут не прошли, — напомнил Васильев, и подруга опять откинулась на спинку кресла, прикрывая глаза. — Будете с ним носиться, как с золотой несушкой, он сам работать никогда не научится, — объяснила Юлия Олеговна. — Резонно, — согласились ее сотрудники. — Вот, держи, — Роман, который не слышал разговора, принес большую кружку с рисунком любимой рок-группы Васильева. — Спасибо за помощь. Хоть одной хорошей новостью больше. — А с тобой что? — скорее из вежливости, чем из искреннего интереса, спросил Костя. — Да так, — парень замялся, — с Женечкой поругался. — О, нет! — чуть слышно вздохнула Юлия. — Только не снова! Все эти истории про Женечку уже порядком надоели всей конторе до еле сдерживаемой тошноты. И только один человек этого не понимал — сам Роман. — И что же с «нашей» Женечкой? — глумливо поинтересовался Васильев. Эта смазливая блондинка с точеной фигурой иногда приходила забирать жениха с работы. У них был «тот самый случай», по утверждению Ромы: все будущие поколения будут изучать их отношения как образцово-показательные. — На выходных ходили в караоке-бар, — понуро начал рассказывать стажер, — а ты же знаешь, у нас с Женечкой музыкальные вкусы немного расходятся. «Немного» — это мягко сказано. Даже Ольга сдержано хмыкнула, слушая этот рассказ уже не первый раз за сегодняшний день. — Там и народу-то было немного. Нас пятеро, парочка в углу и трое посетительниц вашего с Ольгой возраста. — И что же вы умудрились натворить? — отхлебывая из кружки, поинтересовался Васильев, слушая в пол-уха и следя за работой коллеги. — Юль, ты что, этот текст все время набиваешь? — А что? — Смотри, — мужчина нагнулся к ее компу и, двигая мышкой, стал объяснять. — Выделяешь, копируешь, вставляешь. Всего-то две клавиши нажать надо. Юлия Олеговна попробовала и ей это новшество пришлось по вкусу: — О, так намного проще. Спасибо. — Ну и ну. И что «наша» Женечка сделала? — вернулся Костя к прерванному разговору. — Ну и вот, — все еще мямлил молодой влюбленный, — там эти посетительницы на десять песен вперед заказали, нашим девчонкам долго ждать пришлось. Как назло, все то, что нам с корешом нравится. Наше, рок-н-рольное. Мы сначала просто слушали, потом подпевать начали, а под конец вместе с ними отжигали прямо на сцене. Они хоть и немолодые, — Оленька даже приоткрыла глаз, чтобы послать пренебрежительный взгляд на стажера, — но веселились, словно вполовину моложе. — Клеились к молодняку? — с трудом скрывая издевку, поинтересовался его старший сотоварищ. — Нет. Просто вместе пели. Как можно оставаться равнодушным, когда поют «Вдох-выдох» СерьГи? А наши девчонки поняли все превратно, как ты сейчас, и даже высказали посетительницам потом в туалете, что они к чужим мужикам пристают. — А дамочки что? — Костя неожиданно заинтересовался продолжением истории. — Ничего. Поржали и сказали, что их дома такие же, как мы — молодые, ждут. — Нормальная реакция у адекватных людей, — резюмировал Васильев, похихикивая. — Меня всегда другое удивляло. Почему ты, совершенно не имея ни одного совместного интереса со своей будущей женой, упорно продолжаешь цепляться за ее юбку, словно это твой последний шанс? Я уже молчу про вкусы. Музыкальные пристрастия у вас явно в разных вселенных вращаются. Даже не пересекаются никогда. Вот назови хоть одно общее занятие для вас двоих? Парень приуныл, пытаясь вспомнить, что общего у него с Женечкой. На работе за глаза все называли его Ромашка. Он и был такой же: незамутненный разум, восторженный взор ясных глаз и вера всему и каждому. Высокий, немного нескладный, угловатый. — Чего до парня докопался? — высказалась Олеговна. — Сам-то лучше был, что ли? Ольга в своем кресле беззвучно засмеялась и закивала, что-то припоминая. — Вот поэтому и пытаюсь мальчонку спасти, — объяснил Васильев. — Хорошее дело браком не назовут. Хочешь посмотреть на меня семь лет назад? — Ну, — неуверенно согласился Роман. — Вот, — Костя достал телефон и нажал пару кнопок. — Это я в самую цветущую