История взаимопонимания

Говорили, что Уильям был неплохим человеком. Хэл нашёл практически всех его знакомых или тех, кто говорил с ним хотя бы раз, и очень мило побеседовал, каждый раз придумывая разные причины. Люди твердили в один голос: «Да, он был странным, но кто из нас нормальный? Уильям был…» хорошим, тихим, обаятельным, скромным и так далее — Хэл твердил себе эту характеристику почти каждую ночь, пытаясь найти хотя бы одно правдивое слово. Уильям был добрым человеком до того, как убил свою семью и себя. Он был обаятельной и приятной личностью, пока не тронулся умом. Но Джордан не знал его человеком. Он видел только Чёрную руку — умалишённого, разгневанного психопата. Но никак не того чудного человека, о котором все говорили. — Как вы думаете, Уильям мог убить свою семью? — не выдержав, спросил он однажды его бывшую одноклассницу. — Уильям? Да что вы говорите! Он обожал свою семью! Эти люди совершенно не знали Уильяма Хэнда. Думали, что знают, потому что он обменивался с ними парочкой ярких фраз и своей фирменной белоснежной улыбкой. Они смотрели на его приятную внешность, отмечали прекрасное телосложение, наслаждались его голосом, но не слушали, не видели очевидных вещей. Не понимали, что когда он приходит на кладбище — то не для того, чтобы положить цветы на могилу родственницы. Не знали, что блеск в глазах во время просмотра новостей об очередном теракте — не слёзы. Понятия не имели, почему он так интересуется смертью, и предпочитали не задавать вопросов. Все люди в окружении Уильяма никогда не знали его. Только имя было настоящим, всё остальное было их выдумкой. Образ, который они себе составили, основываясь на обманчивом восприятии. Уильям, которого они знали, никогда не существовал. А Уильям, который действительно был в нашем мире, остался невидимкой, призраком собственной жизни. Разумеется, Хэл неспроста затеял всё это. Однажды зелёный фонарь обнаружил на своём столе записку с небольшим количеством слизи чёрных фонарей. Он прочитал её только после того, как тщательно осмотрел квартиру и убедился, что находится один. «Послушай мою историю». Хриплый, холодный голос Уильяма повторял эту фразу в его голове снова и снова, как заводная игрушка. На обратной стороне красовался список всех тех людей, которых Хэл впоследствии и опросил. «Послушай мою историю». Некоторые были мертвы. И как бы это ни было иронично — убиты во время Темнейшей ночи. Он послушал его историю. Вернее, все 12 услышанных историй, как будто записанных под диктовку. Хэл выслушал его историю, но так и не понял скрытый смысл. Джордан знал, где он. На Земле есть только одно место, куда может пойти Уильям. Хэл уверенно потянул дверь старого, заброшенного дома на себя и осторожно вошёл внутрь. Разумеется, Уильям мог быть только здесь, потому что все кладбища города фонарь уже проверил. В доме не было и пылинки, хотя он пустовал несколько лет, — как и самого чёрного фонаря. Хэл упорно, несколько дней подряд оставался здесь. Пока однажды не проснулся от вязкой слизи, стекающей с пальцев. Уильям вложил ему в руку вторую записку, чем несказанно взбесил Джордана. Как он смел прикасаться к нему? «Сначала ты». Он был мастер тонких намёков. Именно так Джордан познакомился с двенадцатью людьми, и отыскал остальных пятерых на кладбище. Уильям не особо проверял, кто жив, а кто нет, когда писал этот список. — Я понял, что ты самый лучший! — крикнул Хэл, возвращаясь в его дом спустя несколько недель. — Какого хрена я проверял всех этих людей, если все твердят одно и то же? Ах да, ты знал, что некоторые мертвы? — Воскресил бы их. Джордан повернулся к лестнице, правильно определив, где стоит Уильям. Мужчина, не глядя на него, медленно поглаживал перила, оставляя на них чёрные следы слизи. Чёрный фонарь ни капельки не изменился, за исключением того, что вёл себя слишком уравновешенно. — Важно было их мнение, а не живых, — сказал Хэнд и взгляд серых глаз метнулся на Джордана. Внимательный, холодный взгляд, в котором скрывалось нечто большее, но Хэл не смог понять этого. — Нужно было спросить их. — Я не чёрный фонарь, чтобы заниматься этим, — фыркнул Хэл. — Тогда зачем занялся? — продолжал его собеседник бесстрастным тоном. Джордан ухмыльнулся. Этот сукин сын задаёт весьма логичные вопросы, но попробуй-ка найди на них достойный ответ. Он переступил с ноги на ногу, чтобы немного размять мышцы. — Не каждый день сам Уильям Хэнд оставляет таинственные записки. — Это были не таинственный записки, — от злости Уильям слишком сильно сжал перила, и трещина с характерным звуком зазмеилась в разные стороны. — Это была моя история. — Зачем, если я уже прекрасно знаю историю больного психопата, попавшего в руки Некрона, а не того прекрасного Уильяма, которого никогда не существовало? — Потому что ты был мне нужен. Потому что только ты мог понять это. Хэл замер на секунду, обдумывая услышанное. Уильям, как ни в чём не бывало, поглаживал перила. — Я могу понять тебя? — вскипятился Джордан. — Я?! Я похож на мертвеца или на идиота? Я нужен тебе? О-о-о-о, так вот чего ты хотел, когда твой грёбанный корпус чуть не уничтожил мою планету! Ты хотел меня. Твоя логика просто превосходна! Бледно-серые зрачки Уильяма в одночасье снова наполнились злобой, перила затрещали. Он смотрел на Хэла испепеляющим взглядом, а зелёный фонарь только и ждал, когда тот первым нападёт. Но Уильям на несколько секунд закрыл глаза, успокаиваясь, тем самым разочаровав Джордана. — Ты нужен мне сейчас, — наконец среагировал Уильям, не обращая внимания на изящное закатывание глаз Хэла. — Тогда было иначе. — Я не понимаю, что это значит. — Потому что ты придурок, — спокойно сказал Хэнд и спустился на несколько ступеней ниже. — Можешь не сжимать кулаки, я не собираюсь драться. По крайне мере, не сегодня. — Уильям, я должен посадить тебя за решётку. Ты в курсе? Чёрный фонарь уже спустился на первый этаж и прислонился к стене, всем своим видом выражая скуку. Между ними было примерно шесть метров, а Хэл всё равно чувствовал тот едкий холод, исходящий от мёртвой