Dreamsex

Я медленно провожу пальцами по линии твоей брови к виску, убирая до белизны светлые с яркими кончиками пряди с лица и встречая твой настороженный, чуть мутноватый взгляд. Похоже, ты что-то хочешь мне сказать, но слова замирают у тебя на губах, когда я наклоняюсь и впиваюсь поцелуем в твой рот, успевая ощутить нежную кожицу на едва зажившей ранке. Ты бьешься подо мной и пытаешься высвободиться, но тем самым только сильнее заводишь, и я усмехаюсь про себя: "Хорошая девочка". Конечно, тебе неуютно, и заломленные запястья наверняка затекли, но разве это не наслаждение - доставить боль тому, кто не станет ей сопротивляться и примет почти безропотно? Твои движения неотличимы от жалобных трепыханий пойманной птички, а глаза, с расширенными от легкого страха и куда большего возбуждения зрачками, выдают мне все твои тайны, детка. Разве не хорошо? Нетерпеливо прижимаюсь, с грубостью разведя твои колени свободной рукой, без труда преодолев последний рубеж обороны, и ты заходишься протяжным, таким сдержанным стоном. Но мы ведь не должны стесняться друг друга, правда?.. Уже следующее мое движение, вынуждающее тебя скрестить ноги на моей пояснице, извлекает из твоих легких куда более интересную, почти откровенную музыку. Что, уже почувствовал взаимосвязь между злостью и желанием? Так хочется расшевелить тебя, увидеть в твоих сверкающих глазах слезы, блеск гнева, влюбленность - хоть что-нибудь, в конце концов, любую сильную эмоцию! "Прости", - шепчешь ты, и от вспышки ярости скручивает внутренности. Это что, все, на что ты способен - извиняться, словно хорошо воспитанный ребенок, стянувший по чьей-то указке леденец из буфета? Невинные овечьи глазки - вовсе не то, что мне хотелось бы сейчас наблюдать. И ведь даже почти не возбужден..непорядок. Сжимаю твое бедро и, сдерживаясь, чтобы не ударить по хорошенькому, вытянувшемуся от испуга личику, прохожусь всей длиной напряженного члена по ложбинке между ягодиц - ловлю ответный, едва различимый вздох, из губ в губы, и замечаю, как с уголков твоих глаз скатываются слезинки. Не хватало еще смотреть, как ты захлебываешься рыданиями из-за того, что жестокий и коварный я вздумал домогаться к тебе, херова принцесса на горошине! Если бы я думал о чувствах каждого, кто был подо мной, то мне пора было бы записываться в сестры милосердия. Увы, тебе не досталась какая-нибудь рохля, готовая стоять перед тобой на коленях и умолять о поцелуе. Война меняет людей, малыш, и пора бы понять, что не стоит надеяться на любовь и понимание там, где этого не будет никогда. Видимо, ожесточившееся выражение на моем лице еще больше парализует твою волю к сопротивлению, и ты становишься похож на загипнотизированную удавом пташку. Хорошо. Раз так, давай поиграем. Укус. Толчок бедер. Укус. Ты стонешь от мучительной ласки и вырываешься из хватки, отделавшись вмиг заалевшим следом на шее. Даже интересно, что будет дальше: я вжимаю твои тонкие и хрупкие запястья в матрас, ты делаешь жалкую попытку ударить меня коленом по ребрам, за этим следуют пять минут забавной бестолковой возни, и, наконец, сдавленный вскрик: это головка моего члена оказалась-таки внутри тебя. Неосторожно, без смазки, чуть ли не случайно - ну что же, сам виноват, что так много вертишься, детка.. "Ты ведь напрашиваешься, или я чего-то не понимаю?", - и почему, интересно, мой вопрос ставит тебя в тупик? Обиженно дрожащие губы, слезы.. не нужно было так старательно показывать свою строптивость, птенчик, ведь в итоге ты добился совершенно обратного эффекта. Глубже, резче, болезненными рывками, преодолевая напряжение тесно смыкающихся мышц, наполняю тебя изнутри, и внезапно чувствую, как ты расслабляешься подо мной. Вот и отлично, будет проще.. Как только твои руки оказываются свободны, ты охватываешь меня за шею, притягиваешь к себе и даже не скулишь от того, как я кусаю тебя за плечо. Надо же, какие мы стали податливые! Частое дыхание и соприкосновение тел создают непередаваемую атмосферу - будь я одним из сопливых романтиков, точно назвал бы "физическим и духовным единением". Или похлеще того, решил бы, что мы - как это там говорится? - "занимаемся любовью". Нет, не спорю, задница у тебя хороша, но что касаемо любви - за этим к кому-нибудь другому, моя девочка. Хотелось бы сделать все побыстрее, так что на нежности времени нет: мне и самому непросто на первых порах, хотя наши столь частые в последнее время кувыркания хорошенько подготовили тебя к подобным неожиданным атакам. Я ложусь сверху, навалившись всем весом, и чувствую, как свежие, пусть и изрядно помятые простыни пахнут прохладой, а от твоих волос исходит легкий аромат мятного шампуня. Он покачивается, одурманивая мое обоняние, а затем внезапно приобретает какую-то другую нотку. Или мне только кажется? Нет, должно быть, просто почудилось.. Тот же самый запах, только с другим оттенком - к основному, чистому фону приплетается дразнящая нотка специй. Забавно.. и не подумал бы, что вдруг обрету такую чувствительность, чтобы вынюхивать компоненты твоего шампуня, девочка моя.. С усмешкой прихватываю зубами мочку твоего уха и с удивлением слышу горловой, почти мурлычущий стон. Тебе вроде бы не нравилось, когда я делал это раньше, а? На мгновение замерев, кусаю сильнее, накрываю губами хрящ и сжимаю между острыми кончиками клыков. Ты дергаешься навстречу, и в этом заметно одно только удовольствие, но не желание остановить происходящее. Ты ведешь себя.. странно. В волосы на затылке зарываются прохладные пальцы, массируют кожу головы, царапают кончиками ногтей, и ты почти развратно выдыхаешь прямо мне на ухо. Нет, ты ведешь себя не просто странно, ты ведешь себя совсем как.. ..