Экзорцист: Дубль два

Судя по колючему взгляду, брошенному исподлобья, она тоже была «рада» меня видеть. Недовольно оттолкнула Кёнсу и, высокомерно вскинув подбородок, прошествовала к свободному стулу возле психолога. Бросила чёрную сумку на пол и сложила руки на груди. Даже я знаю, что эта поза закрытия и отказа от общения, но психолог ей любезно улыбнулся: — Рад тебя видеть, Мин, — сказал он и что-то отметил в блокноте. Мин… Что за идиотское имя? Сама больная и имя какое-то нездоровое. — Кёнсу, ты будешь садиться? — я кивнул притихшему в дверях знакомому. — Или хочешь поближе к окну? — пересел, освобождая место рядом со мной и у окна. Он сильно сжал зубы, но ничего не сказал, молча проходя и садясь. — Как дела? — его молчание меня напрягало. Кёнсу бросил на меня испепеляющий взгляд и отвернулся, сосредоточившись на психологе. — Раз уж все в сборе, пожалуй, начнём, — меня раздражал даже голос этого мужика, такой приторный с оттенком высокомерия и намёком на большой интеллект. — Так как мы в основном знакомы, давайте ещё раз представимся, и новенькие расскажут о себе и своей проблеме. Надо ли говорить, что мне начхать, как зовут всех этих «несчастных» и какие у них заморочки? Еле выдержал самопредставление. А потом началась умора, честно слово. Две чистые подросточки лет семнадцати стали жаловаться на жизнь. — Меня не понимают родители, — начала блондинка. — Я сказала, что хочу вести видеоблог в нэте по макияжу и мне нужна дорогая косметика. Ну, не могу же я, как лох, всякой фигнёй перед людьми краситься! А они сказали, пока я не закончу универ и не пойду на работу, ни о каких лишних деньгах не может быть и речи! Я их ненавижу! — У меня тоже отстойные родители, — поджав губы, кивнула её подруга. — Недавно в клубе телефон в унитаз уронила. Теперь требую новый, а они мне сказали, что меньше шляться надо где попало и не пить! Я — молодая и красивая! Разве я виновата, что парни зовут меня в клубы и угощают спиртными напитками? Мне нужен телефон, а родственники не хотят раскошелиться! Я выдержал всего несколько предложений, а потом как заржал. На меня даже икота напала. Я ржал и икал одновременно. — Во… воды… — заикаясь и вытирая слёзы, выдавил из себя. — Во-ды… Кто-то протянул мне стакан, и я залпом осушил его, чувствуя, как пузырёк икотного воздуха проталкивается глубже. — Фу-у-ух, — откинулся на спинку стула. — Думал, умру от смеха! — хлопнул себя по колену. — Вам надо в цирк идти и смешить людей, честное слово! — кивнул обиженно насупившимся девчонкам. — А чего вы… Это ж прикол, да? — я обернулся на психолога, недовольно покачавшего головой, потом бросил взгляд на соседку, которая смотрела на меня, как на презренного таракана и понял, что девчонки-то не пошутили. — Что, правда, что ли? Это ваши проблемы? — недоверчиво произнёс. — Да, — выплюнула блондинка. — И это не смешно! Родители губят моё будущее! Я могла бы стать успешным стилистом-визажистом, но из-за их жадности не могу! — её голос даже дрогнул, словно эта проблема была так остра. — И я не могу без телефона! — поддержала её подруга. — У меня «ЖЖ», твиттер и список парней, которые хотели меня угостить! Не понимаю, неужели так трудно отжалеть мне на телефон? Это всего четвёртый в этом году! — Твою ж… дивизию… — прямо в голове не укладывались эти «глобальные» проблемы. Да я тут со своими фиговыми способностями и образом жизни и рядом не стоял. Надо бы пересмотреть свою жизнь. Может, и не так всё плохо. Вон какие несчастные девушки, бедняги прям, и как они будут жить дальше? Сердце кровью обливается! Я крепко сжал кулаки, чтобы не высказать всё, что я думаю об этих идиотках прямо при всех. — Ясно, — спокойно кивнул им психолог. — Проблема отцов и детей, несоответствие жизненных ценностей и приоритетов всегда было актуальным