Dark Whisper

Он сделал вид, что поддался его речам. Юноша говорит так по-взрослому красиво, но так удачно и доступно детскому сердцу подбирает слова… Он принюхался, но парнишка пах, как обычный человек. В нем не было сладкого до дрожи запаха полукровки. И сам юноша, видимо, еще не понимал, кто перед ним. Мальчик подавил свою лучезарную улыбку. Его естество веселилось, и ему трудно было с этим что-то поделать. Статус крови никому еще не добавлял особого ума. Все, как всегда, зависело от ума родителей, да собственного. Ничего принципиального нового. Кровь гулей дарила только силу и голод. Чудовищный голод монстра. Юноша напротив него распинается перед наивными детскими умами о свободе. Он ловко закладывает в маленькие головки простые истины, которые будут истолкованы детьми иначе, потому что они еще не созрели, не готовы к этим мыслям. И юноша предлагает им игру. Игру на выживание. Игру свободных секунд. Игру на вылет. Дети не понимают, что он предлагает им самоубийство. Мальчик и сам чувствует восторг, что проникает в его душу от подобных слов. Он бы хотел лететь вниз, полный свободы! Главное только вовремя уцепиться кагуне за фасадные конструкции, иначе дух свободным станет, а не он сам. Ринкаку вещь хрупкая, когда речь идет о соединение RC-клеток. И все же, если бы не фантазия, то слушать без смеха чужие философствования было сложно. И чего только все уши развесили? Это, конечно, напрягало. Дети действительно велись на чужие слова об эфемерной свободе. Мало того, кажется, в глубине души этот юноша тоже верил в то, что говорил… О, это двойная игра. Ему кажется, что он заставляет других верить в полную чушь, он смеется над легковерными, но на самом деле хочет в это верить сам… Несчастное создание. Мальчик постарался скрыть усмешку. Вряд ли, если опустить голову, будет заметна его слабая ироничная улыбка. Парень чувствует, что наступил на нужные нити души, определяя прыжок вниз, как свободу от родительской опеки. Юноша красиво говорит, и мальчик продолжает слушать. Идея о стремительном полете вниз действительно привлекает его. - А ты сыграешь? – спрашивает этот безумно красивый молодой человек, со светлыми волосами и голубыми глазами. - Я хочу быть свободным! – послушно заявляет герой этой истории. Восторг и уверенность в его голосе искренни. Он действительно хочет лететь! Почему нет, ведь это так забавно? Хотя таящаяся в золотых глазах насмешка говорит о том, что задумано немного большее. Юноша считает себя самым умным. А ребенок с золотыми глазами чувствует, как в нем растет монстр. Ребенок человека и гуля, чьи родители вместе с Сеной ломают прошлый мир и строят новый, чувствовал то, что никому, кроме ёкаев и их шикигами не было дано. Тьму, что собиралась вокруг этого юноши, собираясь лишить его собственного естества и явить миру монстра. Ребенок с золотыми глазами был уверен, что людская жизнь для этого юноши всего лишь забава. Что прервать ее стало, не более чем игрой. Однако, где-то глубоко в душе еще остался тот малыш, который не был виноват в том, как сложились обстоятельства. Поэтому, когда они поднялись на крышу, ребенок с золотыми глазами, слушая его речи о свободе, поднялся на край, прогуливаясь по нему, даже не раскидывая руки. Он смотрел вниз, думая, что этой высоты недостаточно, чтобы испугаться по-настоящему. По крайней мере, не ему. Поэтому он зачарованно улыбается. Насколько глубоко надо упасть, чтобы осознать свое падение? Тот, в честь кого он назван, тоже умеет говорить, его речи тоже могли быть опасны, но он остерегается своих советов, потому что мудр. И мальчик с золотыми глазами взял с него пример. Поэтому сейчас он поворачивается к тому, что считает себя умелым мастером давления на психику. Гений. Он считает себя гением, верно? Юноша смотрит на него. Любой другой ребенок уже десять раз упал бы вниз, но, конечно, не полу-гуль, воспитанный теми, кто стоит в основании этого мира. Мальчик смотрит на красавца блондина. Если спасать – то не речами, не убеждать красиво играя словами. А показывать действиями. Это