пору, когда женат был. Не намного старше, чем ты сейчас. С экрана на Романа смотрел необъятный кусок плоти с отдаленно знакомыми чертами лица. — Кто это? — Это я. Собственной персоной. Рост и вес — сто семьдесят пять. Тютелька в тютельку. Перфекционист, блин. Стажер опять недоуменно разглядывал снимок. Вроде бы что-то общее есть. Правда, щербинка между зубов теперь не так выражена, и приподнятая монобровь сейчас разделена на две составляющие. Лоб у оригинала стал немного выше, волосы светлее, без очков. Не красавец, конечно, но… — А… э… А куда половина делась? — Оставил бывшей жене, как совместно нажитое имущество, — схохмил Васильев. — Я серьезно. — Я тоже. Роман все еще переводил взгляд с телефона на Костю. От мягкого рыхлого тела остались только объемы, да и то не во всех местах. Плечи и грудь превратились в монолитные глыбы, бедра подтянулись, только живот радовал небольшой округлостью, но до пивного еще оставалось много-много цистерн солодового, калорийного напитка. — Да на нем пахать надо, — подтвердила его пространственный взгляд Олеговна. — Так на мне и пашут. Еще как пашут, — хмыкнул Костя и мечтательно закатил глаза, вспоминая. — Знаешь, какая у нас любовь была? Сказочная. — Ага, — кивнула Юлия Олеговна, — мы тут все тоже как в сказке жили. Из ушей работа лезет, в туалет не успевали сбегать, а этот, как звонок от всей «ряженой» увидит, так и сваливает в коридор на переговоры. В «сказку» свою, етить. Оля для наглядности вытянула руки вперед и заправски изобразила зомби и Васильева в одном лице. — «Лю-юба, Лю-юба», — замогильным голосом пропела Оля, все еще не открывая глаза. — Было дело, — Костя счастливо расплылся от воспоминаний. — Как я ее любил… Ты не представляешь. Женская половина опять застонала. — Ты же знаешь, как у нас работа распределена, Ром, — стала объяснять Олеговна. — Там, у Ольги — информацию отправляют. Здесь, — ткнула на свое рабочее место, — принимают, а у тебя — обрабатывают, калькулируют, формируют статистику и отчеты. Самое главное — вовремя отправить, все остальное можно отложить и сделать позже. И вот представь: все три стола пашут, голов не поднимая, а он встает и выходит, чтобы со своей зазнобой поворковать. Тут всех так лихорадило, что никто с ним в смену работать не хотел. — Я ведь даже с работы в обед сбегал, только чтобы Любушкой своей ненаглядной надышаться, — поддакнул Костя, с нежностью разглядывая свое фото. — А однажды решил сюрприз ей сделать — с ночной смены свалил, чтобы супружеский долг исполнить. Сделал свою работу по-быстрому, наплевал на остальных, и на такси до дому. — И что? — поинтересовался все еще не пришедший в себя Рома. — Оказалось, что этим уже кто-то другой занимается, — со смехом объяснил его наставник. — Крику было! Скандал на весь подъезд. — А потом? — А потом все еще хуже стало, — объяснила Олеговна и покрутила пальцем у виска. — Он совсем с катушек съехал. — Как в той песне. «Каждую пятницу…» — Васильев присел, выглядывая, нет ли в клиентурной посторонних, — «я в гавно». И было у меня семь пятниц на неделе. Я все ей оставил. И квартиру, и машину, и ребенка, и четверть зарплаты, и полцентнера веса. — О, — протянул парень. — Но, как ты так похудел? — Ходить пешком начал. И люди добрые помогли. — Колись, Васька, — съехидничала Юлия Олеговна. — Я в клуб вступил и познакомился там с оч-чень интересными людьми, — отхлебывая из кружки. — На работе тоже как раз веселуха началась. Помните, начальство наше кулачонком по столу стучало. Николавна грозилась из нас универсалов сделать, чтобы мы на всех рабочих местах работать могли. Помните? — Ага, — засмеялась Юлия Олеговна. — «Васильев! А вы чего ухмыляетесь?! Вы у меня первый в списке! Я из вас еще лидера сделаю! Я вам рейтинг подниму!» Очень забавно получилось. До сих пор вспоминаю. — Да-а, — задумчиво протянул Константин, — у меня как раз такой интересный период в жизни начался — позвали в Сессии участвовать… — Какой сессии? Ты же уже тогда институт