Мертвая роза

«Победа в войне. Бдительность в мире. Жертвенность в смерти» Девиз Серых Стражей

      Когда он видит ее впервые – она еще молода. Скромна. Невинна. Вокруг нее лишь своеобразная пустыня. Тьма стелется по земле, отравляя все живое – растения вокруг увядают и хиреют, животные и птицы бегут, а люди медленно сходят с ума от страха за собственные жизни.       Одинокий розовый куст – вот первое, что встречает их скромное посольство в кровоточащем и отравленом Лотеринге. Скверна уже скребется у его порога, шуршит длинными ядовитыми когтями по камням, устилающим дорогу, клыками вцепляется в ноги усталых путников, но почему-то не трогает этот куст. Он мягко шелестит листвой под дыханием разгоряченного, душного ветра, склоняет ветви вслед проходящим по тропе Серым Стражам и ведьме из дебрей Диких земель.       Обе его спутницы проходят мимо, не видя затаившегося в глубине зелени алого пятна, однако Алистер невольно останавливается, завороженный кроваво-алыми лепестками еще не раскрывшейся розы. Вокруг нее нет больше ни единого бутона, будто куст, зная о надвигающейся буре, потратил все свои силы именно на ее рождение. И цветок, еще не явивший своей истинной красоты, уже прекрасен.       Алистер тянется прямо к центру куста – зеленые листья сами расступаются перед ним, впуская человека прямо в свое сердце – живое, трепещущее, не раскрытое. И он бережно сжимает пальцами тонкий стебель, овитый мягкими шипами. Роза сама ложится в его ладони и легко, практически без всякого сопротивления, покидает свой родной дом.       И на сердце у Стража становится невероятно больно – будто вместе с этой розой последние крохи красоты и жизни покидают Лотеринг. Он поднимает взгляд и долго смотрит в спину девушки – Амелл тихо переговаривается с ведьмой.       Ее походка изящна – она едва касается ногами земли, магический посох мягко раскачивается за ее спиной, а собранные в высокий хвост длинные рыжие локоны мерно покачиваются из стороны в сторону. Маг. Совсем молодой маг. Ей, как и этой розе, здесь не место. Это не ее война. Не ей вести за собой весь Ферелден в битву против безжалостных и безумных тварей.       И Алистер это знает, но почему-то прячет цветок в дорожную сумку и покорно следует за ней.       Во второй раз он видит позабытую им розу тогда, когда на их скромный лагерь нападают Порождения. Цветок выпадает из перевернутого мешка на землю,и одна из тварей, утробно рыча, едва не наступает на него. Алистер яростно отрубает покрытую струпьями ногу до колена, и зараженная кровь брызжет ему на лицо. Тварь визжит и тянет лапы к его шее, чтобы разодрать горло.       Но он уже не первый день в пути и давно уже не испуганный мальчишка, поэтому с легкостью ускользает от черных, полусгнивших когтей и вонзает свой меч в давно уже не вздымающуюся от дыхания грудь. Существо, бывшее когда-то то ли эльфом, то ли человеком, даже после смертельного удара продолжает извиваться и сильнее насаживается на сверкающее черной кровью лезвие, движимое лишь одним желанием – убить. Цели у него нет. Все его действия совершенно бессмысленны, но Порождение упорно разрывает собственную плоть.       Алистер кривится, и, резко выдернув меч из хлипкой груди, одним взмахом срубает голову. Искаженное, истерзанное скверной тело оседает у его ног и безвольно валится на пропитанную тьмой землю. Бывший храмовник выпрямляется – голова врага бессмысленными белыми глазами смотрит прямо на раскрывшиеся алые лепестки.       За спиной рычит очередная тварь, и Серый Страж, крепче сжав эфес верного оружия, без единого сомнения пронзает то, что осталось от когда-то живого сердца. Гарлок невнятно булькает, хрипит, но покорно отдается смерти, даже не подозревая о том, что умирает.       В этих созданиях нет жизни, и поэтому они тянут ее отовсюду, куда бы ни привел их Зов. Они волной боли, ужаса и тьмы проносятся по всему Ферелдену, вытаптывая розовые кусты и все живое, что попадается им на пути. За время странствия он видел мертвые леса и поля, города и реки. Горы. Даже Орзаммар – непобедимая твердыня гномов – насквозь пропитан тьмой. Скверна – в самом его сердце. И Алистер готов поклониться жителям Морозных гор за то, что они не позволяют этому сердцу биться.       Рука сама тянется за упавшим цветком и поднимает его из пыли. Он не знает, почему роза все еще не погибла – бархатные лепестки раскрылись, явив свою животрепещущую сердцевину. А шипы, когда-то бывшие мягкими и совсем еще зелеными, «детскими», больно колют ладонь, превратившись в грозное оружие. Кончиком пальца мужчина дотрагивается до крайнего лепестка, и он на долю секунды словно льнет к огрубевшей коже – нежный и невероятно невинный, а после с мягким шелестом отрывается от бутона и под печальную мелодию ветра опускается на землю.       Страж провожает его тоскливым взглядом.       - Алистер!       