Unrequited

Сокджин пристально смотрел на бордовые лепестки, плавающие в унитазе. Восхитительно, подумал он, вытирая рот тыльной частью ладони и сплёвывая остатки лепестков со своих губ. Это просто потрясающе. Превосходно. Он быстро смыл все улики, пока никто не застал его в ванной. Парень выпрямился, чувствуя дрожь в теле, и немного потёр грудную клетку. Синдром Ханахаки. Он знал, что его чувства к Юнги росли с каждым днём, но даже не подозревал, что всё зайдёт настолько далеко. Он потёр грудную клетку. Розы, должно быть, росли где-то там. Они забивали его тело кроваво-красными лепестками, и будут продолжать расти пока не задушат. Либо пока невзаимная любовь станет взаимной. Либо. Либо он удалит их хирургическим путём. Это не было очень сложной операцией. Болезнь получила настолько широкое распространение в наши дни, что процедура была быстрой и требовала минимального времени на восстановление. Но таким образом он бы потерял все свои чувства. Можно сказать менеджеру. Поставить операцию где-то в расписание и быстро всё убрать, пока не поздно. Но тогда его чувств к Юнги так же не станет. Он стряхнул лепесток со своего плеча и улыбнулся отражению в зеркале. — Всё будет хорошо, Сокджин, — сказал он себе вслух. — Просто посмотрим, к чему это приведёт. -- Где-то через неделю Тэхён подкрался к нему на диване и зажал со своей стороны. — Хён, хён, ты слышал? Когда Сокджин глянул на него из-за книги, которую читал, Тэхён снизил голос до театрального шёпота, даже несмотря на то, что кроме них никого в общаге не было. — Я слышал, что Ынджи из А-пинк перенесла операцию из-за синдрома Ханахаки. Она, как бы, начала кашлять лепестками подсолнуха и её тут же увезли в больницу. Сокджин приподнял бровь, чувствуя знакомый ком в груди. — Она в порядке? Тэхён пожал плечами. — Ага. То есть, это же не сложная операция, правда? Она просто лишилась чувств к кому-то, но я слышал, что всё закончилось не так уж и плохо. Просто пара лепестков. Лучше же просто не любить, чем умереть, правда? Сокджин чувствовал, как ком в груди нарастает всё больше. Ему надо быстро в туалет, пока он всё не выкашлянет на Тэхёна. — Да. Я тоже так думаю. Дай я встану, Тэхён, хочу в туалет. Младший недовольно проворчал и сжал Сокджина ещё сильнее, положив свою голову на колени парню и напоминая большую вредную собаку. — Но мне сейчас так удобно. Ты очень клёвый и тёплый. Он закашлялся перед тем, как оттолкнуть Тэхёна от себя. Тело содрогнулось в тяжких конвульсиях, и парень даже не был способен взглянуть на младшего. Сокджин даже потерялся во времени, пытаясь сдержать бордовые лепестки, которые просто валились из его рта прямо на лицо его друга. Младший тут же расцепил хватку, возвращаясь в сидячее положение. — Хён! — он воскликнул, хватая Сокджина за плечи и отряхивая с него лепестки. Он покрутился на диване, словно желая что-то сказать, но старший лишь покачал головой. Тэхён в шоке смотрел, как Сокджин выкашливал всё больше и больше лепестков, аккуратно слетающих с губ и приземляющихся на пол вокруг них. — Хён, как… Когда… Когда всё началось? О, Боже, их так много, я даже сосчитать не могу… Хён, нам точно нужно всё сказать менеджеру… — Нет! — отрезал Сокджин, вскакивая с дивана. Лепестки скользнули с его колен, красиво оседая на ковре. Он с отчаянием осмотрел гостиную, пытаясь понять, как ему вообще удалось выкашлять такую гору лепестков. — Прошу тебя, Тэхён… Всё под контролем, клянусь. Но никакого контроля не было. Количество