Близится рассвет

Мартин отправился на планету Шеали в очень плохом настроении. Ключникам опять было что-то от него надо, только суть задания уточнить они, как всегда, не соизволили. Узнал он об их заинтересованности от своего шефа, Юрия Сергеевича, полковника внутренних служб. Когда Мартин пересек пропускной пункт шеалийцев, то понял, насколько тут нестабильная обстановка: то и дело с улицы доносились крики разгоряченной толпы, призывы уничтожить несогласных с новым строем, да бойкие предложения перерезать десятка два птенцов, чтобы отвлечь на время бунтующих. В момент спуска со второго этажа Мартин с трудом поборол подкатившую к горлу дурноту: он увидел в окно, как разъяренная толпа выпотрошила здоровенным зазубренным ножом одного из своих; потом принялась глумиться, выклевывая глаза, выдергивая перья и другими способами издеваясь над телом. Судя по черно-красной расцветке, пострадавший был из клана жрецов. Таможенников в зале этот шум раздражал и нервировал: они своим хоть и скудным умишком, но понимали, насколько обстановка опасна и потому поспешили забаррикадировать мебелью двери и окна на первом этаже. – Мартин, забери меня отсюда! – прострекотала на ломанном туристическом одна из птиц. По остаткам желтоватого пуха, еще не до конца слинявшего из-под ярко-зеленого оперения, детектив понял, что перед ним его бывший птенец. Девочка, которую пару лет назад ему навязывали местные полицейские, решив повесить на него опекунство по совершенно дурацкому поводу. – Что случилось? – Мартин попытался перекричать рёв толпы, но не очень-то получилось, поэтому двинуться навстречу, обходя многочисленные препятствия в виде лент и цепей, разграничивающих пространство. Его птенец, предложившая когда-то звать ее просто Девочкой, обеспокоено переминалась с лапы на лапу в окружении многочисленных охранников-жрецов. Те были столь же воинственными, что и раньше, с ножами-стилетами в руко-крыльях. – По закону я всё ещё принадлежу тебе. Тебе и твоей стае. Поэтому ты единственный, кто может забрать меня из этого мира на законном основании. Мартин с плохо скрываемым содроганием изучил повреждения на худеньком тельце: тонкая шея в запекшейся крови, одно из крыльев перебито, лапа под перьями в кровоподтеках. – Ты не можешь всё бросить! Твой народ нуждается в тебе, – один из жрецов возмущенно жестикулировал в надеже переубедить ее. Но Девочка смотрела только Мартина, в её глазах застыли боль и отчаянье. – Я слишком много на себя взяла, Мартин. Я не могу заставить их думать. Я больше так не выдержу. Толпа чуть не убила меня! Мартин был уже готов заверить, что непременно вмешается, и вместе они придумают какой-то выход, но тут под натиском бунтовщиков преграда дрогнула, и обезумевшие шеалийцы ворвались внутрь здания. – Чужой! Здесь чужой! – застрекотали со всех сторон, тыча в землянина пальцами. Мартин кинулся наперерез к своему птенцу, но охрана уже оттеснила её к дальней двери. – Заберите его с собой! – кто-то подергал Мартина за куртку. Не успел детектив опомнится, как ему в руки сунули совсем желтоклювого птенца, года три, не старше. – Заберите его из этого ада! Он единственный, кто останется жить! Мартин попытался всучить ребенка назад бестолковой мамаше, но не успел: металлическая цепь, метя в него, зацепилась за препятствие, со свистом дернулась, и металлический шар на её конце проломил голову родительнице. Птенец в руках дернулся и испуганно запищал. Уворачиваясь от преследователей, Мартин помчался в сторону станции, где, как известно, насилие запрещено, попутно разыскивая в толпе Девочку. Через пару минут поиски увенчались успехом – она сама его окликнула. – Скорее, за мной! – скомандовал Мартин, прижимая одной рукой мальчишку, другой извлекая оружие. Но птенец в его руках издал душераздирающий крик, и Мартин почувствовал, как перья под его пальцами пропитались кровью. Девочка встала как вкопанная, уставившись куда-то ему за спину. – Ты никуда не уйдешь, землянин! – прокричал шеалиец, целясь в Мартина из странного, куполообразного оружия. Перья безумца были всклокочены, глаза сверкали бешенством. – Это ты виноват в том, что у нас происходит! Ты всё испортил! Опустив бездыханную ношу, Мартин удобнее перехватил ружьё. – Не приближайся! Птенец-девочка переместилась вперед, прикрывая собой землянина. – Я приказываю подчиниться мне. Опусти оружие! – обратилась она к нападавшему. Тот на секунду растерялся, узнав виновницу пророчества. Но потом опять прицелился в Мартина. И тут произошло всё одновременно: Мартин оттолкнул птенца в сторону, чтобы обезопасить, охрана кинулась обезвреживать повредившегося умом шеалийца, а тот всё-таки успел выпустить убийственный луч. Девочка-птенец умирала тихо, с какой-то печальной гримасой на своем птичьем лице. Её пальцы последний раз обхватили ладонь странного, непредсказуемого землянина, благодарно пожимая. Где-то рядом бесновался и проклинал всех безумец, прижатый к полу десятком охранников-жрецов. А Мартин всё смотрел и смотрел в тускнеющие глаза смелой Девочки. Два года назад она первая отказалась от обряда потери разума. И потом столь же дерзко взяла на себя роль главной жрицы планеты, лелея мечту вернуть разум всем взрослым. Научить их не боятся будущего, научить их летать. Рядом лились реки крови, потому что с каждой минутой всё больше бунтовщиков обращало внимание на центр комнаты, где чужой для них пришелец прикрывал собой бездыханное уже тело. Инстинкты диких шеалийцев вынуждали их убивать себе подобных, чтобы умилостивить столь сильного инопланетианина, сумевшего убить их жрицу-предводительницу. Крики боли и отчаянья наводнили комнату. Живых охранников уже не осталось, но никто не рискнул покуситься на жизнь столь могущественного землянина. Поскальзываясь в лужах крови, отгоняя от лица кружащие в воздухе перья жертв, Мартин шёл обратно к станции и не мог поверить, что путь к разуму может идти через такие катаклизмы. То, что планету ждет тяжелое время, Мартин догадывался ещё тогда, два года назад. Но что режим смениться такой ценой, он и представить не мог! – Почему? – закричал он, срывая связки, как только заметил на крыльце Ключника. – Почему всё это должен был начать именно я? – Это всё равно произошло бы – рано или поздно. Или планета стала бы необитаемой. Тут никто не властен: ни мы, ни вы. Когда много веков всё держится только на вопросе выживания, равновесие вносит коррективы. – Ты отвечаешь на мой вопрос, Ключник… – растерялся Мартин, пальцы сводило от тяжести ружья и свернувшейся крови. – Но Девочка... Она птенец моей стаи! Я не смог защитить её. – Её место уже заняли, обернись. Действительно, зал постепенно пустел, новоприбывшие охранники избавлялись от бунтовщиков, выволакивая их наружу. А два взъерошенных птенца, чуть младше Девочки, неуклюже вышагивая – подпрыгивая, почти взлетая, – совещались, как лучше преподнести народу известие о смерти жрицы. Тот птенец, что покрупнее, подхватил с пола перепачканную в крови куртку Мартина и рисовал на ней какие-то свои, шеалские знаки. – Он пишет о том, как важно помнить, Мартин. Память – это сознательная мука разума. Новому поколению больше нечего отрицать. Твой птенец изменил их.