закончил? — не поняла Олеговна. Краем глаза Васильев заметил, как Ольга прикрыла лицо документом и ее начало мелко трясти. Хорошо, что ее рабочее место стояло чуть сбоку от коллег. И они, беседуя, повернулись к Косте, не видели, какие телодвижения делает сотрудница. — Такие Темы в учебных заведениях не проходят, — кусая губы, объяснил Васильев. Юлия Олеговна и Роман недоуменно переглянулись, а его подруга утекла под стол, с трудом сдерживая смех. — Другими словами, у меня, как оказалось, очень прибыльное хобби. — А какое у тебя хобби? — наивно поинтересовался Ромашка. — Макраме, — не моргнув, отчеканил Костик. — Макраме? — переспросила старшая сотрудница. — Ну, да. Узелочки, веревочки. Туда еще вплетают всякие палочки или колечки. — Кхе, кхе, или людей, кхе, кхе, — прокашляла Оля. Ее услышал только Костя, но комментировать не стал. Он только поджал губы, чтобы самому сильно не смеяться. — Оказывается, некоторые люди готовы платить много денег за эксклюзивные вещи, сделанные руками. Не все же вышивают крестиком, Юлия Олеговна, или поют песни в караоке, или путешествуют и фотографируют, как Ольга. Его подруга уже отсмеялась и обмахивалась листом, чтобы немного охладить раскрасневшиеся скулы. К Юлии Олеговне пришел клиент, а у Романа зазвонил рабочий телефон — они отвлеклись на зарабатывание хлеба насущного. — Я забыл тебе зеркалку принести, — Костя подтер размазанную от смеха тушь у Оли. — Надеюсь, ты всю информацию на свой комп скинул, а то в прошлый раз моего долго кошмарило, когда снимки увидел. Васильев хохотнул, представив как ее муж, хватает ртом воздух и удивленно переводит взгляд с фотоаппарата на Ольгу и обратно. — Как мастер-класс? — тихо поинтересовалась подруга, пока другие были заняты работой. — Сходил. Потрясающе! Такой позитив! Ты себе не представляешь! — так же тихо начал восторгаться Костя. — Мастер — шикарный мужик, на сцене так своих моделей крутил, у меня даже дыхание перехватило. Но в общении — обычный, без звезданутости. Много рассказывал о своих работах, выступлениях, идеях и планах. Звал вместе выступить в его шоу в следующий приезд. Так что, Оленька, я скоро буду себе «рейтинг поднимать» в другой сфере деятельности. — Молодец. А всего-то надо было в людях разочароваться, чтобы новую страницу жизни начать. — Как высокопарно ты выражаешься. Но тут я с тобой согласен — очень большая вероятность, что я бы все еще жил с Любушкой и воспитывал, возможно, не своего ребенка. Был бы толстым, ленивым и ограниченным подкаблучником. — Не стал бы, — сверкнула Оля зубами. — Шило в мешке не утаишь. Видимо, все это в тебе было всегда, только ждало подходящего момента, чтобы наружу вылезть. — Еще пять лет назад, если бы мне сказали, чем я буду в свое свободное от работы время заниматься, долго бы смеялся и не поверил ни одному слову. А сейчас? Странная вещь эта жизнь. Роман положил телефон, по которому разговаривал, и Юлия, наконец, отбилась от настырного клиента. Они оба опять повернулись к Васильеву с намерением продолжить разговор, пока была возможность немного пофилонить и посплетничать. — Так что, Ромалэ, — вспомнил Константин предыдущую тему, — «не спеши ты нас хоронить». Возраст — это условная единица. Я тебе не просто намекаю, а настоятельно рекомендую не обращать на это внимание, и вероятность встретить интересных людей у тебя возрастет в несколько раз. — Ну, не знаю, — протянул парень. — Пф, не знает он! Поверь на слово. Люди в большинстве своем не меняются. Если человек в десять лет мучил котят, то наверняка и в шестьдесят не будет работать волонтером. Если только не реализовывать свои скрытые девиации. И образование тоже погоды не делает. Я знаю людей, у которых два высших, и одно из них юридическое, но это им не мешает покупать планшеты с рук на улице. Так что могу точно тебе сказать — что в двадцать, что в тридцать, что в сорок, и далее, потроха у человека остаются прежними. Да, Юлия Олеговна? Скажите свое веское слово. — Все это заговор