Деймос. Как же я сразу не догадался. Черные пряди челки щекочут мое лицо, и во всем, что сейчас творится, нет ни капельки фантастики. Ведь отчасти так даже правильней: что именно ты усмехаешься подо мной, щуришься с чувственной, насмешливой ленцой, и на моем рывке прогибаешься в поясницу, расставляя скрещенные до того ноги шире и откидываясь на подушки. Еще мгновение, и я с негромким рыком подхватываю тебя под колени, забрасывая твои ноги к себе на плечи. "Нехорошо не предупреждать, мышонок". В ответ - только бессовестное, частое, возбуждающее до дрожи постанывание, все громче и громче, и язык развратно скользит по тонким бледным губам. Твое тело исчерчено шрамами, и стоило бы добавить к ним какую-нибудь свою метку. Но укусы только распалят тебя еще больше, не так ли? "Ка-аин..", - ты жмуришься, приоткрывая рот, и я, пользуясь случаем, проталкиваю в него кончики пальцев; ты тут же принимаешься ласкать их языком, неспешно посасывать, и я чувствую твои влажные губки вовсе не там, где они прикасаются в этот момент. Что же ты за чертова шлюха. Прогнать бы - но ты слишком хорошо умеешь предлагать себя и пробуждать в других желание оттрахать тебя так, чтобы остаться в памяти надолго. Отступать уже поздно, и я врываюсь в тебя раз за разом, оставляя синяки на светлых бедрах, со злобой и вожделением кусая в губы: поцелуев ты не заслужил. Раз ты все-таки в моей постели, я оставлю тебе несколько памятных сувениров. Рядом с белыми черточками старых шрамов свежие отметины зубов, наливающиеся звездчатым пурпуром, расцветают на болезненно-светлой коже. Нравится? Авель от такого кричал бы, а ты под аккомпанемент хриплых стонов отсасываешь мои пальцы (о чем, любопытно знать, ты думаешь, делая это с таким рвением?), бьешься в дрожи наслаждения, и это так напоминает.. агонию. Твоя жизнь принадлежит мне полностью, ты выплескиваешь свою силу теплыми и протяжными толчками, я чувствую мокрые потеки на животе и ухмыляюсь. Конечно же, ты кончаешь раньше меня, мышонок, ты ведь так неприхотлив и не требуешь многого - от меня, разумеется, от меня, другого ты свел бы с ума своими капризами, и только подо мной захлебываешься скулежом и отдаешься каждой клеточкой тела. Достаточно единственного взгляда на твое лицо, чтобы ускорить и без того торопливые движения, скользнуть мокрыми от слюны пальцами по твоим губам к скуле, оставляя поблескивающий след.. закатить тебе пощечину, такую, чтобы ты охнул.. и излиться глубоко внутри, долго, яростно совершая несколько размашистых фрикций даже после оглушительного оргазма. Следовало бы придумать для тебя наказание, но не хочется шевелиться - по-крайней мере, пока. Позволяю тебе спустить ноги на постель и с прерывистым выдохом ложусь сверху, чувствуя, как твои острые тазовые косточки упираются мне почти под ребра. "Поговорим позже". Могу только догадываться, но ты, наверное, улыбаешься, поглаживая меня по волосам и прижимая к себе так близко, как только это возможно. Я просыпаюсь с больной головой и стояком, который тревожит меня в первую очередь. И снилось-то что-то.. мутное. Вроде бы, только-только очнулся от тяжелой туманной дремы, но она улетучилась так быстро, что и не припомнить. Лежащий рядом Авель протягивает руку и прикасается к моему лицу, улыбаясь ласково и немного задумчиво. - Ну, что такое? - прокашлявшись, спрашиваю я, нашаривая возле подушки измятую пачку сигарет. - Все хорошо, - он такой милый и растрепанный спросонья, и я готов взять его прямо здесь и сейчас, - ты назвал меня как-то странно во сне. My-sho-nok? Или, может, я ошибся.. Он с трудом воспроизводит на память слово из моего родного языка, а я ощущаю, как напрягаются желваки и где-то в груди появляется спутанный, неприятный комок. Такое бывает, когда глотаешь что-то, что хорошенько не прожевал. Маленький навигатор видит это и встревоженно хмурится: - Эй, что стряслось? - Все окей, - я сажусь на постели, закуриваю и смотрю на вздыбленное холмиком в районе паха тонкое покрывало. Поразительно, но намек понимается без слов, и моя девочка несколько нерешительно притрагивается к объекту беспокойства. Я накрываю его ладонь своей, прижимая ближе, и откидываю голову назад, опуская веки. Коротко мелькает перед глазами картинка того, как проскальзывает острый язычок Деймоса по гладким губам. Пальцы сжимают ладонь ни в чем не повинного Авеля до боли, и он вскрикивает; я отпускаю, и он тихо спрашивает: - А что значит.. то слово?.. Я затягиваюсь горьковатым дымом и, пропуская его сквозь легкие, стряхиваю пепел на простыни. - Ничего, детка. Оно не значит ни-че-го.. "..ничего из того, что тебе следовало бы знать". Я усмехаюсь и шутливо взъерошиваю светлые волосы Авеля, а он растерянно хлопает ресницами, не понимая, с чего бы такое дружелюбие. "Некоторые вещи заслуживают того, чтобы держать их в секрете".