лучшее средство. Поэтому он лучезарно улыбается. - Тогда давай полетим вместе! – восторженно заявляет он, намертво сжимая его руки своими. В глазах он видит панику, потому что сила, с которой его держали – была оценена. - Повеселимся напоследок, - обещает ребенок и кидает их обоих вниз. В стремительное падение. Держа за руки блондина, прижимая к себе, слушает чужой крик ужаса. Только упав так глубоко, чтобы все обстоятельства смыло встречным потоком ветра, можно наконец стать изначальным собой, чтобы начать жить сначала. Удерживая блондина на руках, ребенок выпростал свое кагуне, останавливая падение. Масахиро хохотал, чувствуя небывалый прилив адреналина. Да, кажется, ему понравились такие приключения! Блондин же цеплялся за него, уже осознавая, что спасен. Ужас еще не ушел из его души, но понимание появилось. Тяжело дыша, он глядел на него, а Масахиро счастливо улыбался. - Ты глупость пиарил. Смерть не свобода, - заявил он, заглядывая одним какуганом в голубые глаза. – Это вечные оковы. В тот момент Масахиро предотвратил первое в истории падение. И пусть это было падением человека, но человеком ли был Йохан в тот момент? Во всяком случае, чтобы он им снова стал, Масахиро впервые примерил на себя роль оков. Но кто бы знал, что это только начало его битвы? Не пять, и даже не десять следующих лет потребуется Масахиро, чтобы изменить того, кого он тогда сжимал в объятьях. Масахиро поднялся с футона, укрывая Йохана одеялом, аккуратно перешагивая через развалившегося прямо на полу кузена – собственное кагуне служило тому подушкой и одеялом. Наасу спала на диване. Качнув головой, Масахиро пришел к выводу, что не дать замерзнуть чужой леди он все-таки имеет право. Как ни крути, а шестнадцать лет ему только по инфо-карте. Так что ее одеяло он тоже подтянул на голые плечи. Едко зевнув, Масахиро пошел в ту часть огромной залы, которая считалась кухней-столовой. У Ивана всегда было много гостей, так что на первом этаже можно было найти лежбище в какой угодно части комнаты. Чем они и воспользовались, чтобы не расходиться по комнатам и не наводить друг друга на не нужные мысли. Масахиро был рад, что это была идея Масамуне. Так выглядело более естественно. И, конечно, ему нравилось, что брат не изменился. Масахиро не питал сомнений, кто перед ним. Ему не нужна была Клеть, чтобы видеть это. Масахиро был рожден в страхе, что Масамуне мертв. Чужие отчаяние и боль впитались в его душу, навсегда оставив отпечаток. Может, именно поэтому он знал, что тот, в честь кого он назван, сейчас в этой комнате. И через несколько дней все вспомнит. Пока же Масахиро заваривал кофе, слабо улыбаясь. Ему было необходимо подумать. Мысли тянули его сознание в разные стороны, пытаясь порвать на лоскутное одеяло, так что необходимо было их успокоить. Дело в том, что к благой мысли, что Йохана надо влюбить именно в юного Масахиро, а потом сказать правду, примешивалась обида. Его из прошлого не любили! Так просто эту мысль переварить не получится, какой бы детской она не казалась. Масахиро слабо улыбнулся. Йохан, выросший в семье Лепниных, был действительно другим. Нет, Масахиро умел видеть душу человека вне обстоятельств. Но тем не менее… Парень пожевал губы, приподнимая бровь и смеясь над собой про себя. Сейчас именно этот Йохан и был его любовью. Ему нравилось абсолютно все в нем, в его характере и поведении. Поэтому Масахиро выдохнул, пытаясь убрать обиду прошлой жизни куда подальше. Йохан не хочет даже пытаться любить прошлого Масу. Он ничего к нему не чувствует. Зато готов влюбиться в ребенка… Может, уже влюбился. - Проснулся уже? – Масахиро повернулся, видя заспанного блондина, который уселся за стол. - Ага. Кофе будешь? – Манабу лучезарно улыбнулся, он находил полусонного Лепнина очень милым, так что улыбка была искренней, хоть и приправленной не отпустившими его мыслями. Йохан кивнул, задумчиво оперевшись локтем на стол и уложив на ладонь щеку. Масахиро уселся напротив, пододвигая к Йохану чашечку. Лепнин с благодарностью кивнул. - Наверное… я должен это сказать, - вдруг