кожи. Зелёный фонарь невольно поёжился и плотно сжал губы, чтобы не стошнило. — Ты так старательно опрашивал всех тех людей, чтобы запереть меня в камере? — усмехнулся Уильям и закрыл глаза, шумно вдыхая спёртый воздух. — И что они сказали? Втянул воздух. Где-то на задворках сознания зелёного фонаря мелькнула мысль, что чёрные фонари не дышат. Наверное, он просто издевается таким изящным способом. У мертвецов ведь может быть свой юмор? — Описали тебя, прям как родная мама, — буркнул Хэл, подавляя желание использовать момент и ударить чёрного фонаря со всей силы. Уильям позволил себе лёгкий смешок. — Ты ничего не понял, — сделал вывод чёрный фонарь и разочарованно вздохнул. — Совершенно ничего. Каким ты меня считаешь? Джордан продиктовал свою версию характеристики Уильяма, глядя тому в глаза. Чёрный фонарь внимательно слушал его и расплывался в жутковатой улыбке, открывая взору серые зубы. — Ты просто большой говнюк, — закончил пафосную речь Хэл, и Хэнд взорвался смехом, невольно аплодируя. Джордану снова пришлось преодолевать желание врезать ему, глядя на скривившегося в истерическом смехе фонаря. Живой смех. Человеческий. Без каких-либо примесей холода. Хэл осознал это и невольно отступил, пребывая в трансе. — Молодец, Джордан! — наконец выдавил из себя Хэнд. — Я давно не слышал о себе более честных слов. «Больной на голову трупак» благодарит тебя за поднятие настроения, обычно у меня с этим проблемы. — Почему ты пристал ко мне? — сменил тему Хэл. — В мире 7 миллиардов людей, ну и если на то пошло, я не единственный зелёный фонарь. Веселье гаснет, и в глазах Уильяма появляются странные нотки других эмоций. Его потрескавшиеся губы растягиваются в лёгкой улыбке, он переводит взгляд на пол и затем раздаётся нервный смешок. Хэлу приходится напомнить себе, что это элементарная наигранность. Все эти лёгкие человеческие замашки лишь призраки, тени когда-то живого Уильяма. Если он, конечно, вообще когда-либо жил, а не притворялся. — Потому что больше никто не знает, что я чувствую. Уильям внимательно следит, как округляются зрачки Джордана, предвосхищая немой вопрос: «Какого хрена ты так считаешь?» Чёрный фонарь отрывается от стены и медленно шагает вперёд. Его походка не выглядит такой тяжёлой, как раньше. Он не сгорблен, а наоборот — прямо держит спину и смотрит Джордану в глаза. «Слишком спокоен», думает зелёный фонарь, вспоминая их прошлые встречи. Последний раз, когда Уильям был настолько умиротворён, его обработало племя Индиго. Интересно, кто на этот раз? — Ты ведь был чёрным фонарём, Хэл. Ты знаешь, каково это. — Нет, я не знаю. Хэл отдал бы что угодно, чтобы не знать, что испытываешь, когда из твоих царапин, прямо из сломанных, расщеплённых костей, стекает чёрная жидкость. Не знать, каково это — быть мёртвым и продолжать смотреть на мир, на вселенную, понимая, что ничто не может уничтожить тебя, что ты — Бог. Но тогда у него была цель, и он смог преодолеть всё это. Джордан отдавал себе отчёт, что если умрёт опять, то никогда не сможет вернуться обратно. Он просто не захочет. Ему будет незачем возвращаться. — Ты врёшь мне. Хэл отступил назад, настолько резко он вернулся в этот мир из собственных мыслей, и настолько близко к нему подошёл Уильям. От него не пахло мертвечиной. От него не веяло холодом. Может, он это контролирует, когда захочет? — Ты знаешь, как это — ничего не чувствовать, — продолжает Хэнд, слегка наклонив голову вправо. Его дурацкая привычка смотреть в глаза, не моргая — не может не раздражать, особенно в считанных сантиметрах от тебя. — Знать, что есть в мире люди, которых ты должен любить, обязан, но ты ничего не чувствуешь. — Ты убил свою семью. Откуда ты знаешь? — напомнил Хэл. — Но ты свою — нет. Каково это было — смотреть на свой корпус, на Синестро, на Кэрол, и понимать, что они утратили своё значение? Люди созданы для эмоций. Люди приносят эмоции — это их рок. Как ощущение, когда ты лишаешься способности воспринимать это? — Я чувствовал ненависть к первому фонарю. — Чувствовал или должен был чувствовать? Хэл отвёл взгляд, а Уильям принял это за ответ и растянул губы в довольной улыбке. — Ты ничего не чувствовал, Хэл. Ты не мог. — Я так не считаю, — стоял на своём Джордан. — Мне было некогда оставаться бесчувственным ублюдком, как ты. Нужно было спасать вселенную. — Чёрные фонари везде одинаковые. — Я особенный. Хэл не заметил, как позволил расстоянию между ними сократиться до нескольких сантиметров, и невольно сглотнул, но не отступил, потому что не хотел вызвать очередную жуткую улыбку на лице чёрного фонаря. — Зачем ты послал меня к этим людям? — Сыграл на твоём любопытстве, — спокойно ответил Уильям. «Может намекнуть ему, что он нарушает моё личное пространство или лучше пошутить, что даже в гробу места больше?» — С какой целью? — Мне нужно было, чтобы ты послушал их и сделал выводы. — Хочешь сказать, что ты не такой уж и плохой? — усмехнулся Хэл и повторил слова его бывшей учительницы. — «Уильям был славным, но потом он убил собаку». На мой взгляд, ты был обычным скрытным человеком. Таких — миллионы. Зачем было тратить моё время? — Я думал, что ты поймёшь меня, — фыркнул Хэнд и вдруг резко отвернулся от Джордана. — Думал, что мы сможем быть друзьями. Уильям быстро направился в столовую, а Хэл так и остался стоять в холле, совершенно обескураженный, в окружении тусклого света лампы. Мужчина протёр глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего. «Знаешь, ты не обязан идти за ним. Можно просто уйти и…», — Хэл не успевает додумать и действует. — Подожди! — опомнился Джордан и метнулся за ним. Он застал Уильяма старательно драящим грязное окно с запёкшейся на раме кровью. Столовая была единственной комнатой с люстрой. Это была не просто люстра, а люстра со всеми работающими лампочками. Единственная светлая комната в этом доме и, пожалуй, самая чистая. — Ты сказал, что мы можем быть друзьями? — неуверенно спросил Хэл, невольно смотря на фотографии в рамках. Уильям не умел улыбаться до того, как умер. — Я думал так, — не