***
Иллидан сидел на краю скалы, погрузившись в воспоминания. В руках он держал цветок, некогда подаренный Тирандой. Тиранда… Она предала его, выбрав брата. Но Иллидан все равно любил и надеялся, что она вернется. Хотя и чувства уже медленно начинали угасать, уступая место злости и ненависти ко всему окружающему миру. И, несмотря на это, несмотря на ее предательство, Иллидан продолжал вспоминать Тиранду. Однако боли, причиненной ему, он никогда не забудет. Предатель, преданный всеми. Звучит забавно. Отвергнутый, заключенный в темницу братом, десять тысяч лет в окружении холодных стен и решеток, а также безумной стражницы, одержимой жаждой мести и убийства. Но, как ни странно, лишь она была все это время рядом. Стражницей его собственного безумия. Иллидан даже чувствовал привязанность. Спустя все эти года, казавшиеся целой вечностью, вновь пришла Тиранда и освободила его. В душу закралась смутная надежда, что все еще можно вернуть, повернуть время вспять. Но... ей не суждено было сбыться. Его использовали, и не оставалось ничего, кроме как бежать. Теперь же у Иллидана была цель — найти артефакт. И вновь за ним последовала Майев. Она не отставала ни на шаг - пылкая ненависть обжигала ее, придавала сил. А также затуманивала разум и притупляла бдительность, благодаря чему эльфийка попалась в ловушку. Даже жаль, девушка была отличным следопытом и воительницей. Обо всем этом Иллидан вспоминал с грустной улыбкой на лице, как вдруг поймал себя на мысли, что стал слишком часто думать о Песни Теней. Надо бы сходить и узнать, как она. Думая о том, что же с ним происходит, Предатель неспешно направился к камере Майев.***
Иллидан… Почему в последнее время Майев так часто думала и вспоминала его? Она точно не знала. Вот уже который день пред глазами представал образ высокого золотоглазого эльфа с черными волосами, собранными в хвост. Он не был особо красивым — вполне обыкновенная внешность. Но эти глаза… Их сияние Песнь Теней сравнивала с золотыми листьями, с закатным солнцем. Эти глаза невозможно забыть, как и, собственно, их владельца. Но сейчас Иллидан стал совсем другим. Столько всего с ним было связано — смерть, разрушение, которые не простить. Раньше страж без колебаний бы убила Предателя, а сейчас… что-то мешало ей, говорило, что так нельзя, это неправильно. Это была совесть или, может, чувства? Майев встряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. С какой стати она что-то к нему чувствует? Неприязнь, да, но это совсем другое. Решив, что все это из-за усталости, эльфийка повернулась на бок и закрыла глаза, надеясь, что во сне забудет обо всем. «Благо, здесь хотя бы выспаться можно, — подумала пленница и невесело усмехнулась». И все равно мысли об Иллидане не выходили из ее головы. Почему он не убил ее, а запер в клетке? Смерть была бы лучшим выходом из ситуации, но он решил заставить ее страдать, как страдал сам. Из глубины души поднималась ненависть. Бурлящее огненное чувство охватило эльфийку и… исчезло, оставив лишь пустоту. Неужели она сдалась? На смену усталости пришло осознание бессилия, беспомощности. И это бесило, выводило из себя. Не сдаваться! За этими мыслями пойманный страж не заметила, как уснула. Проснулась Майев от страшного грохота и завывания ветра. Начиналась гроза, сгущались тучи, образуя непроницаемую для лунного света стену. Холодные, почти ледяные потоки воздуха врывались сквозь решетки, заставляя Песнь Теней поёжиться от холода. Встав с кровати, она укуталась в плащ и подошла к окну. Увиденное ее поразило — за все время, что она здесь, в Призрачной Луне не было такой бури. Ослепительно сверкала молния, гром был слышен за многие мили вокруг. Пленная завороженно наблюдала за мрачной красотой. Лишь когда капли дождя, просочившись сквозь решетку, попали на эльфийку, та вернулась и села на кровать. От погоды, от скуки, от всего нахлынувшего за последнее время Майев тихо, протяжно запела . Это была давно забытая ею песня на калдорайском. Как же давно девушка не пела — еще с того момента, как не была одной из Стражей. В песне отражались все эмоции, накопленные за долгое время. Ее голос становился громче и звонче. Наконец, девушка закрыла глаза и полностью отдалась музыке. Увлекаясь, она вспоминала все больше и больше, от чего песня становилась пронзительнее и жалобнее. Слезы наворачивались на глаза, но предаваться им не было сил. Закончив очередную песню, которым уже не вела счет, Песнь Теней услышала голос. — Красиво поешь, — сказал он. Майев открыла глаза и испуганно посмотрела на говорившего. Это был Иллидан. Он стоял, облокотившись на стену у выхода и скрестив руки на груди. — Спасибо. — Коротко поблагодарила эльфийка и язвительно ухмыльнулась. — Что-то случилось, или ты выпустить меня решил? — Не-е-ет, что ты, — Владыка Чёрного Храма одарил её не менее едкой