негромко выдал Йохан, сжимая маленькую чашечку. – Может, конечно и не стоит. Лепнин нежно ему улыбнулся, так что Масахиро почти зацвел, если бы не тревога. Серьезные разговоры с утра – так себе начало дня. И все же, его сейчас гладили по голове, и Маса чувствовал себя самым счастливым ребенком на свете. Неважно, что он там помнил. Масахиро глядел в голубые глаза, ожидая того, что скажет Йохан, одновременно желая, чтобы он это сказал, и опасаясь. - А я пойму? – тихонько спросил Маса. Масахиро всегда считал, что он может понять, кого угодно. Но Йохана он и тогда не всегда понимал. Он просто “переделал”, как считал правильным для общества. Да, можно сказать, что он спас его. Но Масахиро не обманывался. А Лепнина он вообще толком не знал. Он влюбился в образ, а сейчас у него есть шанс этот образ понять, понять заново. Быть может, в этот раз получится? - Ну я постараюсь, - негромко усмехнулся Лепнин, проведя пальцами по его щеке и сжав руку на чашечке. - Я не могу говорить за всю Свиту… Но Сена и Хирума, Близнецы и Юра… Они не просто видели прошлое. Они будто жили им еще раз. Я в этом уверен. Лепнин глотнул кофе, глянул на Масахиро. Тот, сложив ручки вместе, не отрывая от него взгляда, слушал. - Я не смог, не дал воспоминаниям утащить меня в них. Все мое естество было против. Поэтому я просто наблюдал. Как наблюдает сторонний наблюдатель. Масахиро хлопнул глазами. Йохан догадывался, что это слишком серьезный разговор для ребенка. И непонятно зачем нужный, но сам Лепнин обязан был это высказать, не только для себя. Для Масы тоже, хоть и поймет он это не сразу… - Но почему? – недоуменно спросил Маса, по его мнению, в жизни Йохана было не только плохое, себя он, например, считал очень даже светлой страничкой. Лепнин хмыкнул, касаясь пальцами виска. К голове подступила боль, сжимая, будто обруч. Воспоминания подобрались очень близко, словно недовольные тем, что их отпустили однажды, им захотелось взять реванш… Но Йохан из принципа продолжил говорить. Он хотел объяснить Масе правду о себе. Ту неприятную правду. Что он никакой не герой. Героем его сделали обстоятельства. Семья, друзья, воспитание… Но на самом деле, все могло быть иначе. Если история бы повторилась? - Ты не знаешь, кем я был. И мне не хотелось… даже на секунды не хотелось стать тем, кем я перестал быть по воле твоей тезки. Я не хотел быть преступником. Не хотел убивать людей. Не хотел… Не хотел превратить жизнь своей сестры в Ад. И сам не хочу! Не хочу пережить этот ад снова! - Спокойно! – Масахиро схватил Йохана за плечи, встряхивая, а тот резко замолк, ошарашенно глядя на Масахиро. Падение было мгновенным, но коротким. - Прости… - Масахиро выглядел почти испуганным. Но он отлично справился. Такое ощущение, что уже привык. Ужасы детдома всплыли в голове настолько ярко, будто настоящие, прожитые воспоминания. Именно они и привели к Падению. Йохан больше никогда не хотел испытать подобного. - Все хорошо, садись, - покровительственно улыбнулся он Масе. Лепнин думал о том, какую же ношу он все-таки взвалил на ребенка. Его восторженная любовь… Насколько она сильна? Как долго продлится? Наасу что-то пробурчала, но ни она, ни Масамуне не проснулись. Йохан хмыкнул. Падение было незаметно для других. Масахиро плюхнулся напротив. - Фух. Сдается мне, ты в прошлой жизни был той еще занозой в заднице? - Следи за языком, - потребовал Лепнин, но усмехнулся. Такая манера общения напомнила Сириуса. - Вот уж не знаю, что там было, - легкомысленно заявил Масахиро, - но ты и сейчас не лучше. - Что? - не всерьез возмутился Йохан. Такие сентенции его умиляли. Конечно, если смотреть со стороны и не знать прошлого, то Маса прав. От него одни проблемы! - К тому же, Клеть ты прошел. Чего теперь уже? – Масахиро пожал плечами и достал подогревшийся бутерброд с мясом. – Держи. Масамуне говорит, что утром надо плотно питаться. Не буду отказывать своему кузену в праве на гордость за меня! Йохан взял в руки завтрак, наблюдая за довольным и почти что-то насвистывающим Масахиро. Невольно его губ коснулась