оборачиваясь, холодно ответил Хэнд. — Уильям, ты не заболел? Чёрный фонарь развернулся к нему, намекая взглядом на умственное развитие зелёного фонаря. — Ты ведёшь себя, как обиженная девочка-подросток. — Осторожней в выражениях, Джордан, — произнёс он и тут же вернулся к чистке окна. — Проклятье, да оторвись ты уже от него и посмотри на меня! Уильям прерывается и швыряет грязную тряпку в Хэла, но зелёный фонарь вовремя уклоняется. — Смотрю, — скрещивая руки на груди, холодно сообщает Уильям. Хэл пытается сформулировать предложение, но слова рассыпаются под взглядом бледных, серых глаз. Он и сам толком не знает, что хочет сказать. Сосредоточься. Вдох, выдох. — Я пытаюсь понять тебя, невзирая на… собственно, на тебя самого. Если возможно вытащить тебя из того хаоса, где ты сейчас — то я сделаю всё. Не обещаю дружбу, но возвращение в мир живых не в одиночестве — могу гарантировать. — Комплекс спасителя? — усмехается чёрный фонарь. — Комплекс наивного спасителя. Что я могу сделать для тебя? Уильям задумывается лишь на мгновение перед тем, как снова ввести Джордана в недоумение. — Сними костюм. — Что? — Сними костюм. Не нужно на меня так смотреть, я же не кольцо прошу снять. Хэл неохотно исполняет его просьбу, предоставляя возможность глазам Уильяма изучить его домашние брюки на резинке и футболку. — Я не думал, что ваше высочество захочет стриптиз, так что извольте, — фыркнул Джордан. — Я вижу, — медленно произнёс Уильям, внимательно оглядывая зелёного фонаря, и делая шаг в его сторону. — Хочешь знать, сможешь ли ты меня спасти? — Типа того. — Когда ты ничего не чувствуешь — это не беда, — вдруг начал чёрный фонарь, медленно подходя к мужчине. Хэл приготовился к очередной зажигательной речи, после которой обычно не мог долго существовать в привычном ритме. Уильям и его философия смерти выглядела примитивной, подростковой, но со временем, то есть сейчас, она обрела реальные черты, близкие тем, кто мог понять чёрного фонаря. Беда в том, что никто не может понять чёрного фонаря, кроме… Джордан снова убедился, что Хэнд не просто так его выбрал. — Самое интересное, когда внезапно открываешь глаза и понимаешь, что всё возвращается. Эмоции, ощущения, желания — ударяют молнией, и ты прекрасно знаешь, что мёртв… Пальцы Уильяма касаются живота Хэла, и тот тут же отступает назад. Что он делает? — Но всё равно чувствуешь, — улыбается фонарь, глядя на Джордана. — Хотя бы какую-то часть. Тепло не такое яркое, когда на тебе кольцо, но оно пытается коснуться тебя. Это всё равно, что притронуться к горячему чайнику в перчатке. Ты чувствуешь жар, но он не может обжечь тебя полностью. Лишь частично. — Уильям, можно ли перейти непосредственно к нам? — сводит его речи к одному вопросу Хэл. Если бы Джордан знал, что последует за этим, то предпочел бы вырвать себе язык и навсегда забыть случившееся. Что угодно, лишь бы не слышать ответ Уильяма. — Я хочу чувствовать твоё тепло полностью. Прикоснуться к тебе и посчитать удары сердца, потому что это такая редкость в моём существовании. Я хочу, чтобы ты был моим. Хэл удивленно моргнул, совершенно лишённый дара речи, а Уильям всё продолжал. — Ты можешь быть моим, потому что понимаешь меня, потому что знаешь, что я чувствую. Даже чёрный фонарь может устать быть один, Хэл, — он снова вплотную подходит к Джордану. — Это не любовь. Это нечто большее. Нечто, что может пробивать смерть — это тепло. Я хочу чувствовать твоё тепло. — Уильям, — страх тонким покровом окутывает Хэла, но он не делает резких движений. — Ты просто соскучился по общению, но соблюдай рамки приличия, и перестань нести чушь про тепло… иначе я подарю тебе обогреватель. Хэнд притягивает его за спину и утыкается носом в висок. Это происходит настолько быстро, что Хэл начинает подозревать его в использовании спидфорса. Горячее дыхание обжигает кожу. Горячее. Дыхание. Хэл, потрясённый, застывает на месте, тупо положив руки ему на плечи. Тебе кажется. Кажется, шоковое состояние становится нормальным для Джордана. — Я соскучился по общению, — повторяет Уильям низким голосом. — Я соскучился по многим вещам. В этом и проблема. Я не могу скучать. — Да, странностей хватает, — тихо говорит Джордан, приходя к осознанию того, что чёрный фонарь дышит. Дышит ему в шею, а его руки крепко держат его. — Я могу доверять тебе, Хэл? Я могу быть с тобой? — Так стоп, стоп, — Джордан высвобождается из объятий и отходит на безопасное расстояние. — Никаких «быть с тобой». Выбрось это из головы. И я всё ещё не оправился от твоей речи. Ты точно чёрный фонарь? Ведёшь себя как звёздный сапфир, ей богу. — Я могу доверять тебе? — игнорирует его Уильям. — Хотя не важно. Думаю, ты всё ещё считаешь нас разными, но это не так. Ты был там же, где я существую уже… прости, потерял счёт годам, не важно. Я просто хочу сказать, что… — Устал быть один? — Иногда хочется разговаривать с кем-то, кроме скелетов, — кивнул Уильям. — И ты выбрал меня, потому что я пару часов побывал в корпусе чёрных фонарей? Серьёзно? — Но ты в любом случае лучшая кандидатура на это место. Тёплая кандидатура. «Да твою ж мать». — Это ты выбирал или чёрная книга? — Так ты знаешь, — усмехнулся Уильям. — То есть всё можно было сократить до одной фразы: «Хэл Джордан будет великим чёрный фонарём»? — И не стоило себя утруждать записками, — подытожил Хэл. — Мне плевать, что там написано. Пока я дышу, подчёркиваю специально для тебя — дышу, я буду в корпусе зелёных фонарей, поэтому можешь выбросить все свои приёмчики в мусорное ведро. — Приёмчики? — Уильям сказал это с такой интонацией, что Хэл почти поверил. — Можешь не стараться. Все эти тёплые выдохи мне на шею, живая интонация голоса, слишком странные разговоры — может, ты думаешь, что это поможет больше расположить к тебе, я не… Что ты делаешь, чёрт побери? Уильям снимает кольцо, и чёрный костюм исчезает, оставляя лишь потрёпанную белую рубашку и порванные в некоторых местах чёрные брюки. Хэлу приходится моргнуть несколько раз, чтобы убедиться в реальности бледного мужчины. Как? К Джордану возвращается