Драконий танец

      Стеклянные глаза, глядящие друг на друга из разных углов комнаты, были почти нечеловеческими: холодные, с подрагивающим тёмным зрачком, похожим на взор ящера. Такие разные, но в то же время такие одинаковые. Два благородных дракона, скребущих стены своими огромными острыми когтями, извергающих полупрозрачный туман и бьющих по полу тяжёлым чешуйчатыми хвостами. Им было тесно в одной клетке. Но порознь жить они не могли.       Длинные пальцы всегда были в крови и ожогах, мелких ссадинах, с облезшей кожей и в заусеницах. Болящие от пролитого на них кипятка или небрежно брошенной кем-то сигареты, они стали незаменимой частью своего владельца: только эта боль сообщала о том, что он живёт. И от этого янтарные глаза вспыхивали тихой радостью, расплывающейся по телу приятным теплом. Он радовался. Он жил. Хоть и всегда оставался в тени.       Болезненно-бледный, немного исхудалый и уставший, казалось, ото всего, он был тем, кто затмевал собой сородича. Красив и утончён, не глядящий в зеркало, ненавидящий себя и своё существование, но тот, кого любили многие. И холодный металлический взгляд, и тонкие губы, редко кривившиеся в улыбке, и длинные белые пальцы, почти постоянно сжимающие сигарету. Он ненавидел. Он умирал. И мечтал скрываться в тенях.       Белый дракон был любим, Красный дракон был его тенью. Тёмным отражением, стоявшим позади, за спиной. Глядящий на всех своими тёмными глазами, похожими на два пламени, и отпугивающим тем самым от «настоящего» дракона всякого нежелательного прилипалу. Красный дракон был его оберегом, прислужником, охранником. И за это Белый дракон давал ему то, без чего он не видел своего существования — боль.       Никто не думал, что эта маленькая помощь друг другу зайдёт настолько далеко. Что плата за покой и тишину вскоре станет выше, чем обронённый в выставленные вперёд ладони окурок. Что Красному дракону, молчаливому и на самом деле трусливому, будет мало ожогов и редких порезов. Что Белый дракон, поддаваясь искушению, сам предложит ему нечто иное: в шутку, закашливаясь от дыма, выпущенного из лёгких, думавшего на тот момент, что его слова не будут восприняты даже на самую малость всерьёз. Отчего и удивился, когда услышал в ответ согласие.       И сигаретные бычки заменили собой кровавые укусы на горячей коже шеи, плеч и худой груди. Холодные, буквально леденящие и тело, и душу прикосновения пальцев к выступающим позвонкам будоражили сильнее кипячённой воды из случайно опрокинутой кружки. Тело Красного дракона всегда горело жаром, Белый дракон опалял своим холодом даже при случайном прикосновении, но отдаваясь сладкой пытке, двигаясь в унисон друг другу, шепча безумные слова, о которых потом каждому будет неловко вспоминать, они сливались в едином, завораживающем душу, танце.       Скрывающие свой страшный порок, но оставляющие кровавые метки на искусанных губах, они не поняли, когда стали зависимы. Зависимы друг от друга, от защиты, от боли и наслаждения, способных дать лишь Белый Красному, а Красный Белому. Не заметили, как стали бить хвостами под одну мелодию, как тело одного похолодело, а другого — разгорячилось. Как один невзлюбил иных людей, а второй полюбил жизнь.