Вне времени

- Здравствуй. Джейкоб усмехнулся, присаживаясь на край стола. Арно поднял голову и тут же резко захлопнул дневник, в котором до этого что-то писал. - Опять прячешься, лягушатник, - язвительно фыркнул Фрай и уцепил француза за подбородок. - В своем времени я всё равно найду твои записи и прочту их все: от корки - до корки. Дориан вызывающе усмехнулся, глядя прямо в серые глаза: - Тогда я запрячу их так, что тебе придется попотеть, чтобы отыскать их все. Джейкоб растянул губы в ответной ухмылке и жарко выдохнул: - Идет. Фрай не был уверен, когда именно вся затея с Яблоком пошла не совсем так, как он представлял. Золотой шар на столе под ночь начинал светиться, потом мигать неясными образами, затем пульсировать, а после... Иви не уставала спрашивать, почему каждое утро он выглядит таким бледным. Джейкоб отмахивался от сестры и шел на очередное задание, с упоением погружал клинок в плоть ненавистных угнетателей, освобождая город район за районом. Почему-то это не нравилось Арно, хотя тот, как видел сам англичанин, никогда не испытывал жалости к врагам. Джейкоб рывком опрокидывает француза на письменный стол, едва тот успевает подняться со стула, накрывает обветренные губы своими. Арно вцепляется в плечи мертвой хваткой, борется за доминирование - но проигрывает, проигрывает как и всегда, раз за разом. - Лягушатник, - насмешливо вновь роняет Фрай, на что француз жестко кусает его за нижнюю губу. Яблоко Эдема сильнее разгорается на столе, а ассасины прижимаются теснее друг к другу, близкие к двум свившимся в танце змеям. - Чертов костюм, - шипит Арно, путаясь пальцами в пуговицах. А Джейкоб не щепетильничает - сразу с треском рвет завязки на камзоле, откидывает полы в разные стороны, чтобы добраться до рубахи. Дориан шипит громче, но никогда не мешает - вот оно, двуличие французов. Фрай по-хозяйски запускает ладони под белоснежную ткань, проводя ими по горячим бокам, и Арно сам вытягивает руки, позволяя стащить с себя последнюю преграду. - Я слышал, у тебя есть девушка, - подтрунивает Фрай, а пальцами уже выкручивает темный сосок, вынуждая Дориана с томным, почти стыдливым стоном по-кошачьи выгнуть спину, прикрывая темные глаза длинными ресницами. - Я подозреваю, ты спишь с собственной сестрой, - выдыхает француз, и Джейкоб с глухим рычанием прикусывает кожу у ключицы, не замечая дикой, звериной боли в на миг остекленевших глазах. Руки с привычной быстротой расправляются с ремнем, и Арно уже вновь выгибается, на этот раз пропуская вдох от чувственного нажима под головкой члена. Джейкоб любит его мучить - то слишком быстро, то наоборот издевательски медленно лаская горячую пульсирующую плоть - всегда до момента, когда Арно срывается, начинает бессвязно просить на своем родном языке. - Arrêt! Jacob! S'il te plaît. Фрай бесконечно любит свое имя, произнесенное на этом урчащем языке. Наскоро смоченный слюной палец с нажимом проникает в раззадоренное лаской тело, Дориан опять хрипло выдыхает что-то на своем французском - не то просьбу, не то ругательство - а Джейкоб прикрывает глаза, устанавливая размеренный темп. Времени мало: очень скоро там, в задымленном Лондоне, солнце вспыхнет где-то за домами, прогоняя невидимые за копотью звезды с ночного неба, и Иви придет в его комнату, чтобы обнаружить брата спящим за столом и все так же сжимающим в руке сияющий золотой шар. Времени мало, а потому очень скоро Джейкоб рывком входит в Дориана, и тот едва ли не в исступлении царапает ухоженными ногтями столешницу, уже в открытую отдаваясь стонам. Англичанин довольно кусает его за мочку уха, прижимаясь ближе, скользя тканью рубашки по открытой груди. Так интереснее - так чувствуется некое превосходство над пошло стонущим в его руках французом. Дориану же, на первый взгляд, все равно. Дориан отдается каждому движению, подаваясь бедрами навстречу, и забывает о собственном давно ноющем от напряжения члене. Иногда Фраю кажется, что с каждым новым разом Арно становится все отчаяннее и отчаяннее, но он не спрашивает о причинах - они вообще редко спрашивают друг друга о чем-то, а их встречи все больше и больше напоминают побег от реальности. Джейкоб уходит сюда, чтобы хоть где-то не быть глупым и безрассудным младшим братом. Арно... Британец не уверен, но думает, что та девушка не так-то сильно любит Арно, если любит вообще. Мозолистые ладони с нажимом проводят по груди, и вдохи становятся реже, а в рубашке почти невозможно дышать. Фрай рычит, наконец-то обхватывая чужой член в плотное кольцо и одновременно задвигая бедрами до упора. Дориан вскрикивает, вскидывается и кончает, бесстыже пачкая рубашку партнера. Джейкоб и сам уже не выдерживает, и ему хватает еще пары движений, во время которых Арно уже неуютно выгибает спину, чтобы с хриплым, гортанным рыком излиться в еще содрогающееся в остатках оргазма тело, до побелевших костяшек сжимая пальцами край стола. Некоторое время они просто тяжело дышат, не двигаясь и не разговаривая. Но потом Фрай отстраняется - он всегда делает это первым - и принимается одеваться. Арно бесшумно садится на столе, но следовать его примеру сегодня не спешит. - Джейкоб. Пальцы Фрая замирают на пряжке ремня, и британец поднимает голову. Обычно Арно никогда не заговаривает с ним после... чем бы это ни было. - Не ходи туда, - слова определенно даются французу с трудом, и он опускает взгляд. - Не ходи, там... Ты ничего не сможешь изменить. Поверь мне, я знаю. Взгляд вновь поднимается, и Джейкоб впервые видит в карих глазах неизбывную тоску. - Не ходи. Это бессмысленно, - выдыхает Дориан и протягивает к нему руку. - Я не смог. И ты не сможешь. Останься, Джейкоб. Фрай чуть прикрывает веки. - Джейкоб? Джейкоб, проснись! - явственно раздается над его ухом женский голос, и британец распахивает глаза только для того, чтобы уставиться в зеркальный взгляд сестры. - Вставай, - недовольно повторяет Иви. - Нам пора выдвигаться. И Джейкоб встает. Встает из-за письменного стола, откладывает Яблоко, незаметно от сестры поправляет смятый фрак и выходит вслед за ней из душной комнаты трактира. Ты не сможешь ничего изменить. Я знаю, - горестным шепотом все еще отдается в ушах. Но Джейкоб не верит. Он продолжает верить, что сможет.