Ведь я мечтаю о том же, что и ты

В Кингсмен не принято создавать семьи. Это не запрещено официально, нет, но все прекрасно понимают, чем грозит завязывание уз, хоть сколько-нибудь крепче дружеских. Ли Анвин в этом плане – исключение, хотя сложно сказать – он не был агентом, он не жил постоянными миссиями вдали не то что от дома – от континента. Для большинства из агентов домом является штаб-квартира Кингсмен, они не торопятся после миссии домой, максимум, кто ждет их там – дворецкий и собака. Но никто не говорит, что им этого достаточно. Гарри Харту за пятьдесят, и в этой жизни у него нет никого. Он возвращается домой, задумчиво кивает чучелу мистера Пиклза, когда моет руки, – это смахивает на шизофрению на самом деле – и устраивается в кабинете. Он никогда по-настоящему не бывает оторван от работы. Очки – безупречная и постоянная связь с Мерлином, дом нашпигован жучками, камерами и динамиками чуть менее чем полностью. Безусловно, многие его собственные, но пять-шесть принадлежат организации. Жизнь выставочного животного под колпаком. Когда-то, лет в тридцать, Гарри мечтал. Мечтал с большой буквы, строил грандиозные планы на ближайшее и не очень будущее. И до сих пор он не может полностью избавиться от призраков. Казалось бы – куда тебе, но не вытравить эти идеальные планы из головы, они настигнут не во снах, так в текстах случайно услышанных песен, в обрывках разговоров на улице. Когда Гарри встречает Эггзи, ничего, вопреки мыслимым и немыслимым пророчествам, не меняется. Те же пустые вечера, те же ранние подъемы. Теперь, правда, они сдобрены приличной порцией беспокойства и заботы, потому что мальчик действительно горяч и талантлив. И будет чертовски обидно, если он не сможет удержаться на этой новой для него ступени. Гарри не уверен, действительно ли такой судьбы хотел для него отец. И иногда ему бывает неуютно от этой мысли. Он успокаивает себя тем, что Эггзи выбрал свой путь сам, а не оказался втянут в какую-то безумную авантюру ненадежными дружками. И с последствиями он тоже должен научиться справляться сам. Мало кто сообщает, что в комплекте с пуленепробиваемым костюмом, новейшим оружием и связями с правительством идет одиночество и тени упущенных шансов на нормальную жизнь. Они догоняют в темных подворотнях, когда ты возвращаешься с задания, они просыпаются утром задолго до тебя и по кусочкам выедают душу. Об этом нигде не сказано, не написано, об этом молчат агенты. Потому что с этим не справиться. Никак. Гарри Харту за пятьдесят, и у него есть работа, которая заменяет личную жизнь. В его уборной чучело собаки и с полсотни разных бабочек под стеклами. У Гарри Харта уродливый шрам на виске – след минувшей миссии в Кентукки – и вынужденное отстранение от службы по состоянию здоровья. И он не знает, что делать со свободным временем. Внезапно оказывается, что за годы работы в Кингсмен Гарри разучился отдыхать и расслабляться. Каждое утро начинается с будильника – 7:20, ни минутой позже – затем продолжается завтраком в столовой. И потом наступает то затишье, которое обычно предвещает не то что бурю – катастрофу вселенского масштаба. Гарри садится в гостиной, берет в руки книгу и выпадает из реальности. Не так, как полагается, когда ты зачитываешься – Гарри прочитывает одну страницу раз за разом, но едва ли понимает хоть слово. Внутренним взглядом Гарри видит совершенно другую картину – он видит уютную, чуть большую, нежели его собственная, гостиную, двух детей, сидящих на полу с игрушками. Напротив – развернутое к камину кресло, едва ли разглядишь, есть там кто-то или оно пустует. Гарри с удивлением ощущает на своих коленях теплую тяжесть – вместо книги он держит на руках дремлющего щенка мопса. Картина теплая, пропитанная запахом горящих дров. Когда-то он мечтал именно об этом. Он никогда не скажет, что сожалеет о решении попытать счастья