улыбка. Это был ребенок. Но с ним было удивительно легко. Хотя он редкостная прилипала, но скорее всего вел себя так, потому что его постоянно отталкивали. - Насчет того разговора о любви, - просто сказал Йохан, считая, что раз Масахиро решил серьезно бороться за него, то должен это услышать. Манабу и правда напрягся, ушки его чуть покраснели. - Тот Масахиро очень многое для меня сделал. И, несомненно, я его любил. Но ты только вдумайся. Где-то есть парень, младше тебя, который вспомнит все, что было. Который получит надо мной неограниченную власть и заявит, что я ему обязан? Я не хочу. Я привык, что я сам по себе. Я знаю свои отрицательные стороны, но я не хочу, чтобы меня как котенка тыкали носом в прошлое! Каким он будет, этот ребенок, получивший память о прошлом? Тем самым Масахиро, который был способен понять чужую душу, или так же как я, просто увидит воспоминания и решит, что получил власть над одним из Свиты? Лепнин осекся. Понял, что его понесло. Хотел же о другом! Так было и раньше. Рядом с Масахиро он всегда говорил, что думал. Его это веселило. Лепнин глянул на подростка перед ним. - Тема, конечно… - прошептал Масахиро. – Со мной таких вещей никогда не обсуждали. Действительно на его щеках появился румянец. Но сказанных слов не воротишь, так что Йохан не собирался извиняться. Масахиро же хлебнул кофе, поерзав на стуле. Ему хотелось доказать свою любовь! Непременно доказать! Прямо сейчас! Мысль было по-детски невинной, поэтому именно так он и улыбнулся. - Не знаю, что тебе на это сказать. Но если, тот Масахиро, который должен вспомнить тебя прошлого, не способен вместе с тобой прыгнуть с крыши, то он не тот Масахиро. Лепнин поднял на него глаза. - Шоколадку? – непосредственно протянул ему плитку Масахиро. – А куда мы сегодня пойдем? Мы вернемся? Нам же надо дальше следить за аделлами? Йохан фыркнул. Показалось? Масахиро лучезарно улыбался, едва ли не виляя хвостом, если бы он был, а щечки его все так же горели румянцем. Йохан вдруг понял, что он упустил. Он не захотел понять себя прошлого, не смог себя простить, но и Масахиро из прошлого он поэтому не мог понять до конца. Его деяния и его любовь. Он не мог оценить их силу только косвенно. Эмоции прошли мимо него. Но сейчас… Йохан улыбнулся, взлохматив волосы Масахиро и поднимаясь. - Идем. Ты прав, дел выше крыши – перекусим по дороге. Лепнин глянул на Масамуне. - Наасу с голоду не умрет. Хоть один Маса умеет готовить. Когда Йохан первым поднялся, Масахиро выдохнул. Он был уверен, что вел себя неестественно, но, кажется, Йохан этого не понял. - Я справлюсь, - убедил себя Масахиро мысленно. - Он будет любить меня. Непременно. 2. У Мадо в корне не сложились отношения с Конго Кадзуки. Парень-то был неплохим. Но родившись в семье одного из асов пилотирования Конго Агона и Первой Венценосной Сестры – Анезаки Мамори, представлял из себя гремучую смесь характеров и принципов. Акира считала это просто спесью и самомнением, помноженным на умение красиво и уверенно доказывать свои позиции. Но Мадо не умела отступать. Именно поэтому они едва ли не дрались. Слово за слово, они могли бы добраться и до дуэли, но “воспитание” не позволяло Кадзуки поединок с “женщиной”. При этом он умел говорить это слово, как оскорбление. Даже с Сёдзо было в разы проще. Парень тоже был своеобразным, но терялся на фоне Кадзуки. Он был в своих мечтах, своих мыслях и прекрасно рисовал, чем собирал вокруг себя целую стаю фанатов. От реальных, до желающих выгодной дружбы. Мадо не хотела признавать, что Кадзуки ее цепляет, а на двух других братьев ей попросту все равно. Оценивать их достоинства и недостатки она не собиралась. Поэтому сейчас, Акира подпрыгивала то ли от ненависти, то ли от нетерпения. Им надо ехать в Клеть. По месту жительства ей выпадала Главная Клеть, но, кто бы сомневался, двое старших детей Конго поедут тоже в нее! Мадо надулась и сложила руки на груди. Почему они едут в одном автобусе? Пусть бы детки великих мира сего ехали на личном автомобиле! Но Кадзуки, усадив Сёдзо на сиденье, что-то