способность дышать. — Как ты… Он замолкает, зачарованно рассматривая Уильяма. Даже не просто Уильяма: живого, без кольца и антрацитово поблёскивающей слизи. Настоящий живой Уильям Хэнд, без своего дурацкого чёрного костюма и пустых мёртвых глаз. — Что ты там говорил про приёмчики? Я не стану отвечать тебе на вопрос «как», пока ты смотришь на меня, словно на привидение. Все люди дышат, почему я вызываю столько шока буквально одним движением? Хэл игнорирует его речь и подходит вплотную, медленно и неуверенно касается рукой груди чёрного фонаря. — Вроде не разваливаешься, — констатировал факт Хэл, ткнув посильнее. — И дышишь. — Поразительная наблюдательность. — И ты тёплый, — Джордан касается шеи Уильяма, но тут же делает шаг назад. Сосредоточься, нельзя плыть по течению. — Не заговаривай мне зубы. — Просто хотел, чтобы ты знал, что я в полном порядке, — пожал плечами Хэнд и переместил взгляд на сверкающее зелёное кольцо Хэла. — Всего лишь одна просьба, Хэл. Будь со мной. Ты, конечно, можешь опять говорить, что был чёрным фонарём лишь несколько часов, но беда в том, что у меня нет второго варианта. — Уильям, я не знаю, на задворках какой галактики ты схватил эту идею, но явно, что в дурдоме. Так что попрошу тебя заткнуться. Чёрный фонарь сделал шаг вперёд, сокращая расстояние. Хэл с удовольствием отлетел бы назад, но Уильям схватил его за локти и крепко сжал. Не то чтобы Джордан не мог освободиться, скорее не хотел. Теплота Уильяма завлекала, будучи опасной и притягательной одновременно. Неопределённое желание прижаться и ощутить нечто большее заставило его содрогнуться. Проклятые воспоминания о тех безумных часах в роли чёрного фонаря вернулись совершенно не вовремя. Каждый сойдёт с ума от вечной темноты. Но Уильям Хэнд… — Я знаю, каково это, — тихо говорит Уильям. — Быть мёртвым, но осознавать, что по сравнению с другими ты — божественная сила. Ты — центр вселенной. Смерть — центр вселенной. Смерть — может всё, потому что она вечна и ничто не может её нарушить. — Жизнь может. Белый фонарь может, — моментально отвечает Хэл, обводя взглядом контуры лица Уильяма и задерживаясь на покусанных губах. — Но надолго ли? Смерть всё равно придёт, — не уступает Хэнд. — Я знаю, каково это, Джордан. Нас таких мало, так что лучше держаться вместе. Нас таких двое, чёрт возьми. Мы обязаны быть вместе. — Нет уж, спасибо. — Я трахну тебя, Хэл, — глядя в глаза, говорит чёрный фонарь. — Не потому что люблю тебя, а потому что ты позволишь мне это, потому что ты знаешь, что я единственный, кто понимает тебя. Кто точно так же был в пропасти. И можешь даже не отрицать. Я не шучу. Я трахну тебя прямо на этом столе, если ты добровольно не согласишься. Не то чтобы по моим меркам ты симпатичный, но если ситуация того потребует — учти, я предупреждал. Мне много раз говорили, если не можешь убедить человека — переспи с ним, и он твой. Давно мечтал опробовать эту теорию. Уильям отпускает его, немного отходя назад. Джордан удивлённо моргает, а на лице чёрного фонаря и мускул не дрогнул. Хэл открыл рот, силясь сказать что-то стоящее после такого, но тут же закрыл и отвернулся, пребывая в шоковом состоянии. Инстинкты наперебой велели бежать отсюда, плюнув на всё, но он продолжал твёрдо стоять на ногах, не двигаясь с места. — Что ты сделаешь мне без кольца, кроме этих своих угроз? — ели ворочает язык Хэл, понимая, что надо выдать хоть какую-то реакцию. Уильям обходит его, чтобы посмотреть в глаза, и тихо отвечает: — Всё, что угодно. Абсолютно. Хэл впервые видит в глазах чёрного фонаря столько эмоций. Голос, слышанный только в корпусе черных фонарей, возвращается и едко нашептывает. Пойман в ловушку. Он понимает, что такое пустота. Он понимает тебя. Уильям скользнул пальцами под футболку зелёного фонаря и слегка поцарапал кожу. Чёрт. Какие у него тёплые, мягкие пальцы. — И я не преувеличиваю. Хэл заглотнул больше воздуха, пытаясь справиться с каким-то безумным желанием внутри. Контролируй себя. Вспомни Кэрол. Нет, не вспоминай, иначе встанет. Ни о чём не думай. Не думай о его мягкой коже. Не думай о теплоте его тела. Заткни мысли. Он понимает. Голова начинает невольно гудеть от наполняющих воспоминаний. Всё идёт кругом, все мысли в кашу. — Ты всё ещё мертвец, так что отойди, — выдавливает из себя Хэл и морщится от ноющей боли в затылке. — Если ты вынудишь меня использовать кольцо, то будет о—о—очень грязно, — Уильям прижимается губами к самому уху Джордана, и фонарь отмечает про себя, что перестал пристально следить за ним. Тёплый, почти горячий, Уильям. Живой чёрный фонарь? Перед глазами встаёт мир мертвых. Боль в голове усиливается. — А мы оба не хотим этого. Хотя… я бы попробовал. Одну теорию проверим, а может заодно и новый лубрикант опробуем? А там, глядишь, и в производство пустим. Джордан попытался отпихнуть фонаря, но Хэнд прижался к мужчине сильнее, сжимая руки на ребрах. Хэл в панике подчиняется инстинкту самосохранения и использует кольцо, Уильям отлетает к стене, сбитый ударом кулака. — Твою ж мать, Джордан, — шипит чёрный фонарь, вставая на ноги. — Я тебя предупреждал. Уильям медленно поднимает голову на Хэла, когда не находит кольца в карманах брюк. Он почти угрожающе рычит: — Отдай. Джордан поднял кольцо над головой, чтобы в свете тусклой лампы его было лучше видно. Хэнд снова повторяет более низким тембром: — Отдай. — После всего, что ты сказал? Не думаю. «Не отказывайся. Ты ведь хотел с кем-то поговорить об этом, но боялся. Он перед тобой», — бьются о подкорку мысли. — Я всё равно доберусь до тебя! И уж поверь мне, после того, что я сделаю… — Заткнись, Уильям, — холодно прерывает его Хэл, пытаясь отогнать наваждения, переполняющие его разум, кричащие о желании ещё раз почувствовать прикосновения. — Тебе явно что-то переклинило в мозгах. «Да и мне тоже». — Отдай моё кольцо. — Стой, где стоишь! — крикнул Хэл, когда чёрный фонарь сделал несколько шагов вперёд. — У тебя есть кольцо, и ты всё равно меня боишься? — игнорировал его просьбу Хэнд. Джордан отступил назад, в голове снова