лепестков выросло до тревожных масштабов. Даже сейчас кроваво-красные лепестки валялись по всей гостиной и Сокджин видел этот прожигающий всё взгляд Тэхёна. — Хён, как ты можешь держать это под контролем? — голос Тэхёна дрожал. — Только посмотри, как много здесь лепестков. Ты… Когда всё началось? — Недавно. Неделя, может? Тэхён, всё правда в порядке, я не хочу… Я не хочу вырезать свои чувства. У Тэхёна глаза стали как два больших блюдца. — Неделя?! Всего неделя, а болезнь уже в такой запущенной стадии? Хён, если ты умрёшь, то всё равно лишишься чувств. Если ты умрёшь, то мы лишимся тебя. Как… — Тэхён жестко потряс головой, словно пытаясь расставить мысли по местам. — Мне нужно всё сказать менеджер-хёну. Или Намджун-хёну. Я… Да, я так и сделаю, я скажу Намджун-хёну. Он точно знает, что делать. — Нет, прошу тебя, Тэхён, — схватил руку парня Сокджин. — Клянусь тебе, я всё исправлю. Просто притворись, что ничего не видел. — Этого всего? — растерянно оглянулся Тэхён. Он резко сжал кулаки, чувствуя, как слёзы скапливаются на глазах. – Хён, как ты вообще смеешь меня просить просто… Просто смотреть, как ты умираешь? Старший промолчал. Тэхён выглядел искренне напуганным. Его дрожь была видна невооружённым глазом, а слёзы просто катились по щекам. — Тэхён, — проговорил Сокджин нежным голосом, хватая запястье парня. — Я не умираю. Тот агрессивно потёр глаза. — Но это так. Ты только глянь, сколько здесь лепестков. Ты задохнёшься от них рано или поздно. А я буду виноватым, потому что ничего не сделал по этому поводу. Парень шагнул ближе к старшему, обнимая трясущимися руками его талию и заключая в жёсткие объятия. — Просто оглянись. Они тебя убивают, пусть даже так красиво. Сокджин знал, что эту битву он победил: Тэхён никогда не мог ему отказать. Он нежно похлопал младшего по голове. — Они не убивают меня. Давай, помоги мне их убрать, пожалуйста. — Что это за цветы? — присел возле Сокджина Тэхён, собирая лепестки руками. — Я думаю, розы, — ответил старший, рассматривая один из них. Тэхён отвлёкся от занятия, потирая лепесток между пальцами. — Спасибо тебе, Тэхён. — Если ты умрёшь, — проговорил он необычно мягким для себя голосом, — я тебе этого никогда не прощу. -- Всё так обернулось, что Тэхёну и не пришлось особо переживать, потому что Сокджин однажды закашлял лепестками всё сидение машины, в которой ехали парни. Никакие уговоры не смогли изменить мнения менеджера. Сокджина положили в больницу, накачав обезболивающими, чтобы прооперировать как можно скорее. — Прости, — пробормотал Тэхён, играясь с собственными пальцами. — Это не твоя вина, — вздохнул Сокджин, потирая затылок. Он выкашлял ещё одну жменю лепестков. — Может, это к лучшему. Это ты прости меня. За то, что возложил на тебя такую ношу. Неловко зардевшись, Тэхён поковырял пол носком своих кед. — Это же Юнги-хён, правда. Это было утверждение, не вопрос. Сокджин знал, что ему и не нужно отвечать на этот факт. Младший небрежно усмехнулся, сжимая руку парня. — Всё будет хорошо, хён. -- Сокджин тупо уставился на потолок больницы. Его грудь сжимала тупая боль, а на лице была закреплена кислородная маска. Юнги сидел на стуле неподалёку, и как только он заметил, что старший проснулся, то придвинул стул ближе, вытаскивая наушники из ушей. — Операция немножко затянулась, потому что роз было слишком много, — потрепал Юнги волосы парня. — Так что придётся немного полежать в больнице. — Прости, — хрипло прошептал Сокджин. — Прости. — Всё нормально, — улыбнулся