ему рассказывал, посмеиваясь и стоя рядом – мест на всех не хватило. Впрочем, ехать было недалеко, так что трагедии ни для кого не будет. Мадо всматривалась в лицо Кадзуки, не силах найти ни одного изъяна. Этот парень был красавчиком и пользовался популярностью. Глаза матери, чуть смугловатая кожа отца, светлые волосы бабушки… Однако, никогда и ни с кем не встречался. Акире не было понятно почему. Он не нарушил бы никаких законов, если бы ходил за ручку с какой-нибудь леди. Может, он еще не созрел? Акира хмыкнула этой мысли. Но улыбка сползла с ее лица. Девушка внезапно вспомнила разговор Судзуны и ее подруги: - Нам запрещены отношения до Клети. Это участь почти всех детей знатных родов. Если только тебе не прикажут иного. - Но, если вдруг? – подивилась подруга. - То это может быть большой проблемой. В первую очередь для меня. Так говорит папа. Но я не очень понимаю. Акира выдохнула. Она редко видела Судзуну Ренджи, они были в разных классах. А потом она просто исчезла. Но тот же Кадзуки не выглядел встревоженным, хотя они должны были быть друзьями. Во всяком случае, у них были совместные фотографии с вечеринок родителей, которыми Кадзуки хвастался. Может, ее просто перевели в другую школу? Может, что логичнее, что она сейчас в Летной? Реформа образования предполагала, что после шестнадцати лет они проведут два года в прошлом лучшем образовательном учреждении… А потом, если не захотят стать профессиональными солдатами, будут туда курсировать один раз неделю в течении пяти лет, пока получают высшее образование или профессию. В таком случае, Судзуне полгода назад исполнилось шестнадцать… Говорят, у нее есть брат, но брата в их школе Акира никогда не видела. Он никогда не заходил за сестрой, что Мадо находила очень странным. Разве что, у них большая разница в возрасте, или он изначально учится в Летной? Таких избранных сейчас всего две группы в год. И конкурс на место просто безумный. Мадо снова глянула на Кадзуки. Тот заметил ее взгляд, насмешливо хмыкнул и оскалился. Еще бы язык показал, если бы они не были в автобусе. Нельзя же себе имидж портить. Мадо фыркнула и отвернулась в сторону окна. Она еще на секунду успела попереживать о его участи! Какая глупость! Сёдзо уставился в книгу. Это тоже невольно раздражало. У Сёдзо всегда были книги. Он всегда их легко достает и читает только в бумажном формате. Мадо вздохнула. Нет, она не была девочкой из бедной семьи, пользующейся государственной помощью. Разве что в Купол Асфеи на Какугане они летали отдыхать за счет дотаций, но это не редкость. И все же, отца Акире сильно не хватало. Ее мать умерла при ее рождении, а отец отдалился от ребенка. То есть, у нее все было, кроме самого главного – любви и понимания. Акира даже не очень представляла, чем сейчас занят ее отец. Дома появлялся редко, расспросы не любил. Девушка бы не удивилась, если бы узнала, что у него есть другая семья, которая счастлива. Агенты Манабу Ван Мэй приходили к ним не раз, но поводов забрать ее Акира не дала. Официально ее забирать не имели право. Ребенок ухоженный, ходит в хорошую школу, после девяти всегда дома, где накормлен и уложен спать. Только ее жалобы на нехватку внимания могли бы что-то изменить. Но Акира не хотела отправляться в детский дом, а потом попасть к совершенно чужим людям. И все же, наблюдая за своим отцом, Акира не могла не заметить, что он одержим какой-то идеей. Но какой именно, девушка понять не могла. Мадо снова глянула на Кадзуки. Она понимала, что завидует ему. Нет, не его положению в обществе, ее это совсем не волновало. У него были оба родителя, и этим родителям не было все равно на своих детей, даже учитывая их должности. У него были два брата. А она была одна. Мадо слабо улыбнулась. Улыбка вышла грустной. - Волнуешься? Акира вздрогнула. Кадзуки незаметно подошел к ней, встав напротив. Так как Акира сидела на тех сиденьях, что были выше остального уровня, они смотрели друг другу почти глаза в глаза. - Нет! – буркнула она. Но нервы на самом деле были. Когда они приедут на место, то