вопросом. И он стал нести какую-то ахинею про откровенный разговор с родителями, приведение доводов о том, почему то или иное желание настолько важно, и поиск компромиссов. Мне было скучно. Кёнсу внимательно слушал руководителя группы. Все слушали, один я болтал ногой и рассматривал помещение. В углу стоял стол, вдоль стен три шкафа с книгами и папками. Какие-то странные рисунки в рамках и африканская маска какого-то племени. Скукота. Я даже зевнул, не прикрывая рот рукой, подавая им знак, что пора завязывать с этим бредом, а то я засну. Сигнал подействовал. — В нашей группе мы помогаем справиться со сложными ситуациями, найти выход и обрести душевное равновесие, — в этот момент мой мозг включился в общую беседу. — Жизнь — невероятно сложная штука, — мудро и тяжело сказал психолог, словно знал, какая она на самом деле. — И среди нас есть те, кто не захотел бороться и предпочёл покинуть её, — он перевёл взгляд на девчонку с перевязанными запястьями. Она потупила взгляд, нервно перебирая пальцы с обкусанными ногтями. — Как ты себя чувствуешь, Лори? — обратился к ней психолог. — О чём думаешь? — Я… — еле слышно выдохнула девушка. — Всё равно хочу умереть, — она говорила так тихо, что я даже дышать перестал, чтобы расслышать её. — Не хочу жить. Бессмысленно это всё… Мне было странно это слышать. Моя жизнь была бессмысленна, я слишком много видел и знал, чтобы ждать от будущего чего-то радужного, но она… Обычный человек с тараканами в голове. Глупо это, глупо. — Я хотел спрыгнуть с крыши, — хриплый голос Кёнсу заставил меня вздрогнуть, — пару дней назад… — он говорил и смотрел при этом прямо на психолога. — Что тебе помешало? — спросил руководитель. Я вспомнил ту встречу. — Я струсил, — честно ответил Кёнсу. — Стоял на краю и вдруг испугался… Испугался, что умру. Совсем. — Где ты сейчас живёшь? С отцом? — Нет, он выгнал меня. Мне хотелось вскочить и показать двум идиоткам, у которых «проблемы» с родителями, средний палец. Надеюсь, они почувствовали разницу между их бредом и реальными проблемами. Но я сдержался, не свойственно мне прислушиваясь к чужой жизни. — Ты можешь остаться в центре на ночь, — предложил психолог. — Нет, спасибо, — смутился Кёнсу. — Куда ты пойдёшь? — Есть одно место, — кивнул парень. — Ну, хорошо, — согласился психолог. — А что нам расскажет твой сосед Бэкхён? — и все посмотрели на меня. Нет, я не против публики, я даже «за», но на пару секунд растерялся. — Я… — не расскажешь же всем этим психам правду, но и врать я не очень любил, поэтому… — Я нигде не работаю и не учусь, — произносить это было даже как-то стыдно. — Деньги на жизнь у меня есть, — церковь исправно платит мне за экзорцизм, — и я могу себе это позволить. — Судя по всему, ты хорошо живёшь, — улыбнулся психолог. — Ну, да, — пожал плечами. — Хожу по клубам, много пью и иногда балуюсь лёгкими. — Почему же ты пришёл сюда? Почему… Потому что. И раз уж появилась такая возможность, почему бы не высказаться? Вряд ли мы ещё когда-нибудь пересечёмся. Ну, может только с девчонкой-тусовщицей. — Вены я порезал в четырнадцать, — горько усмехнулся, — два раза глотал таблетки и очухивался в скорой, один раз был передоз. В шестнадцать спрыгнул с моста, но меня опять же откачали. Мне продолжать? — поднял глаза на притихших людей. Даже Кёнсу, наконец-то, повернулся и серьёзно смотрел на меня. — Однажды голодал неделю, надеялся, что вырублюсь в пустой квартире и найдут не сразу. Пробовал повеситься, но верёвка оборвалась. И как-то… — Ты врёшь, — перебил меня психолог, глядя пронзительно мне прямо в глаза. Серая дымка, вьющаяся вокруг его головы, сгустилась, став тёмной. — Как знать, — пожал плечами. — Мы здесь не шутки шутим, — насупился мужчина. — В каждой шутке лишь доля шутки, остальное — правда, — философски