на роль Галахада, никогда не упрекнет себя – и, боже упаси, кого-либо постороннего – в искреннем желании быть нужным не только родителям или родственникам, но родине. Гарри будет продолжать жить, иногда позволяя себе задуматься, вообразить “а если бы”. *** Эггзи непостижимым образом прорывается сквозь все преграды в виде миссий и вваливается в дом Гарри вечером, примерно на второй неделе вынужденного отдыха агента. Он весь покрыт копотью, словно только что чистил каминные трубы собственным костюмом. В руке он держит бутылку вина, а другой рукой удерживает Джей Би подмышкой. Пес поскуливает, елозит когтями по полам пиджака, но спрыгнуть не пытается. Гарри с изумлением узнает в Джей Би щенка из недавнего видения, слегка выросшего, немного поправившегося, но того же – и от этой мысли хочется рассмеяться. Гарри пропускает Эггзи в дом, предлагает присоединиться к позднему ужину, на что получает усмешку и предложение “не париться с едой, а сразу приступить к напиткам”. Конечно же, Эггзи уносит после первой пары стаканов: он просто не рассчитывает, что спиртное из коллекции Гарри несколько крепче, чем то, что он привык пить. Похоже, он еще и умудряется между виски хватануть пару глотков принесенного вина, так что следующий урок Гарри совершенно точно решает посвятить культуре выпивки. В пьяном Эггзи странным образом сочетается джентльмен, который говорит вдумчиво, никуда не торопясь, и парень с улицы, что не прочь похвастаться своими любовными похождениями и поделиться мечтами. Гарри смотрит на развалившегося в кресле Эггзи и думает, что он сам, кажется, в молодости вел себя примерно также. С поправкой на время суток и компанию, конечно же. Гарри сидит в соседнем кресле, покачивает в руке так и не выпитый стакан виски и рассеянно слушает о мечтах Гэри. О том, как тот в детстве хотел нормальную семью, в которой не надо было бы прятаться под стол, услышав громкий звук, о счастливом детстве для сестры, с куклами и мягкими игрушками, а не одной потрепанной погремушкой, которая досталась от самого Эггзи. За пьяной развязностью Гарри слышит горечь, которая созвучна с его собственной. Только если у Эггзи все впереди и многое можно поправить, то в случае с Гарри моменты безбожно упущены. Эггзи не дает Гарри уйти в собственные мысли, перескакивая с детских мечтаний на свое будущее. В его планах большой загородный дом для матери с сестрой и собственная квартира в Лондоне или пригороде. Он хочет завести еще одну собаку в компанию Джей Би, может даже пуделя как у Рокс, чтобы можно было сидеть перед камином – обязательным дополнением к квартире – и почесывать обоих. Где-то совсем вдалеке – так, что даже страшно представлять, – маячит семья. Не потому, что хочется, а, скорее, потому что нужно, образ примерного семьянина идет рука об руку с образом джентльмена. Гарри сам не замечает, как Эггзи перебирается на пол возле кресла и устало кладет голову ему на колени. Пальцы свободно и быстро вплетаются в русые волосы, проходятся по лбу, застывают у затылка. “Я слушаю,” – немым поощрением. Эггзи продолжает рассказывать, уходя все дальше и дальше, голос его становится тише. Еще немного, кажется, и он притихнет, устроит голову поудобнее и уснет. - А о чем мечтаете Вы, Гарри? – вдруг спрашивает Эггзи, поднимает голову, смотря в лицо Гарри. У него расфокусированный, но по-прежнему горящий взгляд. Гарри вздыхает и задумчиво смотрит в почти погасший огонь камина. О чем он мечтает? Его разрывает надвое работа, которая не подразумевает семьи, и возможная семья, в которой не будет места для подобной работы. Гарри знает точно – он не хочет возвращаться в пустой дом, он мечтает о ком-то, кто ждал бы его до позднего вечера, до ночи. Занятно, что между слов Эггзи сквозит то же желание. Он потягивается и устраивается удобнее, как будто колени Гарри – место, во стократ приятнее и