возник тот чужой голос, который он слышал, будучи чёрным фонарем. Нужно бороться. Он понимает. Он поможет. Чёрные фонари — твоя семья. Заткнись. Уильям явно дурно влияет на него. — Не боюсь, а просто не хочу быть изнасилованным. — Никто не собирается тебя насиловать, Джордан! — возмутился Уильям, не сводя глаз со своего кольца. — Всё по обоюдному согласию. Ты хочешь быть моим в глубине души. Ты хочешь этого. Нечто большее в тебе хочет этого. — Я не некрофил. — Ну, так и я не мёртвый, — усмехнулся чёрный фонарь, непростительно близко подходя к Хэлу. Как же близко. Как тепло. — Практически. Долгая история. Долгая и нудная история, я расскажу тебе позже. Хотя ты её вряд ли захочешь слушать. — Почему я не захочу слушать? Хэл внимательно следил за каждым действием и взглядом Уильяма и не мог с ужасом не заметить, что ему нравится это. Ему нравится, когда чёрный фонарь выглядит вполне себе обычным, здоровым человеком, разве что кожа слишком бледная. Ему нравится его тепло. И, конечно, его завораживают живые, полные эмоций глаза Уильяма. Его жизненная энергия разносится по мёртвому дому сладким ядом. Немой вопрос заставил его душу скорчиться от боли: «Почему мне так нравится это? Какого чёрта происходит?» Хэл прогоняет сумбурные мысли. Этот человек доставил ему достаточно проблем, и всё-таки тут стоит винить Некрона, а не его. В какой-то момент Джордан позволил себе посмотреть на него как на жертву обстоятельств, и Уильям понял это в одночасье. — Потому что после секса лучше всего спать, — тихо отвечает мужчина и делает резкий скачок в сторону Джордана. Зелёный фонарь не успевает шагнуть назад, мысли затуманили его бдительность. Уильям прижал его к себе и впился в губы. Джордан почувствовал, как чёрное кольцо ускользает к своему хозяину, но не успел его поймать. В следующий момент он словно увидел со стороны, как отпихивает Хэнда и вытирает губы. Контролируй себя. Смирись, Хэл, ты прекрасно знаешь, что он единственный, кто понимает тебя. Наслаждайся. Заткнись. — Тебе нужно отдохнуть. Наверное, это Индиго что-то сделали с тобой, — язык заплетался. — Эти сволочи действительно могут сбить мозги в кучу. — Ты беспокоишься обо мне? — с наигранным удивлением спрашивает чёрный фонарь. — Скорее о себе, — поправляет Джордан. Уильям снова нарушает личное пространство Хэла, прижимая зелёного фонаря бёдрами к себе и утыкаясь носом в шею. Джордан вздрагивает от горячего дыхания, ласкающего тонкую кожу. Живой Уильям. Тёплый Уильям. Надо бежать отсюда. Хэл приготовился снова отшвырнуть его к стене, но вдруг чёрный фонарь прошептал: — Индиго наверняка что-то сделали. Я не могу ничего чувствовать, а они заставили чувства вернуться обратно. Точно, это они. — Ты ведь умер, — напомнил Джордан, колеблясь между тем, чтобы отшвырнуть его куда подальше, в другой конец вселенной, например, или придумать нечто более ужасающее. — Как ты можешь что-то чувствовать? — Пытаюсь задушить эмоции, а они так и лезут наружу, — так же тихо продолжил Уильям, игнорируя Хэла. — Может тебе ещё раз сброситься с крыши? — Очень смешно. Думаешь, я не пробовал? — А если броситься под каток? — Я сам тебя брошу, — пробормотал Уильям и теснее прижался к Джордану, заставляя мужчину чувствовать себя ещё более неловко. И самое противное, что он не мог отпихнуть фонаря, потому что… зелёный фонарь признался сам себе, что не может найти причину. — Мы нужны друг другу, Хэл. И чем быстрее ты это поймёшь — тем лучше. — Ты мёртв, Черная рука. Ты тоже был мёртвым, Хэл. Уильям поднял голову, перестав терроризировать дыханием шею Джордана, и посмотрел в глаза зелёному фонарю. Хэл узнаёт ту самую непреклонность, которая ранее была в его глазах при жизни, и ностальгия невольно стискивает изнутри. Он видел этот взгляд на его старых фотографиях. Он видит живого Уильяма. Хэл сжимает его плечи сильнее, до боли в костяшках, но не собирается отталкивать. «Что ты сделал со мной?» — похоже, этот вопрос чёрный фонарь прочитал в его глазах. — В данный момент, — сокращает расстояние между их лицами Уильям. — Я живее всех живых. — Перестань, прошу тебя. Хэл уже не совсем уверен, что контролирует себя. Разум будто затмил облик живого Уильяма. Это не могло не завораживать, и казалось, он бы ещё долгое время просто смотрел на него, просто чтобы запомнить огрубевшую бледную кожу, глубокие тёмные глаза, спутанные густые волосы, вздымающуюся от дыхания грудь. Проклятье, да ради последнего он готов был существовать. Понимает тебя. Перед ним стоял чёртов рычаг, спустивший Некрона, а Хэл смотрел на него и пытался напомнить это себе, но…, но он смотрит на Уильяма и опять видит несчастную жертву обстоятельств. Разум проваливается куда-то вглубь, прямо в чёрную дыру подсознания. Он нужен мне. Он понимает меня. Он знает, каково это — быть на самом дне и вернуться. Голова разрывается. — У меня есть девушка, — как-то слабо произносит Джордан, когда расстояние до их губ предельно сократилось. — Мы ей не скажем. У чёрного фонаря тонкие губы и властный язык, а вместе они заставляют Хэла невольно податься вперед и прижать Уильяма ближе к себе. Хэнд не теряет времени зря и тянет брюки Хэла вниз. — Стоп, стоп, — разрывает поцелуй Хэл и хватает Уильяма за руки. Контролируй себя. Боль в голове возвращается с новой силой. — Нет. Нет. — Перестань ломаться, Джордан, — шипит чёрный фонарь, решительно сдёргивая брюки мужчины ниже. — Ты просто пустил мне пыль в глаза, — шепчет Хэл. Какие же у него тонкие, влажные губы, чёрт подери. — Возможно, хотя бы это даст тебе понять, что мы не можем держаться отдельно друг от друга, — живой Уильям облизывает его скулы своим влажным, шершавым, горячим языком. — Как же мы потом будем драться? — на последней адекватной мысли спрашивает зелёный фонарь. — Вопрос не в этом, — сбивчиво говорит Уильям, осыпая шею Джордана легкими укусами, оставляя отметки ногтями по всему телу. — Вопрос в том, захочешь ли ты меня бить после этого? Уильям практически силой усаживает Хэла на стол и бесцеремонно залезает в боксёры. Чёрный фонарь кусает его губы и