***
Паджет Хейз была заботливой дочерью беспечного отца. Она привыкла жить в мире, где люди не особо заботились о чувствах, но у неё было другое мнение по поводу этой жизни. Девушка слышала о любви, но знала, что чувствовать её слишком дорого. Она не до конца была уверена, что хотела бы расплатиться своим временем ради кого-то. В книгах, которые она читала, любовь превозносилась, как самое светлое и искреннее чувство. Да, Паджет знала о любви родителей, любви друзей, но она не знала о том, что значит чувствовать любовь к молодому человеку. Даже родители Хейз так и не решились на расплату. Они просто жили, испытываю к друг другу симпатию. Паджет же не хотела всю жизнь находиться рядом с человеком, который не будет к ней взаимно расположен. Ей хотелось азарта и приключений, но больше всего Паджет хотелось испытать новое чувство. У Паджет было много причин избегать Гарри Стайлса, который, кажется, намекал ей на что-то. В школе он вёл себя неподобающе, что всегда выделяло его из всех парней, а в университете он появлялся очень редко. В итоге его выгнали, что совсем не удивило Паджет. Отец говорил девушке: «Держись от него подальше», но Хейз была заинтересована им, хотя слушала наставления отца. Ей казалось, что Гарри преследовал её всюду, но, на самом деле, их интересы во многом сходились. Девушка считала, что Гарри плевать на эту новую жизнь, но он, по правде говоря, тоже искал того, кто вместе с ним был готов расплатиться временем за любовь. Девушка знала, что читать чужие дневники некорректно и совсем неэтично, но любопытство всегда брало над ней верх. Поэтому, найдя старый потёртый дневник в синей обложке, страницы которого выпадали, Паджет долго думала. Она могла открыть его и прочесть чьи-то тайны, а могла положить обратно в коробку, сохраняя секреты владельца во времени. — Чёрт с ним, — ухмыльнувшись, брюнетка открыла дневник, разглядывая его. Небрежный почерк говорил о том, что записи в нём были сделаны наспех. Этот человек торопился, записывая свою жизнь на бумагу. Паджет всё ещё не понимала, куда можно было торопиться, пока не увидела даты первой записи.18 ноября 2093 года
Не знаю, сколько это будет продолжаться, но правительство ясно дало понять, что не шутит. Я всё ещё не понимаю смысла этого всего, но Президент говорит, что это правильное решение. Но разве это правильно? Разве правильно заставлять людей выбирать между временем и чувствами? Такого никогда не было! Общество не примет это. Почему я должен платить за ненависть к Фреду (своему соседу) временем? Кто сказал, что я должен расплатиться временем за любовь к своей девушке? Паджет нахмурилась. Брюнетка не могла поверить, что с того момента прошло семьдесят восемь лет. Почему люди не сопротивлялись, когда правительство приняло этот указ? Почему никого не волновало это жуткое чипирование, которое делало их рабами времени?23 декабря 2093 года
Мы все пригвождённые. Теперь я понимаю. Бернадет бросила меня, говоря о том, что не будет расплачиваться временем. Она не хотела перейти на новый уровень отношений, где мы могли бы испытать любовь. Она приняла эгоистичную сторону себя. Я действительно не был готов к этому, но теперь я понял. Я ждал от неё добра и лучшего решения для нас обоих, но она не оправдала моих ожиданий. Могу ли я её за это винить? — Что за чертовщина? — Паджет продолжала читать записи из дневника этого парня, всё больше удивляясь истории человечества, часть которой буквально вычеркнули. В учебниках было много недосказанности, а в словах правительства много лжи. Вся жизнь, начиная с две тысячи девяносто третьего года, была ложью, которая являлась частью чего-то не до конца осмысленного.17 января 2094 года