мягче подушки. Ответа Эггзи не ждет, вернее не дожидается, проваливаясь в сон от смеси усталости и выпитого алкоголя. Гарри еще с час сидит, бездумно пропуская сквозь пальцы волосы Эггзи. В его голове обрывки фраз, в которых Эггзи рассказывал о своих мечтах – из них же, как из паззла, складывается картинка мечтаний самого Гарри, чуть менее радужная, но однозначно также преисполненная тепла и покоя. Галахад, агент, для которого не составит труда отделить пустой треп от истинных замыслов врага, перестает понимать, где его собственные мечты, где мечты Эггзи, а в каком месте они пересеклись и сплавились воедино. Скорее всего, в самом начале, когда он решил выслушать Эггзи, а не отправить отсыпаться в гостевую спальню. Мечты Эггзи покрыты золотым флером неизвестной романтики, которая маячит в далеком будущем, а мечты Гарри закрыты зеленой пеленой, легкой как туман, но оставшейся в далеком прошлом. В камине прогорают дрова, оставаясь лежать темно-рубиновыми угольками, также блестят глаза нагло устроившегося в пустом кресле Джей Би: пес тоже не спит. Гарри смотрит на мопса, и память угодливо совмещает картинку из его головы с реальностью: не об этом ли ты мечтал? *** Утро Эггзи начинает с провалов в памяти. Он не помнит, что он делал, но совершенно уверен, что это было что-то непристойное, потому что после целомудренной ночи просто невозможно проснуться на коленях Гарри Харта. Эггзи со стоном садится, стараясь не опираться на Гарри, и сверяется со своими ощущениями. Голова чугунная, во рту сухо, и с этим надо что-то делать. Немного болят затекшие руки, и ноет спина – решаемо. О чем они говорили? Эггзи поднимает глаза, прослеживая позу Гарри, его съехавший с плеча халат, расслабленные руки, обращает внимание на стакан с наверняка выдохшимся виски. Догоняет осознание, что вчера пил – и напивался – только он, Гарри же был трезв. Эггзи с тихими ругательствами принимается искать в карманах, радуясь, что Кингсмен, заботясь об агентах, регулярно снабжает их таблетками от отравлений, похмелья и прочих неприятных вещей. - Надеюсь, я к тебе не приставал, - бормочет Эггзи и поднимается. По рукам и плечам бегут колкие мурашки. - Нет, Эггзи, ты всего лишь отлежал мне все колени, - тихо и хрипло отвечает Гарри, проснувшийся, едва исчезла теплая тяжесть на ногах, - тебе бы стоило остаться в кресле, тогда бы все были довольны. - Боюсь, это место для более высоких особ, - усмехается Эггзи, тыкая пальцем в подставленное пузо распластавшегося Джей Би, - кто я такой, чтобы лишать джентльмена, пусть и четвероногого, удовольствия спать на мягком. - Ты разбаловал его, - замечает Гарри. - Совсем немного, - криво улыбается Эггзи, стараясь не выдать, какой звон стоит у него в голове. Едва проснувшийся мопс вяло тявкает и подгребает задними лапами, пытаясь достать до хозяина, - ну что, пора домой? Гарри обдает холодом от слов Эггзи. После вечернего тепла еще меньше хочется снова окунаться в пустые дни “отпуска”, когда единственным развлечением являются сводки о миссиях от Мерлина. - Может, останешься на завтрак? – нейтрально спрашивает он, как истинный джентльмен не давая ни намека на эмоции. Эггзи опускает глаза и начинает нести какую-то чушь про выгул Джей Би, про миссию, которая ждет… Гарри понятливо кивает и идет провожать агента. На Эггзи словно накатывает стыд за все произошедшее вечером, и исчезает он с поистине крейсерской скоростью. Гарри закрывает дверь и прислоняется к ней с внутренней стороны. На что он, собственно, надеялся? *** Эггзи сворачивает за угол и замедляет шаг. Свесивший язык Джей Би пыхтит сзади, не в силах больше гнаться за спятившим хозяином. - Эй, чего ты? Неужели устал? – оборачивается Эггзи. Ему жизненно необходимо сейчас услышать чей-то голос, пусть бы и свой собственный. Только не утренняя тишина, только не мысли в голове. Не убежать от них, так