Другая история

Я слышу её имя как в тумане. Пытаюсь осознать слова, сказанные Эффи Бряк, но перед глазами всё плывёт, и я едва собираюсь с духом, чтобы не упасть в обморок. Примроуз Эвердин. Пятнадцать букв, пять слогов. Так просто. Вытащил бумажку из сосуда и сломал жизни. Да не одну, а несколько. Я молча наблюдаю за тем, как Прим на негнущихся ногах поднимается на сцену к улыбающейся Эффи. Для этой размалёванной в стиле Капитолия тётки церемония выбора трибутов — не что иное, как развлечение, просто формальность, и только. А у меня перед глазами пронеслась вся жизнь. Пронеслась и разбилась на миллион осколков. Моя Прим. Моя любимая сестрёнка, Утёнок. Первым моим порывом было выбежать из толпы, вызваться добровольцем, защитить сестру. Я просто должна была это сделать. Должна… Однако ноги будто приросли к асфальту, а голос пропал — вместо крика из горла вырывался лишь тихий хрип. Поэтому я просто стояла, глотая солёные слёзы — только спустя несколько минут я осознала, что они потоками текут по моим щекам, застилая глаза. Дальше всё было как в тумане. Из-за слёз я практически ничего не видела, а от ужаса почти и не слышала. Лишь какими-то отдалёнными уголками сознания я понимала то, что происходило на сцене: Вот Эффи назвала имя второго трибута, Пита Мелларка — кажется, это он когда-то накормил меня, умирающую, хлебом, — вот говорила с ним; затем, наконец, произнесла своё «и пусть удача всегда будет с вами» и, под гробовое молчание зрителей, удалилась, уводя за собой новых трибутов. И лишь когда все разошлись, я наконец смогла испустить полный отчаяния и боли вопль.

***

Я не думала, что в человеке может уместиться СТОЛЬКО слёз. И удивлялась, как ещё не затопила ими весь наш, и без того ветхий, дом. Трёхминутное свидание с сестрёнкой я помнила очень размыто. Сначала я не хотела идти. Я попросту боялась — боялась посмотреть Прим в глаза, боялась увидеть в них немой упрёк в том, что я не защитила её. Пойти меня уговорил Гейл. Он сказал, что если я не появлюсь в этой чёртовой комнате, то наверняка буду жалеть об этом до конца своей жизни. И Прим сломается — окончательно, так, что не сможет сражаться, не сможет обрести даже мизерного шанса на победу. И я пришла туда вместе с мамой. По-моему, всё, что я успела сделать — это обнять сестру и негнущимися, дрожащими пальцами приколоть ей на платье брошь с Сойкой-пересмешницей, которую до этого она сжимала в кулачке. И, кажется, я сказала сестре, что люблю её. А может и что-то другое. Помню только, что по лицу опять текли дорожки слёз. Я начинала привыкать к ним и одновременно ненавидеть. Так или иначе, слёзы стали моей единственной отдушиной на тот момент. Она должна сражаться. Должна хотя бы попытаться победить. Ради меня. Ради мамы. Ради самой себя, Прим, пожалуйста… Эта просьба неизвестно кому стала моей мантрой на каждый день. Неизвестно каким образом, но я надеялась, что сестрёнка услышит меня. И, тем временем, наблюдала за происходящим в Капитолии по телевизору. Вот трибуты выезжают на Арену в своих колесницах — на моей Прим красивое платье, будто переливающееся огнём. Вот спустя некоторое время Цезарь Фликерман берёт у каждого будущего участника Игр интервью — Прим держится стойко, почти без слёз рассказывая, почему должна победить («ради Китнисс и мамы» — сказала сестра, и я в который раз расплакалась). Через несколько дней трибуты проводят показательное выступление перед распорядителями Игр. Прим держится очень неплохо — я немного учила её стрелять из лука, к тому же, она тренировалась эти несколько дней в Капитолии. Прим получила шесть баллов.Это было не так уж плохо, и именно тогда я осознала, что у неё есть настоящий шанс на победу. Крохотный, но есть. Главное — никогда не нападать первой, экономить припасы, ночевать как можно выше, на деревьях… но сестрёнка умна, она сама разберётся. К тому же, до Игр с ней рядом всегда находятся Эффи и ментор, Хэймитч Эбернетти. Хоть он и алкоголик, в своё время он одержал победу на Играх, а значит, мог дать Прим несколько ценных советов. И вот наступает день Игр. Я представляю сестру в «боевом» костюме, её ужас. Практически слышу последние напутсвия Эффи, Хэймитча… Я вышла на главную площадь, чтобы наблюдать за Играми с большого экрана. Вот начинается обратный отсчёт — пока что трибуты стоят на местах. В том числе и Прим — в костюме, к которому приколота подаренная мной брошь. По моему лицу снова текут слёзы. Ты должна, Прим. Я верю в тебя. Три…два…один…трибуты практически одновременно срываются с места. Нет, Прим, не вздумай бежать первой, нет… Это слишком опасно. Сестрёнка достаточно умна. Она замедляется и с ужасом в глазах наблюдает за тем, как трибуты дерутся между собой, некоторые падают. Но у неё хватает сил схватить первый попавшийся рюкзак и бежать, бежать изо всех сил, пока у Рога Изобилия разворачивается кровавая бойня… Дальнейший просмотр Игр проходил как в тумане. Вот Прим знакомится с девочкой из одиннадцатого дистрикта, Рутой. Вот они вместе скрываются от трибутов из первого и второго дистриктов — сидят на дереве, разрабатывая план. Вот наступает следующий день, девочки бегут подальше, ищут воду. Вот Прим уходит слишком далеко, а на Руту нападает один из трибутов… Дальше картинка ненадолго сменяется, и зрителям показывают других участников. А затем снова Руту — только на этот раз её безжизненное тело, над которым рыдает Прим. Боже, почему я не на месте сестры?! Почему она должна переживать эту боль? Я снова плачу и проклинаю себя за то, что не вызвалась добровольцем вместо Прим. Уже в который раз за это время. Вечером того же дня моей сестрёнки не стало. Она не успела спрятаться, когда убегала от кого-то из первого дистрикта. Я проплакала всю ночь на плече у Гейла. Точнее, не так — я прорыдала всю ночь. Тело сестры доставили к нам в дистрикт и похоронили здесь же. А через три дня после этого мы с Гейлом бежали за пределы Двенадцатого. Иногда я думала, что президента Сноу можно сокрушить, потому что он лишь запугивает нас Играми. Но Капитолий уже окончательно и бесповоротно победил. Когда я не смогла вызваться добровольцем вместо сестры. Когда её же убили на Играх. Когда я приняла решение бежать вместо того, чтобы отомстить. Голодные Игры продолжаются. И удача никогда не будет на нашей стороне.