тут же проходится по ним языком. Его пальцы сжимают член Джордана, заставляя мужчину постанывать. «Проклятье, Джордан! Какого хера ты творишь?» — кричит внутренний голос, но тут же исчезает, стоит Уильяму проникнуть языком поглубже. Хэнд смог одержать победу над пуговицами своей рубашки, и кусок тряпки отлетает прочь. Он с жадностью впивается в губы зелёного фонаря и разрывает его футболку. Хэл даже не думает возникать, лишь одобрительно мычит, сплетая их языки крепче. Джордан принимается терроризировать его торс: поглаживает шрамы, царапает белую кожу. Пальцы Хэла замирают, встречаясь со свежим стежком швов. — Надави, — шепчет Уильям, разрывая поцелуй для вдоха. Джордан послушно давит, и пальцы окрашивает алая кровь. Уильям рычит, кусает губы фонаря и сдавливает пальцы на члене Хэла. Зелёный фонарь выгибается, стонет и пытается освободить из цепкой хватки плоть, но ничего не выходит. Уильям беспощадно ласкает его. — Тебе нравится? — спрашивает чёрный фонарь, разрывая поцелуй. — Заткнись, — не выдерживает Хэл. — Ты никогда не отличался воспитанием, — продолжал Уильям. — Какой же хороший мальчик будет заниматься сексом в столовой? — А какой плохой парень будет дрочить своему врагу? — парирует Хэл, впиваясь пальцами в плечи фонаря, потому что тот нещадно ускоряет темп. — Тот, который не хочет быть врагом, — коротко отвечает Уильям, награждая Джордана властным поцелуем. Зелёный фонарь касается Хэнда ниже пояса и не может сдержать эмоции: — Да у тебя реально стояк, господи! — Можно просто — Уильям, — усмехается мужчина и притягивает Хэла ближе, наконец-то убирая руки от его эрекции. Он расстёгивает ремень на брюках, спускает их вниз вместе с трусами и стряхивает прочь. Джордан всё это время нещадно гладит подушечками пальцев вокруг члена, иногда дразня и касаясь мошонки. — Чёртов развратник, — шипит Уильям, хватает его за пальцы и насильно заставляет себе дрочить. — Сам напросился. Хэл уходит от его губ и шепчет на ухо: — Слишком много одежды. Чёрный фонарь невольно переводит взгляд вниз и хмыкает. — Как, ты ещё не избавился от штанов? — возмущается Уильям и принимается стягивать с Хэла штаны и боксёры. — Мои извинения, — шепчет Джордан и целует чёрного фонаря за ухом, затем перемещается чуть ниже и облизывает скулу. Зелёный фонарь понятия не имел, откуда знал, что Хэнд обожает это. — Приняты, — рычит Уильям. Он дёргает Хэла за волосы, чтобы слиться в поцелуе, но очень скоро простой обмен слюной ему надоедает. — Обхвати меня ногами. Остановись! Еще не поздно… Он понимает тебя. — Хрен тебе, — шепчет фонарь и упираетесь руками в грудь Уильяма. — Не зли меня, Джордан, — рычит мужчина и кусает мочку уха. — Я всё равно получу, что хочу. Уильям шире раздвигает ноги Хэла и дёргает на себя. Джордану приходится подчиниться, и он послушно обвивает ноги вокруг его талии. Члены трутся друг о друга, а когда Хэнд начинает дрочить им обоим, Хэл и вовсе теряет голову. Он впивается ногтями ему в спину и стонет во весь голос. Мысли исчезают. — А сначала не соглашался, — довольно шепчет Уильям, ускоряя темп и сильнее сжимая ладонь. — Я так скоро кончу, — как-то отчаянно говорит Хэл. Земля вызывает Хэла Джордана. Помнишь, как ты пришёл сюда поговорить? — Нам нужна смазка, — игнорирует его Хэнд. — Я должен надеть кольцо. — Сам трахайся со своей слизью. Иди и найди что-нибудь человеческое! — возмущается Хэл. — В этом доме ничего нет. — Значит — мы закончили. — Нет, — Уильям прижимает его за затылок к своему лицу и шепчет. — Закрой глаза и пообещай мне не открывать. — Уилл… Он целует его. Прекрасный отвлекающий маневр. — Пообещай. — Обещаю, — вылетает из уст Джордана. — Проклятье, нет. Что угодно, Хэнд, но не это. — Закрой глаза, я отойду ненадолго. Его тепло исчезает так же внезапно, как и появилось. Хэл выполняет обещание: его веки плотно сжаты, и он старается не думать, что сейчас Уильям вернёт себе привычный облик. «Возможно, хотя бы это даст тебе понять, что мы не можем держаться отдельно друг от друга». Хэнд подходит близко, так что Хэл коленями касается его холодной, грубой кожи. Зелёный фонарь сильнее сжимает веки и делает глубокий вдох. — Я думал, что ты откажешься наотрез, — честно признаётся Уильям. — Сам от себя в шоке. Он осторожно берёт Хэла за руку и стаскивает на пол. — Я хочу коснуться тебя, — вдруг говорит Джордан и кладёт вторую руку на шею Уильяма. — Думаешь, у меня просто так такой закрытый костюм? — Я не буду открывать глаз. Хэл прижимается к нему и, подаваясь странному наваждению, целует в щёку. «Я был таким же. Чего я не видел?» Джордан не может сдерживать себя больше и открывает глаза, тут же начиная исследовать бледную кожу в чёрных, гниющих шрамах и… смеётся прямо в тёмные волосы мужчины. — Что смешного? — Мне всё равно, — говорит сквозь смех Хэл, отстраняется, чтобы посмотреть в глаза мужчины. — Мне даже не противно. Я ничего не чувствую. И знаешь, что? — Не терпится услышать, — медленно говорит Уильям, явно не ожидавший такой реакции. — Мне нравится. Чёрная, вязкая слизь заполняет рот, но Хэл продолжает упорно запихивать свой язык глубже, пока в конце концов Уильям не сдаётся. Их языки жадно сплетаются. Пальцы Хэнда смыкаются на ягодицах Джордана и притягивают ближе. Хэл впивается ему в волосы и стонет, стоит члену коснуться холодной кожи. — Проклятье, — шипит зелёный фонарь, когда чувствует, что лимит чёрной слизи во рту на сегодня превышен. — Давай уже перейдём к главному, иначе мы никогда не начнём, а я захлебнусь. Уильям кивает и отстраняется. Джордан неловко покачивается на босых ногах, когда чёрный фонарь разворачивает его к себе спиной и предлагает поставить руки на стол. — Не разочаруй меня, — шепчет Джордан, а затем стонет и сминает скатерть, когда два пальца начинают массировать его изнутри. — Я буду стараться, — шумно сглатывает Уильям и вводит третий палец, за что Хэл кажется, прошептал нечто вроде: «Какого хера я тут забыл». Уильям трахает его пальцами. Уильям покусывает ему спину. Уильям нарочито неторопливо водит второй рукой по члену Хэла. Уильям