Юнги, ущипнув его за щеку. — Просто отдыхай. Он откинулся на стуле, засовывая наушник обратно и открывая книгу, которую Сокджин заметил только сейчас. Он ничего не чувствовал. Раньше внутри него всё цвело, едва стоило Юнги прикоснуться к его щекам, похлопать за руку или же просто быть поблизости. Абсолютная пустота. Из глаз брызнули слёзы, скатываясь по скулам на подушку за ним. Сокджин с силой захлопнул глаза, пытаясь прекратить реветь. — Не плачь, — тихо прошептал Юнги, вытирая влагу большим пальцем. — Всё будет хорошо. -- Спустя две недели больницы всё, что напоминало ему о синдроме Ханакаки — это шрам на груди. Тэхён вёл себя намного уверенней с ним, тогда как остальные всё ещё обращались с Сокджином, будто он хрустальный. — Я в порядке, ты же знаешь, — сказал он Юнги, когда тот принёс ему стакан холодной воды, едва закончилось занятие по хореографии. — Это просто операция, ничего смертельного. — Ты был на операционном столе восемь часов, — тихо возразил Юнги, наливая ещё один стакан. — А должен был меньше. — Я не такой хрупкий, как ты думаешь. И уже достаточно восстановился, — вздохнул Сокджин. Он беспомощно откинулся спиной на зеркало в танцевальном зале. Грудь всё ещё тупо болела, едва стоило нажать на шрам пальцем. Краем глаза он заметил обеспокоенное выражение лица Юнги и тепло улыбнулся. — Я в порядке, Юнги, точно-точно. Парень явно не был в этом уверен. — Ребята, давайте на сегодня закруглимся. — Юнги, я… — Я устал, — отрезал все доводы Сокджина парень. Тот нахмурился, по привычке потирая грудную клетку. Юнги никогда не просил закончить тренировку первым, неважно насколько сильно он устал. Сокджин вздохнул, тут же направляясь в туалет. Тэхён поплёлся за ним хвостиком, рассказывая о какой-то игрушке, которую недавно скачал и заявляя, что Сокджину тоже обязательно нужно в неё поиграть. Старший наклонился к раковине, плеснув воды на лицо, выслушивая Тэхёновы тысячу слов в минуту. — Я не услышал ничего из того, что ты говорил, пока умывался, — рассмеялся Сокджин, нежно потрепав щеку младшего. Тэхён рассмеялся вместе с ним. — Всё в порядке, я тоже не слишком помню, что говорил, — прижался он к боку Сокджина, обнимая крепко за талию. — Мне просто нравится с тобой разговаривать. Ты слушаешь всё, что я говорю, даже несмотря на то, что почти всё время я просто несу чушь. Сокджин усмехнулся, потрепав волосы Тэхёна, как вдруг прочистил горло, чувствуя тяжесть в груди. Он кашлянул в кулак и тут же замер, рассматривая нежный лепесток у себя в руках. Младший тут же заткнулся, в шоке уставившись на хёна. — Что, — прошептал Сокджин. — У меня же уже была операция. Тэхён подскочил на месте, в панике разжимая объятия, хватая руку Сокджина и утаскивая назад в тренировочный зал к Намджуну и Юнги. Старший понятия не имел, что происходит, даже когда Юнги разжал его кулак, рассматривая лепесток внутри. — Мне кажется, ты сказал, что всё под контролем, — трясущимся голосом проговорил Юнги, пока Намджун вызванивал менеджера. — Как ты можешь вообще держать всё под контролем, если твои чувства настолько глубоки, что вернулись даже после операции? Сокджин не знал. Он слабо кивнул головой. Единственное, что он сейчас чувствовал — это трясущиеся руки Юнги. -- Сокджин быстро восстановился после операции, но цветы опять вернулись. А потом опять. И опять. Всё дошло до того, что его нужно было снова оперировать, едва ли заканчивался период восстановления. Ему уже чертовски надоело торчать в больнице, а