Горький шоколад

Сумерки медленно сгустились над Тверью, отгоняя дневное тепло и свет, затуманивая разум каждого человека. Шум дня сменился вечерней тишиной, нарушаемой лишь тихим пением птиц и гудением двигателей проезжающих мимо автомобилей. Высокие здания потерялись в легком тумане, теперь едва ли можно было разглядеть их очертания на фоне светло-синего неба. Рита лежала на небольшом диванчике в небольшой комнатке и лениво переключала каналы, мягко улыбалась, вдыхая терпкий аромат кофе, летавший повсюду. Легкая полупрозрачная сорочка касалась нежно-розовой кожи, разгоряченной после горячей ванны, но не могла скрыть от чужих глаз мерно вздымающуюся девичью грудь. Устало выключив телевизор, казавшийся сейчас лишним в маленькой комнатке, служившей ей спальней, Рита прикрыла глаза и почувствовала усталость, разом навалившуюся на тело. Она волнами разносилась по всему телу, достигала каждой клеточки, каждой венки, пульсирующей на шее, и полностью смывала из головы все ненужные мысли, путанным клубком зарождавшиеся время от времени. Разговор с Максимом, окончившийся полным разрывом, несколько минут, проведенные с Кириллом наедине, и признание, давшееся ей не так легко, как хотелось, — воспоминания о прошедшем дне утонули где-то на темном дне сознания, исчезли, оставляя за собой приятную пустоту, смешанную с легкой радостью от того, что наступил вечер. Рита всегда любила вечера. Любила в сумраке, кутаясь в серое пальто, медленно бродить по городу, наблюдая за солнцем, медленно опускающимся за линию горизонта. Любила проводить вечера в компании семьи: отца, вернувшегося с тяжелой работы, любящей матери и младшей сестренки Дианы, рассказывавшей порой весьма веселые и забавные истории. Любила тишину, которой никогда не было днем. Любила спокойствие, опускавшееся на окружающую ее природу. И конечно же любила Полину, ставшую ей в этом городе самым близким и родным человеком. Последнюю, к слову, она любила по-особенному, по-другому. Девушка медленно достала из фарфоровой тарелки еще пару ягод спелой черешни, только-только поспевшей где-то на юге, и кинула их себе в рот, а после зажмурилась и высунула язык. Кислая! Хотя чего еще ждать от первой ягоды? Не торопясь прожевав сочную ярко-алую плоть, Рита выплюнула две небольших косточки и положила их в маленькую кружку, стоявшую около тарелки, где уже возвышалась приличная горка таких же маленьких косточек. Она никогда не любила черешню и вишню, но ее любила Полина, поэтому и ее ела и она, пусть и очень редко. Кисловато-горький вкус ягоды всегда заставлял ее вспоминать утерянное прошлое, проведенное в кандалах, не имея возможности их снять, поэтому после них девушка обязательно съедала плитку шоколада, но в этот раз ее не оказалось под рукой. Тихо чертыхнувшись, Погодина резко села и уже хотела отправиться на кухню за своим любимым лакомством, всегда легко сгонявшим с нее уныние и тоску, как дверь с тихим скрипом отворилась. Полина, державшая в руках небольшой поднос спокойного молочного цвета, улыбнулась возлюбленной и сделала несколько шагов в сторону дивана, подняв подбородок чуть выше. — Ты забыла шоколад на кухне, поэтому я принесла его тебе. — женщина, остановившись, протянула девушке вместе с кружкой, наполненной крепким кофе, небольшую плитку белого шоколада, сравнимого своим цветом лишь с белыми розами. Полина Сергеевна осторожно опустилась рядом и кокетливо провела пальцами по руке рядом сидевшей Риты, случайно задев ткань сорочки, тут же взметнувшейся на мгновение чуть выше, приоткрывая нижнюю часть бедра. — Спасибо. Маргарита откусила небольшой кусочек шоколада, запила его любимым кофе и довольно улыбнулась, напоминая домашнего кота, которого хозяева погладили за ушком. Голубые глаза девушки озорно блеснули, и та, чуть поддавшись вперед, коснулась сухими губами щеки бывшей преподавательницы этики и эстетики, каким-то