— Ты убил её, Стайлз! Ты убил свою мать! — Он смотрит на меня! Он смотрит на меня и хочет убить! Почему ты на меня так смотришь? Уйди! Уйди!
Стайлз открывает глаза и тяжело дышит. Во время сна он размахивал руками так сильно, что свалился с кровати. Стилински сжимает подушку в своих сильных руках до такой степени, что проступают вены. Кажется, будто сейчас они лопнут, зальют кровью весь пол и тогда никто не сможет помочь. Парень был бы рад. Он желал себе больше физической боли, чем психической, духовной. Физическая хотя бы не сводила его с ума. Почему именно оно? Почему? Почему из всех плохих воспоминаний, Доктора выбрали самое ужасающее? Он не может сосредоточиться. Руки тряслись, и ему пришлось приложить огромные усилия сжать их в кулаки, отбросив подушку обратно на кровать. Но вместо успокоения накатывала ещё большая волна страха. Трясло уже не только руки, а всего Стайлза. Он попытался встать — не вышло, колени подгибались. Ему кажется, что сейчас он наиболее уязвим. Наиболее жалок. Парень громко выдыхает и ложится на холодный пол в позе эмбриона. Так ему легче переносить тряску. Мама. Он всегда любил её и не может понять, как так получилось, что он убил её. Стайлз не хотел, но всё его существование будто говорило о том, что именно он сделал это со своей матерью. В его страхах всегда он убивает её, всегда его винят в смерти. Даже отец. Стайлз ещё помнит те галлюцинации, где в него летит бутылка виски и крик отца. А были ли это галлюцинации?— Ты убил свою мать. — Он пытался убить меня.
Стайлз опять на крыше больницы. Волосы его матери развиваются по ветру, закрывая её молодое, но покрытое морщинками, лицо. На улице тёмно. Свет от пары фонарей еле доходит до парня. Он не сводит глаз с матери, а она будто не замечает его. — Господи, я больше так не могу. Он смотрит, он смотрит… Слова с каждым разом причиняют ещё большую боль, а ведь должно было быть наоборот. Какой умный человек сказал, что боль с годами становиться меньше? О нет, она становится всё больше, засасывая своего виновника в чёрную дыру. Дыру, из которой не выберешься никогда. Бежит отец, обнимает маму, шепча ей на ухо, что всего лишь галлюцинации и сын ничего плохо не собирается ей делать. Но она верит, причиняя эту боль Стайлзу. Он ненавидит себя и начинает стучать кулаком по полу, на костяшках пробивается кровь, но лучше от этого не становится. Утром он встанет, соберётся и пойдёт дальше, храня в сердце и в голове свою боль, которую никто не должен забирать. Эта боль навсегда с ним.