косметологов, — авторитетно подтвердила версию Васильева сотрудница и достала зеркальце из выдвижного ящика, чтобы проверить свой безупречный вид. — Только они одни все время говорят, что пора больше денег отстегивать на поддержание внешности. — А я про что! Я такой же. Я не поменяюсь. Я не могу не доверять своему партнеру, своему выбору. Скорее всего, и сейчас буду до конца игнорировать все намеки и признаки измены, пока мне прямым текстом не скажут или не покажут в прямом эфире. Поэтому лучше сейчас вообще никого постоянного не иметь. — Не догулял? — съехидничала Олеговна. — Похоже, что да. Недавно новость по радио слышал. Одна девяностодвухлетняя норвежка сбежала из дома престарелых к своему бой-френду шведу восьмидесяти семи лет от роду. Так что, Ромушка, у меня еще полжизни впереди, чтобы чудить, а не именные ходунки себе заказывать. Эта информация так развеселила, что все забыли, по какому, собственно, поводу здесь собрались. Хотя такая тенденция происходила всегда, когда на горизонте появлялся Васильев. Делу время, но сейчас «час потехи» был просто необходим их небольшому коллективу. — Васильев, — в проеме дверей образовался Марьин, скрестив руки на груди и облокачиваясь о косяк, — не забыл, что тебе надо закончить тестирование? — А у нас техпер, товарищ начальник. — У тебя-то он откуда? — Пятнадцать минут каждые два часа. Глаза должны отдыхать. — Это для тех, кто в монитор пялится. Не твой вариант. — Федор, отлюбись, — сердечно попросила Юлия Олеговна. Не то чтобы подчиненные совсем терпеть не могли своего и.о., но они старались лишний раз с ним не пересекаться. Марьин был из той породы карьеристов, на которых «где сядешь, там и вокзал» и еще имел дурную привычку забывать то, что говорил или обещал. Но и на это бы подчиненные смотрели сквозь пальцы, если бы Федя не поддерживал свою самооценку за счет других. — Ваш гогот слышен на весь этаж. Не забыли, где находитесь? — Завидуй молча, — начали огрызаться сотрудники. — Мне уже за вас от Андрея Палыча влетело. Я вас прикрываю, весь удар на себя принимаю, а вы продолжаете вести себя, как рыночные хабалки. — Федь, давай мы скинемся и тебе медаль купим? Думаю, что ты ее уже заслужил. — Вот о чем я и говорю. Вам бы все стебаться и лишь бы смену отсидеть. Серая масса, а не индивидуумы, — пробурчал Марьин, поворачивая обратно в кабинет. — Котэ, я тебя жду. Когда и.о. скрылся в кабинете, все опять повернулись к Васильеву. — Миленько, — скривилась Оля. — А почему ты не хочешь в замы к Николавне пойти? — наивно поинтересовался Роман у Васильева. — Работу ты знаешь, в коллективе авторитет имеешь… — Ни за что! Ты рассуждаешь, как моя бывшая жена. Ей все казалось, что и амбиций у меня нет, и хобби бабское, и зарплата маленькая. Мне тут хорошо. Вышел за дверь, отряхнулся от работы и пошел своими делами заниматься. А они у меня очень интересные, должен признать. — А правда, ты чего сегодня на работу-то пришел? — с запозданием поинтересовалась Олеговна. — У меня недоработки три часа и тест нужно сдать, — убито простонал Костя. — Какой еще тест? Мы все его сдали на сто процентов еще на прошлой неделе, о чем Марьин отчитался «главнюку». И ты в том числе, даже если и не приходил на занятие. Мы все честно, хором ответили на двадцать вопросов из пятидесяти и дружно пошли по домам. А, кстати, чего тебя не было? — Тебе какую версию озвучить? Реальную или официальную? — Можешь не продолжать. Оставь эту лапшу для начальства. Федька-бедняга старается, потеет, надеется, что Палыч его к себе замом возьмет. — Не возьмет, — Костя, что-то усиленно обдумывал и пощипывал нижнюю губу. — «Главнюк» всех членистоногих со своего этажа за ведро самогона в хорошие руки продал. Оставил только молодых, фигуристых дамочек в подчинении. Он в своем курятнике другого петуха не потерпит — сам будет девчонок запугивать. — Костя, — позвала Оля, пристально наблюдая за ним, — ты что удумал? — Думаю, Марьину корона жмет. — Костенька, не надо, — забеспокоилась она за