Надежда

- Ну здравствуй, Соуске. Сейчас, когда я стою напротив тебя и смотрю прямо вглубь этих ненавистных мною глаз, в моей голове пролетают воспоминания, такие далекие отрывки из прошлого, от которых щемит сердце. Очень больно осознавать то, что руки, которые сейчас сжимают Кьёка Суйгецу, раньше обнимали так крепко, как только могли, до хруста в костях. С такой нежностью, которая переполняла тогда обоих, показывая всю любовь, спрятанную где-то в глубине каменного сердца. А губы, что сейчас растянуты в эту твою фирменную надменную улыбочку, целовали открытую шею, шептали такие вещи, от которых внизу живота сразу появлялась приятная тяжесть. Раньше ты говорил мне, что никогда не отпустишь, что всегда будешь рядом. Вот так ты выполняешь свои обещания? Соуске, а твои пальцы будут такими же обжигающе-горячими, если ты проведешь ими по моей щеке, по ключицам, исследуя каждый сантиметр моего тела? А если я снова легонько прикушу твою мочку уха, ты зажмуриться от удовольствия, застонешь возбуждённо мое имя, как раньше, помнишь? Знаешь, мне сейчас очень хочется одновременно и обнять тебя, и намотать твои кишки на мой дзампакто. Но всё-таки снова почувствовать тепло твоего тела, которое я раньше ощущал изо дня в день, на данный момент было бы гораздо лучше. Наверное я все еще люблю тебя, Соуске. Если бы ты тогда, около ста лет назад, предложил мне последовать за тобой, я бы пошел, ни на секунду не сомневаясь. Сейчас же я осознал, что являлся для тебя всего лишь игрушкой, с которой можно позабавиться и выбросить, мимолетным увлечением, которое даже не стоит твоего королевского внимания. Поэтому сейчас я уже не совершу такой ошибки, и даже если ты попросишь - я не пойду за тобой. Эй, а со мной было интересно играть? Всё рано или поздно заканчивается, надоедает. Вот и я наскучил тебе, и ты решил от меня избавиться. Выкинуть, как ненужный хлам. Но всё-таки было классно трахать своего капитана, да? Весело было смотреть на то, как я мучаюсь, не правда ли? Ты прекрасно знаешь, что я страдал не от того, что мое тело сотрясают ужасные судороги, не от того, что из моего рта вытекает вязкая белая жидкость, которая вскоре станет маской пустого. Причина была в том, что тот, кому я всецело доверял, тот, в чью власть я без тени сомнения отдавал свое тело, открывал свою душу, в один миг стал моим злейшим врагом, предал меня, втоптал в грязь. Знай, это ужасно больно. Эти чувства не сравняться даже с самыми тяжелыми ранениями, даже с самой жестокой пыткой. Чёрт, это даже больнее того превращения в пустого, что ты на мне испытал! Наверное когда ты понял, какого мне, ты просто посмеялся и забыл обо всем, что между нами было. Если помнил, конечно же. Хочешь знать, что я делал, очнувшись в мире живых? Первым делом я отрезал свои волосы. Они нравились мне, и я признаюсь - мне было не легко принять это решение, но гораздо сложнее было вспоминать о тебе каждый раз, когда я расчесывать их, завязывать в хвост, да даже когда я просто смотрел на себя в зеркало я вспоминал всё! То, как ты ласково гладил меня по голове, пропуская светлые пряди сквозь пальцы, то, как ты любил просто водить по ним рукой, шепча что-нибудь нежное мне на ухо, то, как ты наматывал их на кулак и тянул на себя, жестко трахая мое податливое тело. Я уже давно отрезал их, но всё равно до сих пор помню все эти моменты. В первое время, когда картины наших бессонных ночей особенно ярко всплывали в моей голове, я уходил туда, где никто бы не смог меня найти и плакал. Ха! Да, плакал! И мне не стыдно это признавать, хотя наверное это и было ужасно жалкое зрелище. Но тогда мое сердце словно иглами протыкало, и я находил выход только вот в таких вот ночах, наполненных слезами и неутихающей обидой. Я не хотел жить, честно тебе признаюсь. Я ненавидел тебя, но в душе всё ещё продолжал надеяться, что когда-нибудь мы все таки будем вместе, и мое сердце наконец-то найдет утешение. Если быть до конца откровенным, я и сейчас надеюсь. Глупо, да? Да, но зато есть ради чего жить. Я хочу тебя убить, проткнуть тебе сердце, но я понимаю, что моих ничтожных силёнок не хватит на это, хоть я и попытаюсь, обещаю тебе. Я, в отличие от тебя, сдерживаю данные обещания. Но даже если бы моих сил и хватило, я бы всё равно оставил тебя в живых. Пусть ты будешь скован мощнейшими цепями где-нибудь в тюрьме, из которой ты никогда не сможешь выбраться, пусть я никогда тебя больше не увижу, но ты будешь жить, а значит я всё ещё буду надеяться. - Здравствуй, Шинджи.