Хочешь кубик сахара?

      Путь к свободе ему был отрезан. «Ну и пусть», — подумал Одэйр. Он подозревал, что живым из похода не вернется, хотя до последнего лелеял мечту еще хоть один раз ощутить вкус любимых губ.       И хотя оборона потеряла всякий смысл, Финник продолжал сражаться. Мерзких человекообразных ящеров он протыкал одного за другим мощными ударами трезубца. Но число противников от этого не уменьшалось. Вот один, второй… одновременно три переродка набросились на Одэйра.       Где-то над головой он услышал: «Морник, морник, морник». В тот же миг все вокруг вспыхнуло.       Одэйр не успел уследить за устрашающими когтями переродка, полоснувших его по горлу. Из разорванной артерии фонтаном хлынула кровь.       Последнее, что увидел Финник — образ девушки в зеленом подвенечном платье, чье лицо украшала, возможно, самая счастливая улыбка, на которую только способен человек.       «Энни…».       Три ящера верещат, как один, вцепляются Одэйру в горло — и все угасает, все замолкает…       — Снято! — раздалось на съемочной площадке.       И хотя он знал наверняка, что завтра он снова будет присутствовать на съемках, Клафлин распрощался так, будто все уже закончилось.       Прежде, чем покинуть площадку и вернуться в свой номер, Сэм окинул взглядом людей, с которыми он бок о бок работал три года. Золотая троица, Дженнифер, Джош и Лиам традиционно в перерывах между съемками ребячились. Лоуренс хохотала, как заведенная, Хатчерсон ей вторил. Что до Хемсворта, то тот покраснел, изо всех сил стараясь сдержать смех, которым он больше походил на серийного маньяка. Мэлоун и Дормер о чем-то болтали между собой. Режиссер и однофамилец Джен, Френсис Лоуренс переговаривался с операторами. Все это было таким привычным, таким знакомым, что нелегко осознавать тот факт, что все подходит к концу.       Оказавшись в своем номере, Клафлин потянулся и широко зевнул. Живот недовольно заворчал, требуя незамедлительного приема пищи. Сэм, не решаясь ему отказывать, направился к кухонного уголку, откуда доносилось уже не такое настораживающее хлопотание.       Мужчина приятной наружности воровал конфеты из хрустальной вазочки, поставленной в центр небольшого обеденного стола. Гость обернулся, увидел хозяина, улыбнулся — и зажмурился, ощутив на языке вкус шоколадного пралине.       Интересно то, что Клафлин и его гость были похожи между собой. Одинаковое телосложение, черты лица, легкая походка… лишь некоторыми деталями они отличались друг от друга. Так, мистер Клафлин был, как и большинство британцев, бледнокожим, светлые волосы у корней оставались естественного светло-коричневого цвета, а глаза были серыми, с малозаметными бледно-желтыми прожилками. Гость же щеголял ровным бронзовым загаром, золотистой шевелюрой и невероятными бирюзовыми глазами: с трудом верилось, что это не линзы.       Но самое главное отличие — второй не отбрасывал тени.       — Хочешь кубик сахара? — беспечно заговорил Финник, протягивая актеру рафинад. — Он, конечно, для лошадей, но кому до них какое дело?       — У них еще годы впереди, а нам надо успеть побаловать себя сладеньким, — в унисон закончил Клафлин и принял угощение.       За три года Сэм привык к обществу Одэйра, хотя первое время был удивлен, если не напуган. Он до сих пор ломал голову над тем, как так случилось, что выдуманный персонаж появляется из ниоткуда, спокойно расхаживает по его жилью и ворует сладкое, а видеть его может только он, Сэм. Он подозревал, что это играло его воображение в процессе познания своего героя и преображении его на экране. И тайно надеялся, что не только он беседует со своим персонажем. Но с другой стороны, думал он, это не так уж и плохо. Ведь, если подумать, именно общение с Одэйром позволило ему лучше понять персонажа и создать наиболее запоминающийся его образ.       Пока Клафлин заваривал себе и гостю кофе, Финник сел за стол и продолжил шушрать фантиками от конфет.       — Ну и как последний день съемок? — поинтересовался Одэйр, когда Сэм поставил перед ним чашку с дымящимся напитком и присел на стул рядом.       — Во всяком случае, без телесных повреждений, — усмехнулся актер, помешивая сливки в кофе.       Одэйр громко рассмеялся.       — На арене я столько травм не получал, сколько ты на съемках — то палец сломаешь, то с трубой поцелуешься!*       Сэм знал наверняка, что Финник ой как преувеличивает, но улыбки не сдержал.       — Значит, все закончилось? — негромко произнес Одэйр.       — Для тебя конкретно — да, — ответил ему Сэм, но тут же постыдился, решив, что не стоило лишний раз напоминать персонажу о том, что он умер. Особенно когда по всемирной паутине долгое время ходил слух о том, что в фильме его оставят в живых, подарив ему счастливый финал.       — Чего загрустил? Уже скучаешь по мне? — усмехнулся Финник и по его голосу можно было сказать, что он ни капли не обижен словами Клафлина.       — Вообще-то буду, — признался Сэм. — Плюс здесь в том, что теперь самые вкусные конфеты будут доставаться мне.       — Я тоже буду скучать, — с еле уловимой грустью произнес Одэйр. — И по тебе, и по конфетам. Правда, не знаю, по кому больше.       Оба рассмеялась, как лучшие друзья. Собственно, так и было.       — Береги Энни, — услышав имя любимой, Финник заулыбался.       — А ты — Лору**, — Одэйр неожиданно хлопнул в ладоши и поднял чашку. — Тост?       — Тост, — Клафлин повторил жест собеседника. — И пусть удача…       — …всегда будет с вами.