знает, что ему нужно. Уильям заставляет Джордана теряться, путаться в собственных мыслях, оставляя лишь безумное «здесь и сейчас». Хэл не заметил, когда он избавился от кольца. Один из самых опасных врагов сам стонет и прижимает к зелёному фонарю, не в силах сдерживаться. — Давай уже, — проклинает его Хэл, но тут же кричит, когда чувствует пульсирующий член у своего ануса. — Нет! Я хочу видеть тебя. Уильям не церемонится с ним. Быстро разворачивает, резко, за бедра поднимает и бросает на стол. — Твою мать! — возмущается Джордан, когда чёрный фонарь хватает его за горло и впечатывает затылком в стол. — Полегче! — Лежи так, — хрипит Хэнд. Хэл уже хочет запротестовать, но Уильям раздвигает ноги и резко входит, перемещая руки на талию фонаря. Джордан издаёт звук, сочетающий в себе стон со вскриком боли. Он хватает Хэнда за руки, пытаясь освободить несчастные бёдра, а в итоге их пальцы переплелись и Хэл стонет в захлёстывающем экстазе от резких и глубоких толчков. Здесь и сейчас. Уильям сильнее сжимает его пальцы, так что они немеют. Уильям нещадно вдалбливается в его тело. Хэл стонет громче, извивается. Он не хочет такое наслаждение, но всё равно подаётся вперёд, прося ещё. Хэнд отпускает одну его руку и перемешается выше. Сдавливает горло лишь слегка, но ощутимо, а затем снова идёт вниз, оставляя длинные царапины. И вот его рука уже на ягодицах Джордана. Внезапно он замирает, крепко сжимает Джордана за руку и дёргает на себя, придерживая второй рукой за задницу. Хэл послушно поддается вперёд и их губы встречаются в жарком поцелуе. Вязкая чужая слюна окутывает рот зелёного фонаря и будто бережно смывает чёрную слизь. Уильям снова начинает двигаться в нём, но уже медленнее, и вот они уже оба не могут сдержаться и стонут. Хэл освобождает руку из цепких пальцев мужчины и впивается ему в плечи. Хэнд разрывает поцелуй, утыкается лицом во взмокшую шею Джордана и жадно, до крови, кусает. Хэл явно хотел съязвить, но голос срывается на стон, и он моментально обо всем забывает. — Держись крепче, — вдруг шепчет Уильям и, держа Джордана за ягодицы, поднимает и куда-то несёт. Хэл сжимает ноги вокруг его талии, но это скорее происходит неосознанно, зарывается пальцами в волосы и дергаёт на себя, заставляя фонаря поднять голову и соединить их губы. Уильям вжимает Джордана в стенку, царапает ягодицы, беспощадно кусает и вдалбливается в тело. Куда бы он ни шёл, судя по всему, свой путь он не собирается продолжать. Уильям слишком сильно давит на него, слишком сильно сдавливает рёбра. Хэлу становится трудно дышать, но он не представляет, как сейчас об этом сообщить. Кислород проникает в организм слишком малыми дозами, а тут ещё рука Уильяма поднимается к горлу и сжимает. Сильнее, чем нужно. Он потерял контроль. Хэл запрокидывает голову, упираясь затылком в какую-то фотографию в рамке, и пытается найти кислород. Хэнд двигается быстро, грубо, резко и не замечает побелевшего от недостатка кислорода Джордана. Нужен воздух. Но Хэл не в силах ничего ему сказать. От секса ещё никто не умирал, но когда тебя слишком сильно вдавливают в стену, и ты чувствуешь, как хочешь вдохнуть, а кислород отказывается проникать в лёгкие — создается легкая паника. — Уилл… — еле слышно шепчет Хэл, стоило пальцам мужчины уйти ниже, когда ощущение обморока появляется на горизонте. Чёрный фонарь реагирует, только когда хватка Джордана ослабевает. Уильям слегка отстраняется, но он всё ещё внутри него, упирается головой в грудь зелёного фонаря, руки перемещаются на ягодицы, чтобы удержать Хэла. Наступает небольшая передышка, в которой Джордан восстанавливает дыхание, переминая в пальцах волосы чёрного фонаря и шепча что-то неразборчивое. — Всё нормально, — это был вопрос, но Уильям произнёс его не с той интонацией. Его пальцы смыкаются вокруг члена Хэла и медленно двигаются по длине ствола, возвращая былое возбуждение. Джордан шумно вдыхает. — Перестарался, — ухмыляется чёрный фонарь и нежно, ласково целует кровавые подтеки на шее. — Буду осторожен. Он начинает двигаться медленно. Хэл одобрительно стонет, сжимая его волосы. Уильям больше не срывается на былой ритм, пытается действовать более мягко, пытается сделать приятно не только себе. Когда в будущем это дойдёт до Джордана, он побелеет и случайно направит самолёт не в ту сторону. Он понимает тебя. Темп ускоряется, стоны разносятся по дому подобно успокоительному импульсу по нервам. Очень быстро. Хэнд поднимает голову и впивается в губы. Джордан царапает его шею, не желая отпускать. Уильям делает несколько глубоких, резких толчков, вызывающих мгновенный оргазм Хэла, и кончает. В наступившей тишине, нарушаемой лишь хриплым дыханием, они медленно сползают по стене, прислонившись друг к другу лбами и сохраняя тонкую нить слюны между губами. Уильям тянется за лёгким поцелуем, без языка, будто хочет удостовериться, что зелёный фонарь живой. Хэл отвечает с большой неохотой. Чёрный фонарь садится рядом с Джорданом, задевая его плечом, и закрывает глаза. Хэл же смотрит на то, что стоит перед ним, а именно — на стол и сбитую скатерть. В его голове не происходит ровным счётом ничего. Совершенно ничего. Кровь с удвоенной силой бежит по венам, сердце пытается уравновесить удары, лёгкие регулируют подачу кислорода — вот и всё, что происходит с зелёным фонарём, никаких угрызений совести. Только полная пустота в голове. Наконец-то. — Эй, — зовёт его Уильям через пару минут и слегка толкает. — Хэл, ты живой? — Нет, — без эмоционально отвечает он. Чёрный фонарь машет у него перед глазами и, не получив ни какой реакции, берёт за подбородок, разворачивает к себе. Хэнд смотрит ему в глаза и спрашивает: — Ты ведь не потерял сознание? — Был близок, но нет. — Мои извинения, — и чёрный фонарь тянется за поцелуем, но Хэл ставит два пальца, и губы Уильяма застывают на них. — Не надо, — шепчет Джордан, Хэнд едва заметно кивает и отодвигается. Они сидят так ещё несколько минут, пока Уильям не поднимается и не отправляется собирать одежду. Он поднимает обмякшее тело Хэла и протягивает