Максимум

Очередной фест в самом разгаре и дождь тому не помеха. Если только остудит разгорячённых отдыхающих. На сцене сейчас творит беспредел «Линда», потом будет еще какая-то группа. Время есть, но стоит еще раз проверить, все ли на месте, все ли исправно, замотать пальцы, проверить палки и замотать их, если что. Нет. С палками все в норме, да и запасные всегда в наличии. Не тот уровень, чтобы хлам держать. А вот перчатки зря не взял, не пришлось бы сейчас с изолентой изгаляться, ладно хоть она всегда в наличии. Как-никак первая вещь у техника. Прист, глянув на это зрелище, нервно хихикнул и ушёл в соседнюю палатку к остальным. Фотосессия, автографы и все дела. Самому пора бы к ним присоединиться. Вот и «Линда» закончила свой сет, на сцену вышли ведущие, судя по крикам. Так, Удалов, шевели щупальцами шустрее. Дождь разошелся не на шутку. Не смыло бы все нафиг. Кто-то вошел в палатку, подошел совсем близко. — Максим, привет! — Привет, — Максим резко обернулся. — Классно зажгли. — Спасибо! Стараемся, — Лёня довольно улыбнулся. — Узнал, что «Ария» тоже здесь, решил заглянуть. А остальные где? — Фотографируются. Я вот готовлюсь. — Это что за хрень? — басист поморщился, заметив ленту на пальцах Максима. — Жди здесь. Оставив гитару, Максимов выбежал из палатки. Вернулся через пару минут с рулончиком пластыря. — Лёнь, зачем? — Максим отложил ножницы и изоленту. — Я замотался уже. Так пойдет. — Неа, — басист мотнул головой. — Никуда ты с этим не пойдешь. Даже не обсуждается. Давай руку. Странное дело, но сопротивляться не стал. Был бы кто другой, пошел бы лесом на все четыре стороны вместе со своими требованиями. Откуда взялось такое доверие к этому басисту? Доверие ли это? Или все же понимание преимущества пластыря над изолентой? Лёня же молча сдирает своеобразную защиту, массирует пальцы. Зачем-то. Но приятно. Пара трещин все же появились. Неприятно ноют и кровоточат. Лёня осторожно промокнул выступившую кровь подвернувшимся полотенцем, обернул палец кусочком пластыря. Мягким нажатием на подушечку пальца придавил края пластыря. Стало тепло. Эти его прикосновения, забота, от которой не получается отказаться. Капли воды падающие с волос, размазавшийся грим на лице, который не может нравиться в принципе, майка. Мокрая майка прилипшая к телу и эти дикие рисунки на его руках, на которые сам под пытками не согласился бы, невероятно возбуждают. Хлюпающая обувь. Не возбуждает. Срочно взять себя в руки и сосредоточиться на обуви. Ооммм… Вроде, отпускает. Обувь хлюпает, басиста потряхивает, но он старается не подавать вида. Ленчик, что же ты творишь? Тебе бы сейчас в сухое переодеться да чая горячего выпить, а не с барабанщиком возиться. — Максимов, хватит! — Что такое? — от неожиданности Лёня отшагнул назад и чуть не выронил пластырь. — Хватит, говорю, — уже мягче произнес Максим. — Тут в норме все. Раздевайся. — Чего? — Одежду мокрую снимай, — Максим полез в свой рюкзак. — Простыть хочешь? И так дрожишь весь. — Так я… — Не возражай, — ударник швырнул ему полотенце. — Сухая одежда есть? — Да мне так нормально. Там тепло же. — Понятно. — Максим подошел совсем близко к Леониду. — Значит, не хочешь по хорошему? Решил нервы мне помотать? — Даже не собирался. — Ах ты ж упырь басовый. — Возможно. В самом деле холодно.

***

На секунду показалось, что там возле сцены все опустело и отдыхающие переместились к палатке, показалось, что у стен есть глаза и уши. Но нет. Никого постороннего. Если только зверюга какая-нибудь мимо проскочила. Или какой-нибудь кошак завистливый заглянул. — Макс, на сцену пора! — крикнул снаружи Холститин. — Только предупреди, когда он на Чай к тебе заявится.