проходить Клеть будут небольшими группами, так что дети будут ждать своей очереди вместе со всё понимающими родителями. И тогда, Акира была уверена, что ей будет обидно и тревожно, тем сильнее, чем больше довольных лиц вокруг. Отец, несомненно, придет. Курео всегда приходил или делал то, что обязан делать, но никогда ничего лишнего. Кадзуки сжал ее плечо, и она глянула на него. Старший Конго улыбался. - Пойдем вместе. Все равно из класса сегодня только мы трое. - Но… Там наверняка по двое, - нахмурилась Акира. Она хотела согласиться, но боялась, что это будет выглядеть, как будто проглотила подачку, перестала быть собой и вообще примирилась с кровным врагом. Автобус резко затормозил, раздался предупреждающий визг кагунной подушки. Так что Акира мгновенно схватила Кадзуки за руку, боясь, что парень полетит в начало салона – тот ни за что не держался. Но Кадзуки казалось и не собирался никуда лететь. Наоборот, он обнял потянувшуюся к нему Акиру, думая, что девушка падает. Торможение действительно было резким. Стабилизационная система взвыла подтверждающими маркерами опасности. Кто-то из детей вскрикнул, кто-то, кажется, ударился. Посыпались недоуменные вопросы, чертыхания и возмущение. Мадо же, находясь в сильных объятьях, увидела, как кагуне Кадзуки опутало один из поручней. Судя по всему, это был ринкаку или бикаку, потому что забавный хвостик вылез из штанины левой ноги. Акира невольно усмехнулась. - Что? – она впервые увидела, как Кадзуки вспыхнул. – У меня нормальное кагуне, просто смысл… Пока водитель вышел ругаться с виновником инцидента, Акиру все еще обнимали. Мадо же думала о том, что быть может, они могли бы быть друзьями. Жаль, что накопилось столько отрицательных мыслей. И все же, все эти мысли – мелочь по сравнению с реальной опасностью. Кажется, только она воспринимала Кадзуки, как врага. Парню до нее на самом деле не было дела. Те самые принципы. Обязан помочь в сложной ситуации… Но а в целом… В целом свободен и никому ничего не должен. Водитель вернулся в автобус. - Кто-то сильно пострадал? – спросил довольно молодой парень, кажется, реально испугавшийся и взбешенный одновременно. Впрочем, и испуг, и бешенство его уже отпускали. Он оглядел взглядом деток и слабо улыбнулся. - Все хорошо! – тут же подтвердили ему со всех сторон. – Не волнуйтесь! - До Главной Клети десять минут пешком. Пойдете или будете ждать автобус? - Пойдем, конечно, - решило большинство. Кадзуки помог Акире спуститься, но потом отпустил руку. Банальная вежливость? Впрочем, на выходе из автобуса он снова подал ей руку, и они пошли втроем. Сёдзо тут же поинтересовался ее мнением по поводу вышедшей недавно популярной книги, подсунул под нос новую зарисовку. Акиру немного раздражала подобная фамильярность, но это лучше чем чопорность и самомнение. Кадзуки как раз гордо шел абсолютно прямо, будто на параде. Детей шло довольно много. Вот кто-то толкнул Мадо в плечо, причем довольно сильно. Кадзуки притянул ее к себе, приобнимая. - Эй, куда прешь! Что толкаешься? – выдал он, поражая Акиру. Видимо, он мог быть и невежливым. Может, и совсем невежливым. Парнишка извинился, отвесил поклон и устремился вперед, обгоняя других. Акиру переместили в центр, между братьями, в полной уверенности, что так ее никто не заденет. Мадо было непривычно находиться в их обществе. Но напряжение постепенно исчезло, хотя и ненадолго. Ровно до того момента, как они прошли Врата и оказались в Саду перед Главной Клетью. Тут было собрано довольно много учеников, все были восторженные, довольные на вид. Разбредались все по кучкам. Дети подходили к родителям, подводили к своим одноклассникам или друзьям, знакомились и общались. Атмосфера была, как перед первой линейкой в школе… Мадо же ощутимо нервничала. Где-то здесь ее отец. Хотя, зная его, он подойдет к самому началу, чтобы не проводить с ней лишнее время. Он даже в Куполе умудрялся так поступать. - Пойдем! Отойдем в сторонку, - Кадзуки приобнял ее за талию и повел к лавочкам. - Да, столько людей, - не очень-то обрадованно сказал