улыбкой. — Всего лишь хотел узнать, как ты. — На этих словах его лицо исказилось: полудемон был заинтересован и... взолнован. — Как видишь, живая! — резко бросила его пленница, но почему-то решила, что это бессмысленно. Осекшись, она переменила тон. — Сносно, хотя бывало и лучше, а что? — Ничего. Просто, — беззлобно улыбнулся тот. — Там такая гроза. — Неужели ты, сам Иллидан Ярость Бури, боишься грозы? — Майев весело улыбнулась и подмигнула ему. — Ну, разве что, немного. — Заметно повеселел Иллидан. Что? Какое веселье? Она должна была убить его, перерезать глотку, а не смеяться вместе с ним! Уничтожить и выбраться отсюда! Но не сейчас, нет — нужно выждать момент. Между Майев и Иллиданом повисло напряженное молчание. — А спой еще что-нибудь, пожалуйста. — Едва слышно попросил он. Эльфийка была удивлена. — Я не знаю больше песен, кроме одной… — стражнице вдруг захотелось поделиться одной песней именно с ним. Поделиться ее тайной. — Но я не знаю, смогу ли спеть ее так, как нужно. — Только ты знаешь, как нужно, — тихо сказал Иллидан. Песнь Теней закрыла глаза и начала петь. С каждой секундой крик души становился все выше и пронзительнее, выражая всю боль, отчаяние и пустоту, царившие души вот уже долгое время. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Девушка всегда укоряла себя за эту слабость, особенно перед лицом врага. И когда песня закончилась, эльфийка не решалась открыть глаза. Воцарившуюся тишину нарушил гром, звучание которого доносилось уже реже. А когда Майев все-таки открыла глаза, то увидела, что Иллидан тоже на грани. Он бы дал волю чувствам, будь у него возможность. На его лицо отчетливо читались печаль и… надежда? Ничего не сказав, он направился к выходу из клетки. — Ты вернешься? — вопрос вырвался сам по себе. — Да. — Скрипнул замок и Иллидан ушел, оставив её одну. Плотнее закутавшись в плащ, пленница начала размышлять о том, что же сейчас произошло.***
С тех пор он приходил к ней не один раз. Майев с нетерпением ждала каждую встречу, надеясь, что он будет приходить еще и еще. Ей нравилось говорить с ним, болтать, обсуждать самые разные темы. Каждый раз, когда приходил Иллидан, девушку охватывало какое-то непонятное, доселе неизведанное светлое чувство. Хотелось говорить, слушать его. Ярость Бури был очень эрудирован и мог поддержать любой разговор. А его голос… эльфийка отдала бы все, чтобы слушать его часами. Но эльф всегда уходил. Она привязалась к Предателю, но не как охотница к добыче. Как девушка. Теперь она старалась выглядеть как можно лучше. Но все же понимала — она не ровня Тиранде, даже близко. Песнь Теней — воин, ее не должна волновать красота. Главное — всегда быть в форме. И только сейчас эльфийка поняла, как ошибалась тогда. Хотя… Иллидан же слеп. Слепой, который видит больше зрячих. Она нервно усмехнулась. Вряд ли бы тот обратил на нее внимание, он же влюблен в жрицу Элуны. Майев перекосило от злости и обиды, и она дала себе пощечину. Что это вообще за мысли такие? С каких пор они ее волнуют? Выбраться, убить Предателя — постоянно повторяла она себе, словно установку… Но сейчас точно не сделала бы этого. Просто не смогла. Страж взвыла от бессилия. Не смогла бы… Но почему? И тут вошел Иллидан. Эльфийка по привычке помахала ему рукой. — Elune-Adore, — поприветствовал ее он. — Элуна давно забыла обо мне, — горько сказала Майев. — Иначе бы меня здесь уже не было. — Я как раз здесь поэтому. Но сначала… спой для меня еще раз, пожалуйста. — Взволнованно сказал Иллидан. Пленница тяжело вздохнула — она поняла, чего именно он хотел. У нее не было желания петь, но… это же его просьба. Во второй раз зазвучал ее голос. Теперь она вкладывала в звуки все силы, всю душу, насколько это возможно. Чувства эльфийки была на пределе. Она зажмурилась, пытаясь отгородиться от мира. Сквозь решетку клетки проник лунный луч, освещая лицо Майев. Элуна услышала её. И когда страж допела, повисла тишина. Девушка снова боялась открыть глаза. И не открыла бы, если бы не почувствовала прикосновение. Иллидан притянул ее за талию к себе и крепко обнял, пряча голову в белоснежных волосах. А через несколько секунд отпустил. Песнь Теней, не ожидавшая такого, удивленно смотрела на эльфа, пока тот читал какое-то заклинание. Из его рук вырвалась магическая сфера и разнесла дверцу клетки на мелкие кусочки. — Теперь ты свободна. Иди! — сказал полудемон, тяжело вздыхая. — Иллидан… но почему? — пленница не могла подобрать слов, ошеломленная его поступком. — Ты так мечтала о свободе… А теперь иди, чего же ты ждешь?! — он начинал злиться. Майев подошла к Иллидану и обвила его шею руками, уткнувшись носом в плечо. — Я не уйду, Иллидан. — Едва слышно сказала страж. — Но, почему? — повторил он ее вопрос, прижав к себе сильнее. — Потому, что… — и замолчала. Для понимания не требовались слова.