приятеля. — Не волнуйся, — Васильев улыбнулся, но от всей его недавнишней бесшабашности и позитива не осталось и следа. — Заболтался я тут с вами. Пойду узнаю, что за нездоровая фигня происходит с нашим начальником. Константин вернулся в кабинет, а его сотрудники повернулись к мониторам. — Федька забывает, что слово "серый" используется еще и в словосочетании "серый кардинал", — тихо проговорила Юлия Олеговна, и ее коллеги молча кивнули, соглашаясь. Васильев тоскливо посмотрел на стопку макулатуры, именуемую тестом, и уже собрался присаживаться, но Марьин озадачил вопросом: — Ты в новой программе пробовал работать? — Пробовал. — И? Чего вам в ней не нравится? — А сам не догадываешься? — У меня нет времени разбираться. А Палыч уже забомбил по электронке отчетами. — Ты у нас умный. Ты и разбирайся. — Ну, Ко-ость, подскажи. — Федь, отлюбись. — Чего вредничаешь-то? Васильев прищурился, что-то прикидывая в голове. — Что с тобой поделать? Терпеть не могу, когда меня долго уговаривают. Константин подошел и сел за рабочее место и.о. Развернулся в левую сторону, где находился моноблок и начал щелкать мышкой, открывая и закрывая вкладки. — Смотри. Здесь, когда отправление формируешь, приходится дополнительно три раза на окошки жать. А у нас как система работает? Правильно. Зависнет и все — капец. Даже ВЦ-шники не помогут. Отчеты по статистике и калькуляции формировать проще стало, мы можем этим в течении смены сами заниматься, но… Куда девать высвобожденную рабочую единицу? С такими объемами нам сокращение не грозит, а вот что делать другим структурам, где столько работы нет? Подумал? Прикинул хрен к носу? Марьина он оттеснил за кресло и отодвинул подальше мышку. Федор все это время стоял за спиной, внимательно следя за манипуляциями на мониторе. — А если так сделать? — и.о. перегнулся и навалился правым боком на столешницу, начал активно водить курсором по экрану. — Как вариант, можно попробовать. Они перешли на «птичий», профессиональный язык, который закрепился на работе. Долго спорили, доказывая свою правоту, и отвлеклись только, когда зазвонил телефон. — Да, Андрей Павлович. Марьин уже чуть ли не распластался на столе перед Васильевым. В правой руке держал мышку, в левой — трубку. — Электронку? Сейчас гляну, — он начал открывать программу, забыв в какой позе застыл. — Да, конечно разобрался. Там, где нужна оперативность и скорость, наоборот сделали дополнительные операции и лишние телодвижения. В трубке «главнюк» что-то вещал на повышенных тонах, а Федор пытался реабилитироваться перед ним. — А что я-то могу сделать? Им не нравится… Знаю, что деваться некуда. А вы готовы к сокращению? Вот и я о чем… Вся та информация, которую Марьин вытянул из Васильева, была переработана и выдана вышестоящему начальству, как своя собственная. Костя усмехнулся — Федор давно и активно напрашивался на наказание. Очень сильно напрашивался. Сидя в кресле, он немного откинулся назад, оценивая позу начальника. Яркий галстук и.о. мотылялся почти на коленях у Кости. Осторожно, чтобы не отвлекать от беседы, Васильев приоткрыл выдвижной ящик и засунул оба конца шелковой ленты внутрь. Задвинул, закрыл на замок, а маленький ключик незаметно кинул в магнит со скрепками. Аккуратно потянул за галстук, проверил. Ящик держал крепко, не отпускал. И.о. ничего не заметил, продолжая сетовать главнюку на производственные неурядицы и бессердечный коллектив. Константин, коварно усмехаясь, провел рукой по бедру Федора и с силой ущипнул за левую ягодицу. От чужого прикосновения Марьин дернулся вверх, но зажатый галстук не дал ему распрямиться. Он резко упал лицом в клавиатуру и ошалело уставился на подчиненного. — Не отвлекайся, разговаривай, — посоветовал Васильев. — Охренел, что ли?! — шепотом спросил временный владелец кабинета, прикрывая микрофон. — Вопрос риторический. Предлагаю обсудить его позже. — Да, Андрей Павлович, — Федор встрепенулся, отвечая в возмущающуюся трубку, — я здесь. Сейчас посмотрю. Он опять отвернулся к монитору, а Костя продолжил изучать подтянутое, разложенное перед ним холеное тело. С силой огладил крепкие бедра, хлопнул по упругим ягодицам, запустил обе руки под пиджак. Провел от поясницы вверх до лопаток и обратно. Ухватился за бедренные косточки, сжимая и надавливая. И.