FRIEND

Открываю дверь школы и вхожу внутрь. Большинство учеников с усталым выражением лица, видать вчера отлично оторвались на празднике. Так трудно устроить бал в последний день учебы? Нет, праздник пройдет, а после, дети, вы отучитесь еще четыре дня и только тогда пойдете на каникулы. Как же трудно появиться в школе после «Зимнего бала», все смотрят на тебя и не понимают: «Почему вчера он был такой сногсшибательный, а сегодня как обычненько?» — Зейни, — крик на весь коридор, от которого мне становится страшно. Этот звонкий голосок принадлежит моему лучшему другу. Хм, наверное, он был им вчера, до того момента, как пригласил меня на танец и зажимал в туалете. Черт! мне стыдно. Честно, мне стыдно. Я сейчас готов провалиться сквозь этот кафельный пол облепленный жвачками! Блондин подлетает ко мне и закидывает руку на плечи. — Куда делась та шикарная прическа-стояк, чувак? — он проводит по моим уложенным волосам, пытаясь поднять их как вчера. — Ее больше не будет, — отрезаю я, скидываю его руку и иду к кабинету английского. — Но она тебе так шла! Мог бы хотя бы очки снять, — недовольный тон в мою сторону, и все смотрят на нас. Снова, — Как задрот, ей-богу! Отмахиваюсь от его слов, закрываю дверь, и весь урок провожу в раздумьях. Думаю я о том, что нашей дружбе прежней не быть. После уроков ДРУГ предлагает подвезти меня, но я отказываюсь, наблюдаю за его потускневшими голубыми глазами и отправляюсь пешком в дождь. Надо подумать. И вот так я продолжаю его игнорировать два дня. Не отвечаю на сообщения в социальных сетях, смс, звонки. Один раз он приходил домой, но я не открыл дверь. Мне надо разобраться в себе. В последний день учебы я набираюсь храбрости и закатываю вечеринку. Лично приглашаю Найла, извиняюсь за прошедшие дни. Блондин с легкостью меня прощает. Сейчас же осталось пару часов до вечеринки. Я стою возле комода с вещами и обдумываю свой образ в голове, хотя тут особого выбора то и нет. За час до приезда Луи с алкоголем я все-таки останавливаюсь на том, что зализываю гелем волосы в «стояк», затем надеваю обтягивающие черные джинсы, такую же обтягивающую белую футболку и легкий голубой пиджак, заменяю очки линзами и все оставшееся время думаю о Найле. Найл. Найл. Найл. Я вспоминаю все неловкие моменты с ним, его день рождения и наши обычные посиделки. В памяти, кажется, выжжен бал. Мы танцуем вместе. Он и я. Затем он тащит меня в туалет, где прижимает к стене и целует, а я отвечаю. Только к этому дню я понимаю, что люблю его, и что это взаимно. Голова кружится, а сердце, опьяненное шаловливой мыслью, прыгает, ударяясь об органы, заставляя их сжиматься. Начало вечеринки и прощание с учебой на несколько дней проходит на «Ура». Одна драка и неловкая игра на раздевание не могут навредить моему ожиданию ЕГО. Где-то около полуночи он приходит. Весь светится, какая-то энергия вокруг него, от которой у меня готовы подкоситься колени. — Привет, Зейни, — он легко обнимает меня, но затем прячет руки в карман джинс, пытаясь контролировать тело таким образом, но все равно продолжает обнимать всю ночь. — Я рад, что ты пришел, — говорю я ему на ухо, специально «случайно» касаясь губами мочки. Блондин начинает часто и отрывисто дышать. Музыка слишком громкая. Отличные динамики, Томмо! Я увожу ДРУГА на кухню, где потише. Мы выпиваем пару банок пива и отправляемся на танцпол. Я стараюсь прижиматься к нему, чувствовать его тепло и энергию, а он только поддается навстречу моим действиям. Сколько времени мы пробыли в таком состоянии — трении между телами — я не знаю. Но когда я замечаю, что с его лба бежит пот, а движения какие-то вялые, тащу нас наверх в тихие комнаты. Завожу нас в мою спальню. — Боже, Зейни, это самая классная вечеринка, на которой я только был, — он садится на диванчик, — На которой мы были. — Мы были только на вечеринках Томлинсона и то только двух, — уточняю я, понимая, что совершенно ничего не помню о тех днях. — Мне нравится твой образ, — он поднимается и подходит ко мне, — Тебе идет. Хорошо гармонирует с тоном твоей кожи. — Я люблю тебя, Найл Хоран, мой лучший друг, — выпаливаю я, завороженный его губами и небесными глазами. На лице Найла пробегает удивление, после чего он обхватывает мою шею, и наши губы сливаются в поцелуе. — Я люблю тебя тоже, Зейни. Зейн Малик. Мой бывший лучший друг, — он смеется и продолжает наш поцелуй. — Мой парень? Он неловко отстраняется, смотря мне в глаза, а я в его. — Да, друг, — по привычке произношу я, безумно улыбаясь, — Я буду твоим парнем.