Тэхён считал, что старший выглядит всё слабее и слабее с каждым днём. — Это очень вредно для его тела, — говорили доктора менеджеру. — Процедура простая, однако требует вскрытия грудной клетки всякий раз. Тело уже не способно восстанавливаться так быстро, так что нужно что-то делать. Операции слишком вредят его организму. Тэхён сидел у Сокджина настолько много, насколько мог, нарезая круги вокруг палаты в ожидании начала посещений и высиживая до тех пор, пока медсёстры не выгоняли его метлой. Сокджин внимательно слушал весь его треп, по большей части произносимый просто чтобы заглушить тишину. Он отвечал не так активно, как раньше, но не забывал улыбаться и кивать на каждое слово. Однажды всё было немножко по-другому. Старший читал книжку, которую ему купил Юнги, а Тэхён ловил лепестки, стоило Сокджину их выкашлять. — А если кто-то влюбится в тебя, что он будет кашлять? — Врагу не пожелаю такого, — сморщился парень. Тэхён встал. — Я думал, ты не хотел удалять свои чувства. — Не хотел, но… Это правда ужасно, не так ли. Не хочу, чтобы такое с кем-то происходило. Сокджин осторожно положил закладку между страниц перед тем, как отставить книгу и выкашлять ещё один лепесток. С каждым днём лепестков становилось всё больше, и Тэхён знал, что новая операция не за горами. Разве что доктора пытались оттянуть её как можно дольше, зная, что Сокджин становился всё слабее и слабее после каждой операции. — Ну, а если бы влюбился? — зарылся Тэхён головой в свои руки. Сокджин промолчал с минуту. А потом нежно ответил: — Пионы. — Пионы, — повторил за ним Тэхён, осматриваясь по сторонам. — Я не знал, что ты любишь пионы. — Ну, теперь знаешь, — тепло улыбнулся Сокджин. Хмыкнув, Юнги шлёпнул Тэхёна по затылку. — Тупая тема для беседы. Тот лишь пожал плечами и недовольно промычал, снова зарываясь головой в свои руки. Так тупо. Всё, что он знал — это то, что чувства Сокджина были к Юнги. Тэхён даже однажды слышал, как Намджун отчитывал парня об этом, но можно ли было винить Юнги только за то, что тот не мог заставить себя искренне полюбить Сокджина. Тэхён не должен был винить во всем старшего. Но так или иначе, он винил. Он бы с головой окунулся в чувства, будь он на месте Юнги. -- Тэхён болтал как всегда, а Сокджин как всегда улыбался и отвечал даже более оживлённо, чем обычно. Но потом он снова выкашлял лепестки. На этот раз их было так много, что хватило накрыть всю кровать и пол вокруг них, но кашель так и не прекращался. — Хён, — вскрикнул Тэхён, вскакивая со стула, чтобы схватить старшего. Юнги с Чимином тоже вскочили со стула, последний тут же рванул к врачу, пока Юнги подошёл к Сокджину. Тот снова закашлялся, выплёвывая ливень из кроваво-красных лепестков. — Тэхён, — простонал старший, — мне больно. Парень замер. Сокджин впервые признал, что от Ханахаки больно. Он живо представил себе шипы от роз, что ранили парня изнутри, и положил руку на его грудь, надеясь, что хоть так выгонит заразу из тела хёна. Оттолкнув Тэхёна, Юнги схватил лицо Сокджина, быстро целуя губы, несмотря на поток роз, льющийся из его уст. Младший замер, уставившись на парней с пола. В палате было очень тихо, когда туда ворвались доктора и Юнги пришлось сдвинуться с места. Сокджин был без сознания, только слеза скатилась с его закрытых глаз, а из губ сорвался последний лепесток. — О, Господи, — прошептал Чимин. — Он… Он… Разве… — Не тупи, — прошипел Юнги, позволяя докторам пробраться к пациенту. Он всё ещё сжимал плечи