Гребаный фонарь

       Тусклый свет доисторического фонаря. Когда его наконец поменяют? Как в фильме ужасов, честное слово! И по сценарию, сейчас где-то из-за угла выскочит окровавленный тип, улыбающийся звериным аскалом, и скрепя ножом по металлу, приблизится ко мне – его беззащитной жертве. Каждый день я ругаю все, на чем свет стоит, возвращаясь домой. Ну и то, на чем стоит наш тренер. А точнее настаивает. Настаивает на упорных дополнительных занятиях, которые вместо высоких результатов приносят только недосып и зомби-лук на следующий день. Так случилось и сегодня. Уже глубоко за полночь, и нас отпустили «пораньше».        Пальцы скользнули в задний карман джинсов, и.. черт, чего тут только нет. Чеки, пара купюр, медиатор (ОН ТУТ ЧТО ЗАБЫЛ?), еще что-то, что моя задница на ощупь не определяет… а, вот они! Я дернул за металлический стержень, и связка ключей, да и все вместимое кармана за компанию, высыпалось на землю. Зашибись. Стоя раком, я начал собирать свои сокровища, сминая их в кулаки. Челка щекотно скользнула по лбу, поддаваясь порыву ветра. И вдруг, у самого уха прозвучал щелчок открывшегося ножа. Внутри все дрогнуло, и сердце, как в замедленной съемке, громко заколотило в левой части груди. В груди, в ушах, - все внутри превратилось в одни ровные, размеренные удары. Я знал, что в один прекрасный день это случится, но сегодня я не в лучшем расположении духа, чтоб принять смерть. - А теперь слушай, и внимай каждое слово. – Тихий, но уверенный и твердый голос зазвучал возле самой мочки. Не смотря на слышимую природную мягкость, он прозвучал озлоблено, выгоняя и без того напуганное сердце в пятки. – Я разглажу утюгом каждую извилину твоего мозга, которые вытяну через уши, и напичкаю под эту никчемную кожу чеснока, словно ты курица, готовящаяся высадиться в духовку. Глазные яблоки поменяются с теми, которые относят к фруктам, и украсят вазу на столе Моники, тронь ты ее хоть пальцем, урод. Усек?        В воображении всплыла занимательная картина, изображающая никого другого, как меня на противне в рукаве для выпекания мяса. Холодное лезвие острием впилось в кожу за ухом, и прорезало тонкую линию вдоль татуировки. Теплая струйка крови побежала по шее. Тело парализовал страх, и все конечности отказали в работе. Сколько раз я тренировал всевозможные захваты для подобных случаев, сколько костей пересчитали эти самые кулаки за мою жизнь. Какого же хрена я стою, словно меня битый час держат в морозильной камере, и не могу даже мизинцем пошевелить?        Меня явно с кем-то путают. Какая Моника? Какая курица? И почему я урод? Он же меня в лицо не видел. С трудом перебарывая ком в горле, я начал выдавливать слова: - Я конечно рад, что твои кулинарные навыки находятся на столь высоком уровне, но позволь спросить: кто такая Моника?        В то же мгновение по моим коленям со всей дури двинули подошвой сапога, и я повалился на землю. Пред глазами все поплыло, тени понеслись галопом, тусклый фонарь заходил ходуном. Вся боль притупилась, и лоб приветливо поздоровался с камушками старой брусчатки. Кое-как перекатившись на спину, я задним ходом отполз к двери, упираясь в нее. Очертание пары худых ног в черных, облегающих штанах, стали совсем четкими. Его колени согнулись, и глаза ночного кошмара опустились на уровень моих. Зеленые. Полные холодного, безразличного блеска. Лицо как будто высечено из мрамора. Матовое, мертвенно-белое… кладбище ведь далеко отсюда? Да, я не плохо приложился головой. Черные пряди на его голове перекинулись на лицо новым порывом ветра, а мои отбросил назад тем же дуновением. На секунду я уловил замешательство своего мучителя. Он прищурился, пытаясь четче разглядеть мое лицо. Злость с какой-то примесью исказилась, и вовсе перешла в разочарование. Он опустил голову, кивнул ею, и на губах прорезалась неожиданная улыбка. Ужас подался вперед, сократив расстояние. Положив руку, а точнее стукнув ею по моему плечу, он ободряюще проговорил: - Ты это… прости, я, кажется, обознался.        Уже их области пяток, сердце издало какой-то странный удар. Это он что, убивать меня передумал? - Да ладно, с кем не бывает. – Пытаясь удержать глаза, лезущие из орбит, ответил я. ЧТО Я НЕСУ? С кем не бывает? Со мной не бывает! Сначала меня мысленно подселяют к курице в духовку, за тем избивают, а я даже не в курсе, за что мне все эти подарки судьбы. Все! Хватит! Завтра же беру выходной, и меняю этот гребаный фонарь! Это ведь не улица Вязов.        Пока мысли в голове бушевали, а боль медленно разливалась по телу, ходячий мертвец исчез. Не было ни шагов, ни теней. Он быстро скрылся в плохо освещенных дворах, и лишь кровоточащая исполосованная татуировка скорпиона подтверждала действительность произошедшего. Зеленые лаза. У него были зеленые глаза. Словно пытаясь поглубже усадить в память их изображение, я беззвучно проговаривал эти два слова. Зеленые глаза.       Гребаный фонарь.