Попытка №...

Эмиль не находил себе места. Он уже съел три бутерброда, полил все цветы, затискал до полуобморочного состояния кошку, а ведь прошло всего полчаса с того момента, как он проснулся. Сейчас он мерил шагами гостиную, искоса поглядывая в сторону кухни и примериваясь к четвертому бутерброду, но мерзкий голосок в голове нашептывал, что пора уже наконец сделать это, и называл Эмиля ссыклом. Эмиль не терпел такого обращения даже от своего внутреннего Я, поэтому мужественно протянул руку к телефонной трубке. По его простым, но от того не менее энергозатратным расчетам интервью уже должно было появиться в Интернете. Теперь Тарьей точно все поймет! Не может не понять! Эмиль вложил в одну простую фразу столько чувств, столько стремления быть ближе к родной душе... и к родному телу. Ближе чем когда-либо, еще ближе… Эмиль понял, что тело его подводит, и лучше оставить фантазию о «ближе» на тот светлый момент, когда они встретятся лицом к лицу уже без барьеров в сознании, сомнений в душе и лишней одежды. А ведь все могло случиться куда раньше… Эмиль не хотел вспоминать свои прошлые провалы, но ехидный голосок, почему-то подозрительно похожий на Йоханнеса Бё, не давал забыть. В первый раз Эмиль решил начать ухаживания традиционно – с подложенной на кровать коробки любимых конфет Тарьея. Ожидая того из душа, он вышел проветриться и собраться с силами буквально на пять минут, которые благодаря Бергеру и его загребущим лапам превратились в пятьдесят, а вернувшись застал сюрреалистическую картину «похрапывающей Тарьей с шоколадными крошками на лице в окружении горы раскуроченных фантиков». Романтичная атмосфера с треском лопнула, план провалился, Эмиль впал в уныние. Но не зря он был парнем настырным, а приближающееся Рождество натолкнуло его на новую, совершенно гениальную по его скромному мнению идею. Омелу достать оказалось весьма просто. Не многим сложнее – придумать как отвлечь Тарьея, ибо Бергер снова продул Эмилю в карты, а бегать полуголым по этажу сборной России ему стало неинтересно уже на третий раз, когда даже самые трепетные россиянки перестали обращать внимание на сие в целом жутковатое зрелище. И Ларс мастерски отвлек на себя Тарьея, давая Эмилю время на нехитрую подготовку. А дальше было, как говорится, делом техники оказаться под этой омелой вместе, и Эмиль уже предвкушал их первый робкий, но такой сладкий поцелуй. Он взмахнул предварительно подзавитыми ресницами, кокетливо стрельнул глазами сначала в омелу, а потом в Тарьея, и замер, увидев движущееся навстречу лицо. Он уже почти чувствовал вкус чесночного соуса, который на ужин ел Тарьей, на своих губах, когда уткнулся носом во что-то влажное и мягкое. Этим «что-то» и оказались такие желанные губы, и пока Эмиль недоумевал, почему они промахнулись мимо его, Тарьей уже хохотал вовсю, вытирая рукавом его мокрый нос. Это снова был провал. Эмиль вздохнул, позволяя на остаток вечера предаться постыдной жалости к себе, а на завтра уже обдумывал новый план. Песня попалась очень кстати. Но не мог же Эмиль встать под окном их номера и затянуть ее на глазах всего честного народа. Поэтому пришлось устроить серенаду прямо в комнате. И пока Тарьей наводил порядок в своей не особенно пышной шевелюре, Эмиль включил Дэвида Гетту погромче и начал усиленно подвывать «Without You», поглядывая из-под ресниц на друга. Друг не реагировал, продолжая сражаться с волосами, поэтому пришлось пойти на более радикальные меры – подойти, слегка потереться сзади, проникновенно смотря на отражение Тарьея в зеркале, приобнять… Всю песню Эмиль показывал всем своим естеством, что ему не просто приспичило погорланить, а его слова есть посыл одному очаровательному парню с голубыми, как помыслы Эмиля, глазами. Поэтому, когда после всего Тарьей обернулся к нему с нежной улыбкой на устах, сердце Эмиля подпрыгнуло, но тут же резко упало обратно и разбилось вдребезги, когда он услышал сочувствующее: «чувак, никогда больше не пой, это было ужасно». Мир снова рухнул, романтика умерла в зародыше, Эмиль пригорюнился. Дерзкая идея с интервью долго не хотела формироваться, но Эмиль мог быть нечеловечески настырным. Он изводил свой мозг, записывал в блокнот все фразы, которыми хотел выразить свои чувства к Тарьею, но быстро их браковал, признавая пагубное влияние недавно прочитанной Сумеречной Саги. И хотя отделаться от засевшего в голове «ты – мой личный сорт смазки» было непросто, он наконец придумал несколько простых слов, которыми не стыдно будет поделиться с людьми. И сейчас, держа в руках трубку, Эмиль вздернул подбородок и смело стал жать на кнопки, набирая заветный номер. Пора расставить все точки над ё!