Календарь моей любви

      Жаркое лето оставляло на мне всё меньше одежды. Жаль, на работу вынуждали приходить при полном параде, да ещё и этот белый халат…       Нет, на самом деле врачебный прикид мне шёл, к тому же отлично подходил для ролевых игр, о которых я мечтал последние месяцы. Не поиграть ли нам в доктора, мой юный мафиози? Я, обрядившись в свой рабочий халат, мог бы провести комплексный осмотр, заменяя тебе и терапевта, и уролога, и проктолога, если угодно.       — Поглажу, подую, где болит, — делился я своими планами, с улыбкой наблюдая за его невозмутимой реакцией.       Он пришёл на очередной осмотр. Наверное, на последний, ведь его рана давно уже зажила. Остался лишь шрам.       — Вы очень заботливы, доктор. Но не нужно.       Мой несдержанный смешок наверняка было слышно и в коридоре.       — Ты, вообще, человек? Или робот?       Он полулежал на кушетке, а когда я навис сверху, не попытался отстраниться.       — Не надоели ещё мои приставания? Скажи хоть что-нибудь.       Молчание.       — Ну-у, где у нас болит? — Сквозь ткань брюк я дотронулся до его зажившей раны. — Здесь? — Уже в который раз потянулся к паху. — А может, здесь?       И в который раз он перехватил мою руку. Только сейчас внёс в это обыденное действие коррективу: подтянул кисть выше, ладонью прижимая к своей груди. Куда-то в район сердца…       То, насколько я был ошарашен, скорее всего, отразилось на моём лице, безо всяких преград демонстрируя киборгу все потаённые эмоции — за бравадой напускной развязности мелькнул самый настоящий испуг.       — Здесь? — хрипловато переспросил я, немедленно отдёргивая руку.       Будто что-то прыгнуло на меня исподтишка и вынудило защищаться. Но не сам ли я выманивал это всё время? Я был согласен трахаться с ним во всех возможных позах камасутры, но чего-то большего не просил. К этому я не готов.       — Тебе бы к кардиологу обратиться. Могу порекомендовать.       — Нет необходимости.       На самом деле я и понятия не имел, каков был истинный смысл его жеста. Всем нам порой хочется откровений, и мой великан не стал исключением из правил. Невзирая на мои выходки, он и правда ко мне прикипел. Наверное, потому что, как и я, был один среди всех этих людей. Одиночество в толпе — я и он знали, что это такое, хотя мы и были слишком разными по духу людьми.       Но когда-то мне тоже хотелось этих маленьких откровений. Я был молод и не стеснялся показывать свои чувства. Я не боялся любить и не боялся говорить о своей любви. Будучи безгранично наивным оптимистом, я считал, что меня непременно полюбят в ответ. Все эти глупости выбил из моей головы тот самый человек, который их и породил.       Уже упомянутый ординатор тоже не шибко эмоциональный человек. Чёрств, как прошлогодний хлеб, но грубым он не был. Ко мне же с самого начала относился с равнодушием, возможно, именно этим и привлёк. Люблю я таких невозмутимых типов, знающих своё дело и не разбрасывающихся по мелочам. А дело своё он знал, работал хорошо, трахался хорошо, как человек был, правда, не очень, но невелика беда, так? С его гнилой сутью я познакомился в один из тех дней, когда мы занимались сексом в ординаторской. Случайно ли он не запер дверь, или это был предварительный сговор, я уже никогда не узнаю. Так или иначе, равнодушное отношение этого доктора давно переросло в отношение сутенёра к шлюхе. А я и не заметил.       Я не кисейная барышня и уж тем более не девственник, но если говорю, что не хочу, разве это не повод остановиться?       Был у него друг ещё со школы, работал в той же клинике, так вот вдвоём-то они меня и разложили. Не пожадничал мой доктор, поделился с другом. И всё бы хорошо, да только моим согласием они как-то не стали себя обременять. Зачем, если сильнее и если вдвоём?       Я всё ещё помню эти ощущения. Удерживая в нужном положении, они по очереди насиловали меня, а я цепенел от бесцеремонного вторжения, отчего мои внутренние мышцы сокращались сильнее. И мне оставалось лишь стонать в чужую ладонь, беспомощно, яростно. Я был идеальным зверьком для сексуальных утех, и они оба укротили меня, показав, кто здесь истинный хозяин.       В общем, наглотался я тогда спермы, как никогда до этого. На этом наши сумбурные отношения закончились. Потом он вместе с дружком перевёлся в другую клинику, а обо мне наверняка и думать забыл. Однако я его не забыл. До сих пор не могу забыть.       С той поры я всё время пытаюсь вернуть контроль. Утерянный контроль? В бессмысленных поисках компенсации чего-то, я стараюсь найти в сексе ещё больше удовольствия, чем находил прежде. В близости со случайными партнёрами я стал видеть странное удовлетворение, помогающее мне не чувствовать себя укрощённым.       — Сегодня вечером вы свободны, доктор?       На какую-то секунду я словно вновь пережил всё наяву, а затем меня разом выдернули из неприятных воспоминаний — в который уже раз? — задавая слишком каверзный, но такой желанный вопрос.       — Хочешь провести со мной вечер? Да неужели.       — Вы не хотите?       Перед тем как ответить, я попытался взвесить все за и против. Ни черта не вышло.       — Сегодня… Приезжай ко мне…       — Я приготовлю ужин.       — Да? Ты всем так стряпаешь по вечерам?       — Не всем.       Трепыхание сердца у самого горла было плохим знаком, не сулящим мне ничего хорошего. Абсолютно.