ему белье. Джордан тянется за джинсами, а фонарь ловит момент, снова нарушая личное пространство, приближается и шепчет: — Ты мой. Только мой. Целиком и полностью. Просто соглашайся, и я обещаю, что всё будет иначе. Ты станешь другим, Хэл. Навсегда. Хэл, почти успевший оправиться от столь необычного сексуального опыта, отшатывается назад и отвечает совершенно не в тему: — Один раз — не пидорас. Уильям слегка смеётся. — А как же Синестро? Или кто там тебя трахает, потому что ты весьма разработанный мальчик. — Каждый раз как первый, — буркнул Джордан и отвоевал свою одежду у Уильяма. Ему приходится прислониться к стене, в которую не так давно чёрный фонарь нещадно вдавливал его, чтобы одеться, не свалившись, ноги не особенно-то слушаются его. — И что дальше? — спрашивает Уильям. — Ты вернешься к Кэрол и будешь делать вид, что ничего не случилось? — Именно. — Ты всё равно будешь моим. Он надевает своё кольцо, возвращая облик мертвеца. — Ты просто скотина, Уильям, — выдыхает Хэл. — Я не хочу больше никогда вспоминать об… Эй! Хэнд ничего не говорит, перед тем как прижаться к нему. Ему не нужно объяснять свои действия. Мёртвому можно всё, как говорится. Он жадно целует фонаря, с особой тщательностью вылизывает рот. Хэл пытался отпихнуть его, но вдруг пальцы касаются липкого живота Уильяма, и он замирает. Чёрный фонарь перестаёт терзать его губы, только для того, чтобы сообщить: — Это твоя сперма. Хэл поворачивает голову и уходит от поцелуя Уильяма. Черная слизь контурами повторяет его губы на щеке Джордана. — Я ведь сказал — нет. — Не отрицай, что тебе было приятно, — шипит Хэнд. — Ты меня чуть не придушил. — И я только что извинился. Тёплый Уильям целует его в щёку. Живой Уильям заботливо ласкает его кожу на бёдрах и поднимается выше, поглаживая, успокаивая. Хэл закрывает глаза и быстро считает до пяти, пытаясь вернуть трезвые мысли на место. Он понимает тебя, потому что мёртвый. Холодный Уильям, треснувшими губами целует его щёку. Мёртвый Уильям огрубевшими пальцами ласкает его кожу. Джордан мысленно рассуждает: «Он задумал сделать тебя своей игрушкой, а ты, идиот, позволил ему трахнуть себя. Позволил мертвецу». — И могу извиниться ещё раз, — пальцы Уильяма касаются штанов, но Хэл резко хватает их и сдавливает. — Достаточно, — сухо говорит зелёный фонарь. — Что ты скажешь Кэрол? Хэл поставил заметку напротив «любит менять темы и делает это весьма искусно». Хэнд изрядно побелел, когда надел это чёртово кольцо. Его зрачки стали серыми, ногти на руках расслаивались, по коже стекала чёрная слизь. Зелёный фонарь вспоминает, что все это не имело для него значения буквально несколько минут назад. — Тебе ведь всё равно. — Нет. Уильям смотрит на него, не мигая, а Джордан готов прибить фонаря за то, что разрушает его мир. Опять. — Тебе обязательно появляться и ломать мою жизнь каждый раз? — бормочет Хэл. — Когда-то я спас твою жизнь… случайно, — вспомнил чёрный фонарь. — Когда ты был в клетке у Индиго. — Да и то, неосознанно спас, — фыркнул Хэл, и попытался пройти мимо Уильяма, но тот схватил его руки и прижал к своей груди. — Мы нужны друг другу, — тихо говорит Хэнд. Джордан пытается собраться с мыслями. — То, что я был мёртв, всего лишь несколько часов — не означает, что мы обязаны держаться вместе. Я жив, Уилл. Ты тоже, судя по всему, если избавишься от кольца. — Я никто без этого корпуса. Джордан сокращает расстояние. — Ты — Уильям Хэнд, — выдыхает ему почти в губы Хэл. — Ты — человек, о котором всю жизнь составляли ошибочное мнение. Ты — человек, который существует только в головах людей. За одним исключением. Уильям внимательно смотрит в глаза зелёному фонарю, сильнее сжимает пальцы и спрашивает: — Каким исключением? — Я твоё исключение. Хэл выскальзывает и уходит на кухню, чтобы засунуть голову под струю холодной воды и никогда больше не высовывать. Уильям стоит несколько секунд на месте, перед тем как пойти за ним. Он оставляет чёрное кольцо на столе, хватает Джордана за плечи и дёргает на себя. Мужчина не удивлён этому. Чёрные фонари друг друга знают. Уильям целует его так, будто любил долгие годы. Хэл отвечает тем же. — Как так вышло, — спрашивает Хэнд, разрывая поцелуй, чтобы набрать воздуха. — Что тебе суждено быть чёрным фонарем? — Наверное, слишком надоел корпусу зелёных, — усмехается Джордан и зарывается носом ему в шею. — Я не понимаю, что происходит между нами сейчас. Целую тебя и не понимаю. Как будто разум помутился. — Не думал, что мы созданы друг для друга? — Очень смешно, — фыркает Хэл. — Мы можем остаться вместе, — шепчет Уильям. — Я могу убить тебя и всё свершится. Джордан отстраняется. — У меня не будет Индиго, которые перевернут мой разум. Я буду жестоким, как ты во время Темнейшей ночи. Я буду трупом. Настоящим. — Хэл, послушай меня… — «Возможно, хотя бы это даст тебе понять, что мы не можем держаться отдельно друг от друга», — повторяет его слова Хэл и горько улыбается. — Я знаю, что понимаешь меня и, поверь, мне в миллионы раз легче от этой мысли, но…, но сейчас я в другом мире, и не хочу возвращаться в твой. Позволь мне оставаться самим собой. Не смей говорить, что только в смерти люди настоящие, потому что это не так. Уильям отступает, внимательно смотрит в глаза Хэла. Он неуверенно спрашивает, совершенно не желая слышать ответ: — У меня не получилось тебя убедить? Джордан отрицательно качает головой и поджимает губы. — Проклятье, Уилл, — у Хэла срывает крышу, и он подлетает к мужчине, чтобы заключить его в объятья. — С тех пор у меня в голове только и крутится, что эти воспоминания. Я хочу поговорить об этом с кем-нибудь, но на меня либо смотрят сочувствующе, либо с ужасом. А теперь ещё и ты. Ты сказал, что мы можем быть друзьями, верно? — Верно. — Так какого чёрта нам ими не быть? Уильям вплетается пальцами ему в волосы и шепчет в самое ухо: — Потому что я хочу чего-то большего после сегодняшнего. — Любви? — Кому нужна твоя любовь, — фыркает Хэнд. — Секс. — Это не ко мне. Уильям кладёт руки на ягодицы и слегка сжимает. — Ты уверен, Хэл Джордан?