изрёк я. — И где в твоих словах правда? — Моё дело — говорить, а ваше — отгадывать, — мило ему улыбнулся. Признаюсь, я соврал. Но не во всём. Отнюдь не во всём. — Давайте сделаем маленькую паузу, — психолог поднялся. – Мин, предложи ребятам воды, — моя соседка, стрельнув в меня взглядом, тоже встала и направилась к столу с пластиковыми стаканчиками. Остальные потянулись за ней. Сидеть остался только я и Кёнсу. — Ты и вправду хотел… — начал мой сосед. — Нет. Я наврал, — повернулся и мило улыбнулся ему. — Ты псих, — поморщился Кёнсу и встал. Они все стояли у окна, тихо переговариваясь и прихлёбывая бутилированную воду. Детский сад на выезде. — Мин, предложи нашему вруну прополоскать горло, — психолог, сидя за своим столом и что-то выводя скрипучей ручкой, на минуту оторвался от блокнота. Моя чокнутая соседка недовольно поджала губы, но послушно налила мне стакан. — Пей, — протянула мне. Я театрально принюхался к стакану. — Я без градусов не пью. — Мистер Хван сказал, — нервно дёрнула рукой. — Ты меня помнишь? — неожиданно захотелось спросить. — Помню. Ты — сосед, который не умеет знакомиться с девушками, — усмехнулась она. — Поверь мне, я умею делать с девушками всё, что нужно, — и подмигнул ей. Она ни капли не смутилась и едко ответила: — Меня малявки не интересуют. Так что можешь прикрыть свой краник с феромончиками и сидеть тихо. А вообще… Шёл бы ты отсюда. Люди приходят с болью и хотят уйти с лёгкостью, а ты — шут гороховый, издеваешься. — Я разряжаю обстановку, — взял из её прохладных пальцев пластиковый стакан. — Тебе просто весело от того, что другим плохо, — хмыкнула она и села на своё место напротив. Работа группы продолжалась. Я решил молча дождаться окончания этой головомойки и свалить. Какого хрена я вообще сюда припёрся? Сатанинских ритуалов они тут не проводят. Кёнсу и девочки-дурочки чистые. Моя соседка Мин, как ни странно, тоже абсолютно светлая, без лишних теней. В какой-то момент я решил, что с меня хватит, попросился в туалет и слинял. Побродил по этажам, позаглядывал в открытые аудитории. Где-то пели, где-то танцевали, йога, оригами и вышивка. Короче, страдают ерундой люди от безделья. Никакой тёмной активности, ну, кроме тучки в области сердца у вахтёрши. Честно говоря, я уже на Франческо стал грешить. Вдруг этот старый интриган нарочно меня на психологический тренинг отправил? Надеется, что у меня в голове что-то прояснится? Наивный, бестолковый монах. На улице светило солнце. Эта светлая идиллия даже раздражала. Дети, голуби, зелень… Хотелось ночи и клуба. А ещё… Противная дрожь пробежала по коже вверх, к затылку. Волосы на руках встали дыбом. Я сделал глубокий вдох и почувствовал тяжесть в желудке, перекрывающую доступ воздуха. Жар хлынул в голову, заставляя меня заморгать, чтобы смахнуть тёмные круги перед глазами. Нащупав опору, прислонился к доске объявлений. Меня мутило. Спустя пару секунд я уже ничего не видел, согнувшись пополам. Рвота, вонючей струёй забивая носоглотку, хлынула на землю… И я бы упал прямо в эту лужу, если бы не подскочивший Кёнсу. — Осторожно! — подхватил меня под локти. — Отравился, что ли? Всё вытошнило или ещё осталось? — Ох, — раздался голос соседки Мины. — У меня есть влажные салфетки! От слабости подкашивались ноги, но Кёнсу дотянул меня до скамейки и усадил. — Что ты такое съел? Может, в скорую позвонить? — участливо поинтересовалась Мин. И было что-то такое в её голосе… Что я открыл глаза и, сфокусировавший на её бледном лице, воняющими губами произнёс: — Ты меня помнишь? — Конечно, — кивнула девушка. — Ты — сосед сверху. Обещал мне лампочку вкрутить, но так и не пришёл, — она пожала плечами. — Не пришёл… — повторил за ней и перевёл взгляд на Кёнсу. И даже дышать перестал. Плечи моего знакомого застилала серая дымка. Опять.