Мужчина оборачивается – Амелл замирает в нескольких шагах от него, тяжело дыша. На ее одежде, лице, на коже беспорядочными горстями темного бисера застыли брызги крови, а острый наконечник магического посоха буквально залит ею. Словно шип той самой розы, что он держит в своей руке.       - Опять полезла в самую гущу? – усмехается он, приподнимая светлую бровь и надеясь, что она не заметит зажатый в ладони цветок.       - Боевой маг всегда в центре событий, - пожимает плечами девушка, а после стремительно взмахивает рукой. С кончиков длинных пальцев срывается шипящая ослепительная молния и пронзает голову подкравшегося к нему со спины Порождения насквозь. – Осторожно, сзади был генлок.       Алистер усмехается и оглядывает разоренную поляну. Ведьма Морриган брезгливо отпихивает ногой все еще трепыхающуюся руку одного из Крикунов, вновь забавно переставляя местами слова. Зевран, спросонья запутавшийся в своих штанах, но все же вступивший в бой, пытается вытянуть излюбленный свой кинжал из чьего-то полуоблезшего черепа. Винн спокойно оправляет мантию – на ней не заметно даже крохотного пятнышка крови. Огрен и Стэн угрюмо оттаскивают трупы куда-то под тень деревьев, чтобы очистить от них лагерь. Лелиана, сложив руки перед собой, тихо читает молитву.       - Мы ведь справимся, правда? – внезапно спрашивает его Амелл, сжимая свой посох так, что белеют костяшки пальцев.       - Не знаю, - честно отвечает он. Девушка смотрит на него своими бесконечно-зелеными глазами, в которых пляшет пламя тех же чувств, что грызут сейчас и его самого. Сомнение. Страх. Нерешительность. Усталость. Но все это меркнет, когда магесса попросту клонится в его сторону и утыкается лбом в его плечо. Она не обнимает его, не просит чего-либо в ответ, просто молча стоит. И это кажется так правильно, так… идеально. Будто и не было сейчас этой жуткой бойни посреди ночного леса, будто они оба не были с ног до головы забрызганы отравленной кровью.       - Я не справлюсь одна, - тихо произносит Амелл.       И в этот момент он понимает, что, нет, она справится. Потому что она – сильная. Совсем не такая, как он сам. Лидер. Предводитель. Девушка, воспитанная в строгости Круга и не знающая, что такое истинная свобода, сумеет привести их всех в Денерим, сумеет повести за собой Ферелден. Потому что она знает, за что борется.       - Ты не одна, - твердо произносит Алистер, кладя руки на ее хрупкие плечи. Алый лепесток касается ее щеки, и девушка удивленно поднимает глаза сначала на льнущий к бледной коже цветок, а после – на стоящего перед ней будущего короля.       И он, краснея, будто мальчишка, протягивает ей розу, что так похожа на нее саму.       В третий раз – в последний – он видит ее, когда приходит время умирать. Нет, битва окончена. Ферелден спасен. А сам он жив, как и все его спутники, с которыми они преодолели и ледяные пики Морозных гор, и таинственные кущи Бресилианского леса, даже глубинные тропы Орзаммара они сумели пройти и не погибнуть. Все сумели. Вот только ее не сберегли.       Он стоит – рыцарь в сверкающих доспехах с гербом Ферелдена и золотой короной на челе. Стоит, глядя в лица своих многочисленных друзей, оттененных печалью и скорбью. Стоит… и не знает, что говорить. Потому что слова кончились. Еще тогда, когда она вонзила меч в голову чертовой твари. В голову Архидемона – исполинского дракона, что вслед за собой утащил в сумрак и ее бессмертную душу.       Алистер судорожно сжимает эфес очищенного от крови и ржавчины меча и зажмуривается – это ведь даже не смерть. Это полнейшее небытие. Ее больше нет. Нигде. Даже в Тени. Даже у престола Создателя и его прекрасной невесты. Амелл растворилась, оставив лишь пустую оболочку. Она не будет ждать его по ту сторону Завесы, не протянет ему руки, не улыбнется. Никогда.       Мертва. Мертва!       Слезы жгут уголки уставших глаз, но короли ведь не плачут, правда? Лишь скорбят. Чинно и тихо. Так, как не скорбят друзья и возлюбленные. У них нет на это права. Поэтому он не может упасть рядом с ней на колени и целовать холодные ладони и заледенелые губы, не может проливать слезы и зарываться пальцами в ставшими жесткими волосы. Просто… не может.       И это убивает сильнее, чем орды Порождений Тьмы.       Король опускает глаза на покрывшееся восковой бледностью лицо. Чарующие зеленые глаза закрыты, губы сжаты смертельной судорогой, рыжие волосы отныне просто рыжие. В них нет того огненного великолепия, что сверкало раньше. Нет жизни и света. Нет ничего, что делало Амелл его прекрасным цветком.       Она истлела. А вместе с ней прахом растворилась и роза.       Алистер замечает зажатый в ее тонких пальцах черный стебель и едва сдерживает крик отчаяния. Бутона нет. Лишь черный пепел покоится на светлых одеждах, в которые ее облачили.       - Прощай, Амелл, - срываются с губ короля тихие слова, которые он так не желает произносить. Сердце рвется от боли, легкие обрастают иглами, которые не дают дышать, но он пересиливает себя и, вынув мертвый стебель из ее рук, ломает его.       Некогда прекрасная роза рассыпается пеплом у его ног.