Теперь чувства стали платными. В детстве я слышал истории о платном и бесплатном интернете, но я не думал, что это может коснуться и человеческих чувств. Безразличие, к счастью или к сожалению, является бесплатным чувством. Именно поэтому шестьдесят три процента населения всего земного шара отказались расплачиваться своим временем. Ещё двадцать пять процентов отказались покупать любовь, потому что её стоимость превышает нормы. Лишь двенадцать процентов всего населения постигли это чувство. Я один из тех двенадцати процентов… Записи из дневника этого человека продолжали удивлять девушку, открывая ей правду, которую так долго скрывали.5 февраля 2094 года
Что происходит? Люди стали вести себя так, словно им это действительно нравится. Но где же все те активисты, которые были против этого бреда? Где все те люди, которые выступали против правительства и Президента? Неужели я один? — Он был единственным, кто пытался…13 марта 2094 года
У меня есть знакомый, который работает в больнице. Я собираюсь попросить его сделать операцию по удалению чипа. Операция рискованна хотя бы тем, что меня могут убить за попытку пойти против новой власти, но я не хочу так жить! Это похоже на Ад, только рядом нет постоянно ухмыляющегося Дьявола.1 апреля 2094 года
Операция прошла успешно по отношению к моему здоровью, но не по отношению к моему будущему. Мы были пойманы. Я вновь могу чувствовать, не заботясь о расплате временем, но я приговорён к смертной казни. Нет времени, чтобы писать, совсем нет…5 апреля 2094 года
У меня есть несколько дней, прежде чем моя судьба будет решена окончательно. Бернадет навещает меня, называя придурком, которому не жилось спокойно. Как я мог жить, зная, что потомки тоже будут страдать? У подростков не будет первой любви. У них не будет ничего, кроме желания найти того, с кем можно будет разделить трату времени на любовь.6 апреля 2094 года
Бернадет предложила сбежать, но я отказался. Возможно, моё имя когда-то всплывёт в одной из газет, а если повезёт, то и в какой-то книге буду упомянут. Могу ли я желать чего-то ещё? Мне не нужна эта жизнь, где люди превратились в безразличных эгоистов. Если это моя судьба, то тогда я делаю всё правильно.7 апреля 2094 года
Мой последний день. Уже завтра меня расстреляют. Это самое гуманное, что они могли мне предложить, но я так не считаю. Я нарушил закон, пошёл против правительства и Президента, но, будь я не Джеком Даймондсом, я бы… — Что? — Хейз сама не поняла, как прочла весь дневник. Было понятно, что этого человека убили. Но за что его убили? За попытку снова чувствовать или за попытку пойти против власти? В голове брюнетки было много вопросов, на которые она, к сожалению, не могла найти ответов. Паджет чувствовала себя пригвождённой к этой жизни. Если раньше она ещё терпела, то теперь она была уверена в то, что её идеалы и приоритеты рушатся, как карточный домик. Восемнадцать лет Паджет Хейз жила в идеальном, максимально цивилизованном обществе, где больше не было войн, боли, страданий, радости и воспоминаний. Никому не приходилось выбирать свой следующий шаг, мысль, цвет — всё вокруг однозначно серое. Не было чёрного или белого. Это был не тот мир, про который девушка читала у Теодора Драйзера или у других известных писателей. Всю сознательную жизнь девушка помнила о том, что нельзя принимать всё за истину лишь потому, что это говорит тот, кого она уважает. Она постоянно читала книги про любовь, которые хранились у неё на чердаке. Благодаря им она имела хоть какое-то представление о самом дорогом чувстве в новом обществе: любовь — это то, что разум не может объяснить, а ты — отпустить; любовь — это страсть, которая может привести к ненависти и довести до самоубийства, но о какой ненависти теперь может идти речь, если она тоже платная? Взяв дневник, девушка выбежала из дома, не общая внимания на вопросы родителей. Паджет всего лишь хотела найти Гарри. Она знала, что он гуляет возле заброшенной стройки, но не была уверена в то, что сегодня он тоже там будет. Наплевав на все сомнения, Паджет Хейз побежала туда, надеясь на разговор с парнем, которого избегала столько, сколько себя помнила. Несколько парней сидело на плитах, оставленных строителями, но самого Стайлса среди них не было. Это было, пожалуй, некое разочарование для