о. отпихивался от неожиданного агрессора, краснел, пыхтел, но вслух не огрызался — на другом конце связи его почти точно так же, но только морально, имел другой человек. Федор выпустил мышку из правой руки, попытался вытянуть галстук из капкана, но тут же чувствительно получил по пальцам — пришлось на время оставить эту затею. — Костя, с ума сошел? Прекрати! — все еще старался воззвать к совести Марьин. Но его не слышали. Наоборот. Наглые руки переместились на ширинку начальника и оглаживали содержимое, которое против воли владельца начало отвечать на внезапную и неожиданную ласку. И.о. застонал, сжав зубы. — Федор, что там с тобой? — Андрей Павлович уловил какие-то непонятные звуки в телефоне и решил поинтересоваться состояние собеседника. — Что-то я себя плохо чувствую, — хрипло соврал подчиненный. — Я позже перезвоню. Марьин судорожно нажал на кнопки, отключая связь. Трубка выскользнула из сведенных судорогой пальцев и упала на пол. Молния на его брюках вжикнула, и Васильев извлек наружу совсем даже не вялое содержимое белья. — Я тебя урою! Ты — труп! — угрожающе прошипел Федор. — А я ведь тебя видел. На прошлой неделе в клубе, когда проходило шибари-шоу. Ты туда с какой-то новой подругой пришел. Это она тебя туда вытащила? Или твоя идея была? Твоя же, да? — приглушенным шепотом начал вещать в ухо Васильев. — И из-за нее ты так рано сбежал? Жаль. Очень жаль. Все шоу Мастера пропустил. А там было на что посмотреть. Мальчиков-официантов заметил? Ну, еще бы не заметил. Ты их там чуть ли не взглядом прожег. А знаешь, кто им бондажи вязал? Я, Феденька. Я организовывал приезд Мастера в город. Не один, конечно, но благодарность он мне лично объявил. Прямо со сцены. А тебя-то и не было уже — подружка утащила, чтобы ты пол слюнями не закапал. Понравилось? Да? Можешь не отвечать. И так видно, что ты там голову чуть не потерял. Марьин сопротивлялся. Всеми фибрами души и тела. Но странное дело, чем дольше он слушал этот хриплый, срывающийся голос, чем сильнее ухо опаляло чужим горячим дыханием, тем больше это заводило. Он всегда воспринимал Васильева как недалекого и ленивого тюфяка, и совершенно не мог представить, как тот может так подавлять своей энергетикой и волей. Где-то в глубине души Федор понимал, что ничего плохого с ним не сделают, но в такое неправильное во всех отношениях положение никогда не помышлял попасть. Васильева с такой стороны он не знал никогда. Такого блудливого, обольстительного и умелого. Не ожидал откровенного и наглого домогательства на «священном месте». Несмотря на неудобную позу — упор животом и бедром о столешницу и отсутствие возможности выпрямиться и вдохнуть полной грудью — он начал заводиться. Захотелось узнать, как далеко Костя зайдет в своих распутных действиях. Неожиданно дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Романа. — Кость, все хорошо, в отчет не попало, — отчитался стажер. — Отлично, молодец. Васильева явно забавляла эта ситуация — и.о. разложен на столе, и ему активно, не прекращая, дрочат, практически на виду у подчиненного. Он даже почувствовал, как Марьин перестал дышать от ужаса, что их сейчас рассекретят, спалят. Рома закрыл дверь, а Федор рыпнулся, ударил левой рукой совратителя и постарался освободиться. Но ему тут же болевым захватом выкрутили кисть, и яростное шипение опалило шею. — Не ссы. Не видел он оттуда тебя во всей красе. — Ты ублюдок, Костя! Я тебя со свету сживу! — злобно пообещал Марьин. — Не раньше, чем я с тобой наиграюсь. Ты же просто напрашиваешься на жесткую порку. Федора опять хлестко шлепнули на ягодице, отчего супротив логике адреналин в очередной раз выплеснулся, и кровь прилила совершенно не туда, куда нужно было. И.