Сёдзо. - А где ваши… - начала Акира. – Разве вам не надо… Кадзуки усадил Мадо и брата на лавочку, а сам встал рядом, рассеянно гуляя глазами по толпе. - Нет, ты что, они нас не будут встречать. Формально Шелгри-доно является нашим опекуном на подобные мероприятия, - пожав плечами, заметил Сёдзо. Акира с удивлением глянула на ребят. - Вы нормально к этому относитесь? - У предков полно других дел, - равнодушно бросил Кадзуки. – О. Вон твой отец. Конго свистнул и поднял руку. Акира была в шоке от такой наглости, но говорить ничего не собиралась. - Сейчас же Гости с Аделлады, так что взрослым не до нас, - заметил Кадзуки, глянув на нее. – Издержки высокого положения, - хмыкнул Конго. Акира невольно почувствовала к нему расположение. Курео Мадо на вкус Кадзуки был типом хмурым и безрадостным. В глазах его был странный блеск, который Конго находил безумным. Отца Акиры Кадзуки видел только на обязательных собраниях. Если оно таковым не было, Мадо не появлялся. Но, насколько Кадзуки знал, у Акиры был только отец. Скорее всего, он был в постоянных заботах. - Ваше воспитание, юноша, оставляет желать лучшего, - заметил Курео, подходя. - А вы шутник, такими заявлениями кидаться, - вступился за брата Сёдзо. Тон у парня, особо не отвлекшегося от книги, был, однако, соответствующий, заслуживший усмешку Кадзуки. Заявить, что Анезаки Мамори плоха в воспитании? Так можно нажить себе целую головомойку. Курео хмуро глянул на братьев, оценивая. Но Кадзуки казалось, что на него смотрят, как на мошку, что вздумала говорить на человеческом языке. Сёдзо этот взгляд пропустил. - Акира. У меня еще куча дел. Постарайся закончить с этой Клетью побыстрее, - Кадзуки уловил тщательно скрытую неприязнь. Акира тоже чувствовала ее, но не собиралась ничего говорить против, а вот Конго это задело. Впрочем, когда он хотел высказать, что думает, на его плечо легла рука. - А вы можете идти, - мило и очаровательно заявила Шелгри-доно. Все вокруг склонились перед ней в поклонах, Курео не стал исключением. - Эти дети будут взяты под мою опеку, - мелодично заявила дочь Аббата. – А вы можете идти туда, куда вы так спешили. В голосе звучал явный упрек, обрамленный в сладость ее голоса. - Я имею право идти, - сухо заметил Курео, внимательно глядя на Шелгри. - Правила Свода не изменились, - иронично заметила Хранительница Главной Клети. - Имеете. Глаза ее сверкнули, но сделать она ничего не сделала. Ее пальцы сильнее сжали плечо Кадзуки. Акира даже увидела, как по шее одноклассника поползла какуджа. Мадо действительно ушел, сказав дочери, что ждет ее дома не позже девяти. - Родители имеют все права на свои детей, - вспомнилась Акире фраза из Свода, правда немного упрощенная. - Не всегда, - тут же отреагировала Шелгри, тепло улыбнувшись. Мадо чувствовала, что Курео никому не понравился, но смысла делать с этим что-то не было. - Я не уйду от него. Шелгри поджала губу, как-то странно усмехнувшись. - Жизнь подкидывает странные ситуации, Акира. Но ты умеешь прощать. Умеешь любить. Сохрани это качество в себе. А теперь идемте. - Все трое? – спросил Сёдзо. - Именно, - нежно сказала Шелгри. Акира привыкла к шепоткам, но не к таким. Оказывается, быть известным не так уж у приятно. Даже если не говорят ничего плохого, все эти обсуждения за ее спиной были ей не по душе. Кадзуки взял ее за руку, просунул пальцы через пальцы и крепко сжал. - Все будет отлично, - уверенно сказал парень, которого она так страстно отталкивала от себя. Но не сегодня. Сегодня другое испытание – Клеть. - Ты так уверен. - Да. Все возвращаются. Неважно, что там происходит – вернуться все. Акира решила, что сегодня можно сдать свои позиции и позволить другому решать за нее. В том числе, дать ей силы верить, что именно так все и будет. 