заглушить, - Джей Би, тебе надо больше бегать. Гарри прав, ты стал избалованной плюшкой. Пес горестно вздыхает и плюхается на живот у ног Эггзи. Ему глубоко до лампочки все претензии, он устал и хочет есть. Он смотрит на хозяина совершенно человеческим взглядом, намекая, какой Эггзи дурак, что не остался у Гарри на завтрак. - Собака хочет, чтобы я шел к Гарри, отлично, - саркастически говорит Эггзи и наклоняется, чтобы взять Джей Би на руки, - тебе определенно нужно сесть на диету, парень. Весь путь к своему дому Эггзи проделывает, разговаривая с мопсом. Со стороны это выглядит забавно, одна девочка даже выворачивается из отцовских рук и подбегает ближе. “А можно погладить? А он разговаривает? А почему тогда ты с ним разговаривал?” Пока Джей Би млеет от нежданного массажа, Эггзи пытается вспомнить, чем все-таки закончился вчерашний вечер. Память понемногу сдается, Эггзи вспоминает бутылку вина – отвратительного, больше не брать – а затем стакан виски. И еще один… Или их было больше? Выводы неутешительные – даже если он вырубился почти сразу, то все равно каким-то образом умудрился оказаться на полу у ног Гарри. Хороших ног, красивых и удобных. В голове мельком проскальзывает мысль, что о чем-то таком ему давно мечталось, но, как видно, к исполнению желаний Эггзи оказался не готов. Все тело пронизывает теплом, стоит вспомнить понимающий взгляд Гарри вечером и участливый – с утра. Эггзи старается не допускать даже мысли, как ему хотелось бы видеть эти взгляды каждое утро и каждый вечер. У Эггзи есть мама, о которой надо заботиться, у него есть сестра, о которой надо заботиться, и еще у него есть Джей Би. Больше ему никого и ничего не надо. Он счастлив. Счастлив же? Потом выясняется, что ни черта подобного. *** Оказывается, просто решить не думать о ком-либо недостаточно. За ужином, под мерные рассказы мамы о прошедшем дне, Эггзи все чаще возвращается к вечеру с Гарри. Он вспоминает мелкие детали, постепенно складывая четкую картинку. Когда он вспоминает про то, как рассказывал о детской погремушке, ему становится неуютно, а когда всплывает в памяти кусочек рассказа о будущей семье – по-настоящему жутко. Удивительно, что Гарри не выставил его в первые минуты рассказа. Следующими оживают ощущения: сначала терпкой сладости от вина, затем горечи виски, обжигающего горло. Потом пальцы вспоминают мягкую ткань халата Гарри, его теплую шероховатость под щекой. Эггзи чуть не взвывает. Лучше бы не вспоминал. Всю ночь Эггзи ворочается, пытаясь прогнать из головы въедливые мысли, запахи и образы. Как назло одна мысль цепляется за другую и рождает целый ворох картинок счастливого будущего с Гарри. Эггзи никогда не замечал за собой особенных порывов создать семью или найти родственную душу, но буквально за пару дней идея прочно укореняется в мозгу. Это идет во вред его службе – в последней миссии он серьезно ошибается, и, слава Богу, его страхует Рокси за спиной и Мерлин из координаторской. Как только Эггзи, запыхавшийся и буквально наэлектризованный после задания вваливается к себе в квартиру, его настигает звонок от Гарри. Эггзи практически не сомневается, что получит взбучку от наставника, и уже готовится покаянно соглашаться со всеми упреками, но вместо этого слышит: - Эггзи, жду тебя вечером у себя, - Эггзи выдыхает, понимая, что выволочка откладывается, а потом начинает перебирать все свои ошибки за миссию, готовясь защищаться до последнего. *** Вечером заметно холодает, поэтому от машины до крыльца Эггзи бежит трусцой, а в прихожей еще минут пять кутается в куртку, не торопясь оставлять ее на вешалке. Гарри усмехается и предлагает согреться вином, а увидев испуганное выражение лица Эггзи, смеется в голос. От прищуренных глаз лучиками разбегаются морщинки: этот человек очень любит смеяться, хотя по нему и не скажешь. Эггзи думает о том, что Гарри мог бы