о. болезненно застонал и свободной рукой попытался ослабить галстук, но его подхватили за бедро и перевернули на спину. Голова уперлась в клавиатуру, ноги беспомощно свесились со стола. — Вот таким ты мне больше нравишься, — прошипел Васильев, заламывая ему кисть за голову. Марьин опять постарался вырваться, но свободной рукой мог только придерживать давящую петлю на шее. И.о. так увлекся и совершенно не ожидал, что его пах накроет чужой горячий рот. У Федора резко закончился воздух в легких. — Ко-остя-я… Костя в этот момент втягивал губами мошонку Марьина, а тот забыл, где находится. Жаркий язык скользил по поджатым яйцам, вырисовывая никому неизвестные символы и знаки на сморщенной коже. Васильев причмокивал, водил влажным широким языком вдоль и поперек. Всасывал в горячий бархатный вакуум то один то второй «орешек», стараясь не задевать пенис, который уже подрагивал от нетерпения и поблескивал каплей смазки. Но когда домогающийся широко раскрыл рот и накрыл всю мошонку со всем содержимым, Марьин не выдержал и застонал, зажмурившись, и толкнулся головой в клавиатуру, а пахом вперед. Для усмехающегося Константина это движение не осталось незамеченным. Он уже давно подозревал, что у их и.о., несмотря на активную видимость личной жизни, дальше слов и пустого бахвальства дело не идет. И ему уже давно требуется прочистить «зашлакованную нижнюю чакру». — Не смей!.. Что ты делаешь… — возмущенно шептал Марьин, но его не слушали. Федины бедра непроизвольно и похотливо затряслись, когда его пах попал в глубокий, влажный и теплый плен наслаждения. Несколько скользящих движений от основания пениса к головке, оттягивание губами крайней плоти, щекотка острым языком по уздечке, слабое давление на щель уретры и Марьин опять готов орать в голос от возбуждения. — Пусти руку, — просипел севшим голосом, — неудобно. Конечность свободу получила и тут же вцепилась в галстук, чтобы появилась возможность дышать. Федор, двумя руками ухватился в воротник, подмахивал бедрами, отключив рациональное мышление и здравый смысл. Забыв где он, с кем и что делал до этого. Ему хотелось одного — отдаться этому человеку, который так неожиданно перевернул закостеневшее знание и о себе, и о нем. Волна желания начала подниматься, сметая остатки рациональности, стеснения и представления о мироздании. Марьин отпустил галстук и вцепился в стриженный Костин затылок, намекая на финиш, но тот не выпустил добычу, наоборот, заглотил глубже. Федор почувствовал, как его головка упирается в связки. Последней каплей переполнившей чашу терпения стала попытка Васильева что-то промычать. Связки завибрировали, передавая колебания по оголенной головке вдоль по стволу, пробираясь по хребту, будоража расшатанную нервную систему и срывая тормоза. — Что же ты со мной делаешь?! Ха-а!.. — громко выдохнул Марьин, вздрагивая всем телом. Яркий оргазм прострелил от копчика до затылка, заставляя позвоночник выгибаться непривычной пошлой дугой, оголяя нервы и взрываясь в голове фейерверком новых ощущений. И.о. несколько мгновений хватал ртом воздух и водил безумными глазами по лицу незнакомца, с которым проработал рядом несколько лет. Федор хотел было что-то спросить, но его рот тут же был атакован. Марьин почувствовал вкус собственной спермы и требовательный язык, который проталкивал всю эту вязкую субстанцию дальше, размазывая семя по губам, зубам, деснам и подбородку. Здраво рассудив, что изображать жертву насилия поздно, Марьин попробовал расслабился и собрать себя в единый кусок. Но ему не дали такой возможности. Рубашку грубо задрали вверх, неласково ущипнули за затвердевшие соски, между ног с силой воткнулось чужое колено, и к животу прижался чужой, влажный, горячий и твердый пенис. От ужаса, что его сейчас действительно изнасилуют посреди рабочего дня в почти собственном кабинете, рядом с компьютером на неудобной твердой столешнице с деловыми бумагами под спиной, Федора затрясло. И он опять не понял от чего. То ли от возбуждения и предвкушения, то ли от страха. Но долго это не продолжалось. Васильев тоже был на последней стадии. Он сам не ожидал от себя такой наглости, но наслаждение было в десятки раз ярче и чувствительней, чем обычно. Порыкивая и оставляя смачные мокрые следы на подбородке, шее и ключицах Марьина, Костя яростно доводил свое желание до логического конца. Несколько рывков и Васильев выстрелил на подтянутый смуглый живот Федора порцию спермы, одновременно вгрызаясь в шею и.