чудом сумев не пролить на себя горячий напиток. Рита отломила еще кусочек лакомства, сильно сжала его в ладони и почувствовала, как по коже катится мелкая шоколадная крошка, еще несколько секунд назад являвшаяся частью шоколадки. Бывшая девушка Максима провела второй, чистой рукой по рыжим спутанным волосам и через несколько секунд аккуратно высыпала на них крошку, как умелый повар над собственно приготовленным блюдом. Крошка медленно покатилась по локонам вниз и фонтаном упала на пол, и лишь несколько штук, прокатившись по бледно-матовой коже, закатилось под ночную рубашку, слегка вымазав грудь. Полина весело рассмеялась, наклонив голову в сторону, чтобы избавиться от остатков шоколадной крошки в волосах, и спустя мгновение подбросила кружку ввысь, вылив ее содержащее на ночную одежду Риты, никак не ожидавшей такого поворота событий. Сорочка очень быстро намокла, а кожи коснулась жутко горячая жидкость, поэтому Маргарита поспешила снять ее с себя, оставшись абсолютно обнаженной. Глядя на хохочущую «подругу», прижимающую к себе поднос, девушка тоже не сумела сдержать едкого одинокого смешка — ситуация была весьма забавной и неординарной, что прекрасно понимали они обе. Поймав пальцем тоненькую капельку, катившуюся с плеча, она поднесла палец к чуть приоткрытым губам и провела языком по его кончику, продолжая с любопытством наблюдать за действиями Полины, любившей устроить из обычного вечера что-то весьма странное, волшебное. Но та сидела спокойно, не как обычно, и томно смотрела в окно, за которым на небе только-только начинали зажигаться звезды. Красота вечернего неба, имеющего странный светло-синий цвет, завораживала, восхищала, и женщина не могла оторваться, продолжала рассматривать, следить. Звезды, разбросанные по всему небу, создавали красивые рисунки, и это было…великолепно. Рита тихонько хмыкнула и откусила от плитки еще небольшой кусок, чувствуя, как шоколад буквально тает во рту, превращается в тягучую сладкую массу. Откинув голову назад, она прикрыла глаза и вдохнула полной грудью свежий воздух, но уже не уловила того аромата кофе, что ранее. Сейчас воздух был свеж и чист, притягателен без всех этих ароматов. — Будешь? — девушка сломала оставшееся лакомство на две ровные половины и одну из них протянула рядом сидящей Полине, с непредельным интересом рассматривавшей небесное полотно в небольшом куске окна, не задернутом легким шелковым тюлем. Полина слабо улыбнулась, перевела взгляд на белокурую девушку, протягивающую небольшой кусок молочного шоколада, и осторожно приняла его. Взяв пару черешен из тарелки, она положила их на плитку и откусила, ощущая странный, новый вкус: сладковато-кисловатый с легкой горечью. — Вина бы… — бывший преподаватель обнял колени рукой, не сильно прижимая их к груди, спокойно вздымающейся вверх при каждом глубоком вдохе. — Хотя какое вино, совсем с катушек слетела. — через несколько секунд добавила она, поймав удивленно-лукавый взгляд Маргариты. Ладони женщины упали на расслабленные белые плечи и несильно надавили на них, заставив Риту громко ойкнуть и упасть в теплые, родные объятия, коснуться наполненной информацией головой мягкой груди. Светлые волосы смешались с ярко-рыжими, выделявшимися на фоне всего будто пламя, и образовали разноцветную массу, а лица, расположенные практически на одном уровне, казались практически одинаковыми, не считая разных глаз. Ярко-голубые и темно-карие. Весьма контрастно. Никто и них так и не притронулся к кофе, было не до этого, но каждая из них была опьяненной, опьяненной собственными чувствами, короткими, обрывистыми мыслями, дурманящим свежим воздухом. Все казалось единым, смешанным, собранными в одну кучу, но ничто не делалось от этого менее ярким, менее запоминающимся. Рита и Полина так или иначе запомнят этот вечер, эти вспышки не угасающих чувств, разных по природе, но похожих по состоянию.