смеяться так со своим ребенком. - Эггзи, я хочу с тобой поговорить, - говорит Гарри, пряча смешинки в уголках губ, - насчет твоей последней миссии. Как, собственно, и ожидалось. Задумавшись о детях и Гарри Харте, Эггзи упускает момент, когда они переходят на кухню и садятся за чай, как старые добрые соседи. - Мерлин любезно сообщил мне все подробности, а также наградил тебя нелестным отзывом. И я позвал тебя, чтобы узнать, что явилось причиной такого провала. - У всех бывают плохие дни, - вяло отговаривается Эггзи. В последнее время он сам себе напоминает качели, которые вот-вот сорвутся неизвестно куда. То ли слетят с крепежей и с грохотом упадут на землю, то ли взлетят, и ответственен за все будет Гарри Харт. Вернее, мечты о Гарри Харте, потому что уж совсем нелепо ставить в вину Галахаду его неотразимость. - Агент Кингсмен тем и отличается от других, что на него не имеют влияния ни погода, ни счет в минувшем матче по футболу, ни предательство девушки, - замечает Гарри, надеясь вызвать Эггзи на откровенность, - Эггзи, ты мог погибнуть. - Но не погиб же, - по-детски отвечает Эггзи, - меня страховали Мерлин и Ланселот. Гарри отчетливо видит, как провисает их диалог, как Эггзи пропускает мимо ушей смысл фраз, отговариваясь заранее заготовленными репликами. Куда девалась та живость, рука об руку идущая с именем Эггзи? Гарри чувствует, что изменения произошли после той ночи воспоминаний, но не понимает, где и в чем именно таится загвоздка. Сам он вспоминает о прошедшем с непонятной ему самому теплотой и сожалением, что повторить такое ему не под силу. Разве что насильно и методично спаивать Эггзи до нужного состояния, но ведь джентльмены так не поступают. - Эггзи, ты рыцарь, а не дворовый мальчишка, которому дали поиграться с настоящим оружием. Ты несешь ответственность за все совершенные ошибки, ты не вправе надеяться, что всегда найдется человек, который вытащит тебя из задницы, - Гарри старается, чтобы его голос звучал твердо и убедительно и чтобы в нем ни в коем случае не проскакивали нотки личного беспокойства. Эггзи минут пять молчит, а затем поднимает голову и в упор смотрит на Гарри. У него отчего-то красные глаза и кривая, горькая улыбка. - Неужели вы не понимаете, - Эггзи тянется к уху Гарри и продолжает уже полушепотом, - я не могу нормально думать после того вечера, я постоянно возвращаюсь к тому, что рассказал. Я никогда, слышите, никогда не думал, что смогу так мечтать о доме, уюте и любви. Я чертов агент Кингсман, мне не положено. Эггзи не повышает голос, но хорошо заметно, как его постепенно срывает. Срывает, как когда-то после прыжка с парашютом, как после провала финального испытания. Он уже не тянется к Гарри, он встал и нависает над ним, горячо и самую каплю щекотно продолжая говорить в ухо: - Каждую минуту я думаю только о том, как было бы классно каждый вечер иметь возможность прийти, лечь к твоим чертовым ногам и положить голову на чертовы коленки, - Эггзи осекается, но уже слишком поздно. Он ожидает увидеть гром, молнии, смерч и вообще весь набор природных катаклизмов, но не каменное спокойствие со стороны Гарри Харта. Эггзи медленно садится обратно на стул, опускает голову и старается слиться с фоном кухни, все еще ожидая жесткого ответа. Не ожидает он руки на голове, знакомо вплетающейся в волосы, не ожидает, что Гарри встает рядом и прислоняет его неугомонную голову к себе. - Ты мог бы сказать это сразу, - ровно и мягко говорит Гарри, обнимая Эггзи, как обнимают испуганного ребенка. Эггзи утыкается носом в теплую, пахнущую одеколоном рубашку Гарри и закрывает глаза. В голове проносятся строчки из глупой песни, услышанной по пути сюда: “Ведь я мечтаю о том же, что и ты…”, и, совершенно неожиданно для себя, он произносит это вслух. Гарри если и удивляется, то не подает виду, только чуть крепче сжимает руки за спиной у Эггзи.