о., помечая его шикарным, фиолетовым засосом. Плюхаясь обратно на кресло, Костя оглядел «поле боя». Расхристанный, полуголый Марьин, перепачканный спермой от головы до паха. Расстегнутая рубашка, брюки, запутавшиеся на коленях и галстук, который так и не выскользнул из замка. Отличный вид! Васильев удовлетворенно оскалился, разглядывая разложенное после интимного использования подрагивающее тело. — Теперь понятно, почему у тебя такая большая машина, — съехидничал Костя, не очень ласково оглаживая рукой небольшой, аккуратный, чуть поникший член Марьина. Федор перехватил взгляд, покраснел и смущенно потянул рубашку, пытаясь прикрыться. — Ты же… ты… ты ведь натурал, Кость… Был… — Я, Феденька, реализованная мечта нашей Николавны, — Васильев потянулся к магниту за ключом, «случайно» задевая чувствительный к прикосновениям живот и.о. — Она очень хотела из всех нас сделать универсалов. Костя отпер замок и вытащил шелковую удавку. Промокнул галстуком свои губы от чужого семени, всунул его в приоткрытый от удивления рот Марьина. — Так что я теперь универсал и на работе, и дома. Имей в виду. Встав с удобного кресла, не торопясь застегнул ширинку, поправляя содержимое белья. Так же спокойно взял лист из стопки с ожидающим его тестом, вытер остатки спермы с лица и рук, скомкал бумагу, выкинул ее в корзину и... промахнулся. Но нагибаться и убирать не стал. — Захочешь, чтобы я тебе опять «персонально» тест сдал — только попроси. Васильев провел руками по волосам, приглаживая их, стряхнул с пиджака невидимые пылинки. Не оборачиваясь и не прощаясь, вышел за дверь. Проходя мимо сослуживцев, Костя махнул рукой: — Счастливо оставаться. — Да уж, какое тут счастье, — отозвалась Юлия Олеговна. — Угу, — пробурчала, не отрываясь от монитора, Ольга. — Пока, — совсем тихо проговорил Роман. Он все еще не мог понять, что его так смутило в тот момент, когда заглянул в кабинет начальника. Напряженное положение раскрасневшегося Федора или размеренное движение плеча Кости? Все это наводило на странные ассоциации. Что-то очень напрягало в увиденном, но он никак не мог это сформулировать. Даже пытался решить эту задачу следующие полчаса, но потом другая информация вытеснила из его головы всякую ерунду. Марьин наконец передохнул, собрался с мыслями и привел себя в относительный порядок. Просканировал свое внутреннее состояние и пришел к удивительному выводу — ему понравилось. Черт подери! Такого минета в его жизни никогда раньше не было. С такой отдачей! Такого неожиданного, и такого профессионального, и… Кстати, действительно профессионального. И где же, интересно, Васильев успел такому научиться? Федор обдумывал произошедшее, вытирая лицо и руки влажными салфетками. Заметил скомканный лист с тестом на полу, наклонился, и только тут увидел, что телефонная трубка лежит, отброшенная к дальнему плинтусу. Кряхтя, полез под стол доставать пропажу. На маленьком экране отсчитывались секунды прошедшего разговора. Марьин удивленно повертел в руках телефон, поалекал, послушал тишину на том конце связи и озадаченно выключил. А на другом этаже этого здания в более просторном кабинете, зажав рот рукой, чтобы случайно не произнести ни звука, сидел потный, взъерошенный Андрей Павлович. Из всего возбужденного мысленного потока в его голове не матерных слов было только три. А конкретно: что, это, было. P.S. В процессе написания психика ни одного руководящего сотрудника не пострадала. По крайней мере, автор на это рассчитывает.