Сокджина. — Он всё ещё тёплый. Он жив. Врачи подтвердили его предположение, увозя в операционную пациента и оставляя троих парней посреди кучи кроваво-красных лепестков. Тэхён явно поник лицом, сжимая в руках простынь, полную лепестков. — Я тебе никогда этого не прощу, если он умрёт, — сказал он Юнги, растирая в руках розы. — И мне плевать, что это не твоя вина. Я тебе никогда этого не прощу. — Я тоже себе этого не прощу, — тихо ответил Юнги. -- Сокджин выжил, несмотря на то, что серьёзно пострадал. Он выглядел ещё хуже, чем раньше: глаза ввалились, а кожа приобрела нездоровый зелёный оттенок. Ему понадобилось четыре дня, чтобы едва проснуться. Он прикоснулся к кислородной маске, пытаясь сесть, наконец чувствуя помощь Тэхёна. — Прости, — прошептал он, похлопав рядом по кровати. Скользнув к парню, младший почувствовал на себе голову Сокджина. — А где все? — Ты в реанимации. Можно только по одному посетителю. Я отказался сваливать, — пояснил Тэхён. — Хотя ты бы предпочёл Юнги-хёна, наверное. — Нет, я бы предпочёл тебя, клянусь, — улыбнулся Сокджин, а потом добавил, едва на него удивлённо уставились. — Всё прошло, помнишь? Тэхён попытался не думать о той куче шрамов на груди Сокджина. Попытался не думать, что болезнь может вернуться и опять будет больно. — В конце концов ты выглядишь нормально, — выдавил он улыбку. — Так что думаю, тебя выпишут из реанимации сегодня. — Тэ-тэ, — прошептал Сокджин, сжимая щёки парня и глядя на него с нежностью. — Ты не должен выглядеть будто сейчас расплачешься, тебе не к лицу. Будь всегда счастлив. А я буду в порядке. -- Как того Тэхён и боялся, болезнь вернулась. Парню хотелось реветь от безысходности. Как можно кого-то так наказывать просто за влюблённость? Юнги выглядел как никогда подавленным, пытаясь просидеть у Сокджина как можно больше. Чонгук однажды поведал Тэхёну, что видел Юнги на коленях у кровати хёна, рыдая и сжимая руки Сокджина впервые на памяти макнэ. — Юнги, — тихо подал голос парень. Тэхён не был уверен, что старший знает, что те сейчас в палате не одни. Тот сидел в углу, невидимый в поле зрения парня. — Почему ты меня тогда поцеловал? Кажется, Юнги не собирался отвечать. Впервые на памяти Тэхёна у старшего не было слов. В конце концов, тот поднял голову и вздохнул. — Не знаю, ты умирал, и я не знал, как ещё это остановить. — Но ты же меня не любишь. Юнги снова замолчал. — Я не знаю, — снова проговорил он, заставляя Тэхёна вздрогнуть и вжаться в угол ещё сильнее. Он явно не ожидал такого ответа. Юнги закрыл книгу, которую читал и придвинул свой стул ближе к Сокджину. — Что будет, если я тебя поцелую и лепестки исчезнут? — Я не знаю. -- Тэхён не удивился, когда после поцелуя Юнги, лепестки и правда исчезли. Намджун сказал позже, что похоже, Юнги заставил себя полюбить Сокджина, но Тэхён не был в этом так уверен. Юнги всегда относился немного по-другому к Сокджину. Немного нежнее, немного мягче. Может, он был влюблён в Джина и раньше, просто не осознавал своих чувств, пока над жизнью старшего не нависла реальная угроза. Тэхён стоял напротив зеркала в ванной, улыбаясь отражению. Он слегка сжал руку в кулак, просто чтобы не позволить одной вещице выскользнуть из ладони. — Ну, — он прошептал себе достаточно тихо, чтобы никто не услышал. — Я сохраню этот секрет. Никто и не узнает. Сокджин сейчас счастлив. Он раскрыл ладонь. Продолговатый розовый лепесток всё так же лежал на руке, прямо там, куда его и выкашлянули. Значит, вот так выглядят пионы.