3. Это состояние, когда мир крутится волчком, сердце сжимает от бешеной перегрузки, а мозг в полной растерянности, длилось не долго. Воспоминания улеглись на предназначенные им места, оставалось только перевести дух и шагнуть в новый мир. Кадзуки не терпелось это сделать, но Служитель его пока не отпускал, ощупывая и оглядывая. - Как он? – спросила Шелгри, появляясь в его клети. - Порядок. - С возвращением, Дзю-чан, - улыбнулась Шелгри. Кадзуки улыбнулся. - Так меня звали раньше. Шелгри пожала плечами, ласково глядя на парня: - Мне так больше нравится. - Как Акира? – тут же спросил он, меняя тему. Ему хотелось как можно быстрее увидеть свою любовь, свою женщину, мать его детей в конце концов! Ах да, его детки… Кадзуки усмехнулся. Неизвестно где они, да его и не вспомнят. Но Акиру он помнит, и Акира помнит его! Так что он бросился в соседнее отделение, которое было буквально через перегородку, не дожидаясь ответа Шелгри. Леди лишь легковесно усмехнулась. Кадзуки же переполняли чувства. Только подумать! Он влюбился в нее снова! А Акира все та же стерва. Отталкивает и отталкивает! Если бы не память, пришлось бы снова добиваться? Кадзуки, как волной окатило. А если она его вдруг теперь не любит? Акира действительно выглядела шокировано-ошалело. Но Кадзуки уже стиснул ее в объятьях, лапая за все относительно доступные при посторонних места. - Перестань! Да перестань же! – Мадо вспыхнула. - Ну ты чего вдруг? - Что чего… - Акира не знала, что сказать. Она не представляла, как можно остаться спокойной и уверенной в себе, когда столько наваливается за раз. Но Мадо глянула на обнимавшего ее Кадзуки. Так Судьба свела их снова? Акира невольно улыбнулась. Теперь-то она точно знала, что ее попытки оттолкнуть и сделать больно были лишь желанием быть им любимой, быть вместе. - Дурная… - прошептала Акира, понимая, каким наивным созданием она была… А потом улыбка сбежала с ее лица. Побледнев, она оттолкнула ничего не понимающего Кадзуки и бросилась на улицу. Впрочем, Дзюмондзи бросился за ней, хотя и был растерян. Он поймал Акиру почти в дверях, разворачивая, обнимая и прижимая к себе. Мадо тяжело дышала. На них смотрели, и Служители, и те, кто собирался сейчас проходить Клеть, но Кадзуки было все равно. - Дай мне шанс. Ладно? – попросил он, думая, что дело в нем и сильно переживая. Мадо недоуменно глянула на него, а потом невольно расплылась в улыбке. - Куфия, чего ж ты милый такой. Но мир не крутится вокруг тебя, что удивительно. Кадзуки выдохнул. - Фух. И то славно. Тогда в чем проблема? - Да так… Есть одна… - прошептала Акира. - Твой отец? – заметила, незаметно появившись, Шелгри. - Верно. Мой отец. - Ты можешь обсудить все с Сеной и Свитой. А пока оденьте “покрывала” и отправляйтесь к Кадзуки домой. Ясно? - Слушаюсь! - привычно отдал честь Дзюмондзи и взял Акиру за руки. – А что Тога копается? Кадзуки осекся. - Или он не… Шелгри тепло улыбнулась. - Ты все правильно почувствовал. Он вспомнил. Просто решил вам не мешать. Он будет ждать тебя дома. А теперь идите. Мне надо подготовить документы о том, что к Свите прибавилось трое. Из появлений Возрожденных принято было устраивать небольшой, но праздник. Раньше Кадзуки это нравилось, а сейчас хотелось времени исключительно для них двоих. Конго сглотнул. - Руи. Где сейчас Руи? Все, что им было известно, что Ренджи Руи один из Свиты. Где-то полтора года успешно прошел Клеть. Но теперь, они знают, кто он именно для них! - Я уже предупредила его, - подала голос Шелгри. – Так что идите домой. В который раз повторяю. Голос ее содержал почти материнскую заботу и насмешку. - Идем? – Кадзуки увидел кивок Мадо и повел ее за плечи прочь. Официальная одежда послушников Культа скрывала их плечи и руки. Когда они вышли на улицу, солнце ударило в глаза, но Акира тихонько усмехнулась, сильнее сжимая руку Кадзуки. - Что-то мне не по себе. Дзюмондзи подхватил ее на руки. - Тогда я буду таскать тебя на руках. Это я умею. - Хорошо, что с гулями биться не надо… - прижавшись к нему, прошептала Акира. Кадзуки только усмехнулся. - Возможно придется сразиться с кем-то похуже. Что с того? - И правда. Что с того, - слабо улыбнулась Мадо. Ведь эта Вселенная никогда не желала мира. Мадо зажмурилась. Она родилась заново. Быть может, у нее есть шанс изменить самую малость. Не целый мир, а свою личную трагедию?