брюнетки, потому что она не хотела быть единственной пригвождённой, знающей правду. — Что ты здесь делаешь? — услышав знакомый голос, Хейз обернулась. — Разве твой отец не говорил тебе держаться от меня подальше? — кудрявый нахмурился. — Говорил, — девушка закатила глаза, прокручивая слова отца в голове. — Я бы ни за что не пришла сюда, но эта вещь заставила меня сделать это, — Паджет указала на дневник. Гарри ухмыльнулся, закуривая сигарету. — И что это? — Дневник некого Джека Даймондса, который, вероятно, был единственным человеком в мире, который вытащил чип из своей грудной клетки. — Сам? — удивлённо спросил Стайлс, забирая дневник из рук брюнетки. Девушка последовала за парнем. — Нет, конечно, — Паджет засомневалась в правильности своего решения. — Он был расстрелян за это. — Ладно, — Стайлс пожал плечами. — А причём здесь я? Паджет Хейз хотела ударить Гарри так сильно, чтобы тот понял её, но не могла, потому что потом ей придётся провести несколько часов в полиции, объясняя причину своего гнева. — Ты всегда отличался от остальных, Гарри. — Именно поэтому ты избегала меня столько, сколько я помню себя? Девушка не была готова к этому вопросу. Но, чёрт, все знали её, как правильную и идеальную Паджет Хейз, которая больше всего боится облажаться или оступиться, сделав неправильный выбор. — Ты преследовал меня! — сорвалась на крик брюнетка. — В библиотеке, в кино, в магазине, даже в университете. — А ты не думала, что мы просто очень похожи? — усмехнулся Гарри. — Я тоже люблю Драйзера, мне тоже нравятся старые фильмы с Сигалом и, поверь, ты не одна, кто любит пирожные с кремом, а по поводу университета… Это клиника, не думаешь? И внезапно Паджет Хейз почувствовала себя так странно, что это принесло ей адреналин, который, к счастью, был абсолютно бесплатным. — Я думала, что ты равнодушно относишься к этой жизни, — хмыкнула Хейз. — Разве тебе нравится это чипирование? Разве ты представляешь свою жизнь с девушкой, которую не будешь любить? Ты ведь читал книги, и значит знаешь, что любовь — это всегда сложно, но она поднимает! Гарри смотрел на Паджет, как на сумасшедшую. Она была ему симпатична, но он не хотел открываться ей, потому что не был уверен в том, что она не сдаст его копам. У него, на самом деле, было много секретов, которые он не собирался никому рассказывать. — Видимо, я ошиблась в тебе, Гарри, — выдернув дневник Джека Даймондса из мускулистых рук кудрявого, девушка зашагала прочь. — Подожди, — брюнетка остановилась. — Для чего ты пришла сюда, чёрт возьми? — Я пришла сюда не для того, чтобы попросить тебя о взаимной расплате. Я смогла бы прожить и без этого, просто это не то, что мне нужно. — Тогда для чего? — продолжал допрос Гарри. Паджет обернулась. — Найти в тебе поддержку, — ухмыльнувшись, девушка посмотрела на дневник. — Приятно было повидаться, Гарри. Хейз хотела просто как можно быстрее уйти, потому что чувствовала себя в какой-то мере унижено. Всё самое плохое в новом мире доставалось совершенно бесплатно: унижения, оскорбления, злость и страх. — Паджет, — догнав девушку, Гарри схватил её за руку. — Я, конечно, тоже не собираюсь тратить своё жизненное время на расплату за любовь, но мы могли бы попробовать повторить поступок этого Джона Саймонса, — парень тепло и уверенно улыбнулся. — Джека Даймондса, — поправила Гарри брюнетка. — И его тоже. — Ты уверен? — вскинув брови, шёпотом спросила Паджет. — Мы могли бы попробовать. Паджет Хейз была уверенной в себе дочерью беспечного отца. Она собиралась изменить жизнь в мире, где люди не особо заботились о чувствах, ведь у неё было другое мнение по поводу этой жизни. Девушка собиралась почувствовать любовь, но не расплатой временем. Она была полностью была уверена, что хотела бы испытать судьбу и повторить поступок Джека Даймондса. Отец говорил ей держаться от Гарри подальше, но она собиралась нарушить правила вместе с ним. Впервые Паджет Хейз чувствовала такую уверенность в своём решении. Впервые её кто-то поддержал.